Джон Гришем - Уличный адвокат
Хлопнув дверью, я выскочил на улицу и, чудом сохраняя равновесие на обледенелом асфальте, ринулся к киоску, стоявшему у перекрестка Пи-стрит и Висконсин-авеню. Задыхаясь от ужаса, вырвал из рук продавца газету. Заметка, явно вставленная в последнюю минуту, начиналась в самом низу первой полосы. Имен не было и здесь.
Лихорадочно отшвырнув первую половину газеты, принялся искать продолжение во второй. Четырнадцатая полоса: обычный полицейский комментарий со стандартным предупреждением об опасности засорения выхлопных труб. Но сообщались и более значимые мелочи: матери по имени Лонти Бертон оказалось всего двадцать два года, младенца звали Темеко, двухлетних близнецов - Алонсо и Данте. Старшим, как я уже догадался, был Онтарио.
Похоже, я невольно вскрикнул, потому что совершавший утреннюю пробежку мужчина кинул в мою сторону испуганный взгляд. Сжимая в руке газету, я медленно зашагал прочь.
- Простите!- послышался сварливый голос.- А заплатить вы не желаете?
Я продолжал идти.
- Эй, парень!- Продавец догнал меня и шлепнул по спине.
Даже не оглянувшись, я бросил на асфальт пятидолларовую бумажку.
Недалеко от дома я прислонился к кирпичной ограде роскошного особняка, тротуар перед которым был тщательно очищен от снега и льда, и перечитал заметку - медленно, вдумчиво. Вдруг я что-то не понял, вдруг им посчастливилось избежать трагической развязки? Мысли у меня путались, из лавины вопросов самыми тяжелыми были: почему они не вернулись в приют и неужели младенец так и умер в моей куртке?
Поиск ответов причинял мучительную боль, я с трудом двинулся дальше. Грудь сдавливало чувство вины. Почему я ничего не сделал еще тогда, в пятницу? Ведь можно было привезти мать с детьми в мотель, обогреть и накормить их.
Едва я открыл дверь квартиры, раздался телефонный звонок. Мордехай. Решил узнать, видел ли я сегодняшнюю газету. Вместо ответа я напомнил ему про мокрую пеленку.
Имен Мордехай никогда не слышал. Я передал ему свой разговор с Онтарио.
- Мне искренне жаль, Майкл.
- И мне.- Слова застревали в глотке, не хотели выходить.
Я договорился с Мордехаем встретиться позже, опустился на диван и без единого движения просидел около часа.
Когда оцепенение прошло, спустился на улицу и вытащил из багажника "лексуса" пакеты с едой и подарками.
Наверное, любопытство заставило Мордехая явиться в полдень ко мне в офис. До этого ему не раз приходилось бывать в солидных и крупных фирмах, но сейчас Грин хотел увидеть место, где упал с разнесенным черепом Мистер. Я показал ему конференц-зал, кратко упомянув об основных моментах того памятного дня, затем мы спустились вниз и сели в его машину. Слава Богу, движение в выходной день было не особо напряженным - на другие машины Мордехай не обращал внимания.
- Матери Лонти Бертон тридцать восемь. В данное время она отбывает десятилетний срок за торговлю наркотиками,- сообщил он.- Есть два брата тоже за решеткой.
Сама Лонти занималась проституцией и курила крэк. Об отце ничего не известно.
- Откуда сведения?
- Я разыскал ее бабку. Когда она виделась с Лонти в последний раз, у той было трое детишек. Зарабатывала на жизнь помогая матери. Бабка сказала, что порвала с дочерью и внучкой всякие отношения после того, как они связались с наркотиками.
- В таком случае кто будет их хоронить?
- Те же люди, что хоронили Харди.
- В какую сумму обходятся приличные похороны?
- Как договориться. Хочешь помочь?
- Но кто-то же должен о них позаботиться.
Проезжая по Пенсильвания-авеню мимо внушительного здания конгресса, за которым виднелся купол Капитолия, я не мог не послать проклятий по адресу идиотов, ежемесячно бросающих на ветер миллионы долларов, в то время как тысячи их сограждан не имеют самого убогого пристанища.
Почему четверо детишек должны были умереть на улице, чуть ли не у стен этих колоссов?
Среди моих соседей по кварталу найдется немало таких, которые скажут, что беднягам было бы лучше и вовсе не рождаться.
Тела находились в корпусе медицинской экспертизы на территории центрального окружного госпиталя - в мрачном двухэтажном здании с коричневыми стенами, где размещался также и морг. Если в течение сорока восьми часов за ними никто не явится, то после обязательного бальзамирования их уложат в простые деревянные гробы, отвезут на кладбище у стадиона имени Роберта Кеннеди и быстренько закопают.
На стоянке Мордехай с трудом нашел свободное место.
- Ты по-прежнему уверен, что хочешь войти?
- Думаю, да.
Зная в отличие от меня дорогу, Грин пошел первым. На охранника в мешковатой форме, попытавшегося нас задержать, он наорал так, что мне стало худо. Страж в испуге отшатнулся от стеклянных дверей, где черной краской было выведено слово "МОРГ", и Мордехай уверенно переступил порог.
- Мордехай Грин, адвокат семейства Бертон!- с вызовом рявкнул он сидевшему за столом дежурного молодому человеку.
Пальцы парня проворно забегали по клавиатуре компьютера, после чего он принялся листать какие-то бумаги.
- Чем, черт побери, вы заняты?- вновь сорвался на крик Грин.
Впервые подняв на посетителей глаза, дежурный не сразу осознал, какой значительной фигуре он противостоит.
- Одну минуту, сэр.
- Можно подумать, у них здесь лежат тысячи мертвецов!- возмущенно повернулся ко мне Мордехай.
Мне вспомнилась история с извинениями. Похоже, основной метод общения с государственными чиновниками у Мордехая - агрессивная напористость.
К столу дежурного подошел очень бледный мужчина с не слишком удачно выкрашенными в черный цвет волосами. На нем были синий лабораторный халат и ботинки на толстой резиновой подошве. Вяло пожав нам руки, он назвался Биллом. Где, интересно, администрация находит людей, желающих работать в морге?
Билл распахнул перед нами дверь, мы пошли в основное хранилище по чистому коридору, здесь было намного прохладнее, чем в приемной.
- Сколько вы их сегодня получили?- Вопрос прозвучал так, будто Мордехай регулярно наведывался в морг для подсчета трупов.
- Двенадцать.- Билл нажал на дверную ручку.
- Ты в норме?- спросил меня Грин.
- Не знаю.
Металлическая дверь хранилища медленно отворилась.
В холодном воздухе чувствовался резкий запах антисептика.
Выложенный белой плиткой пол, голубоватый свет флуоресцентных ламп. Следуя за Мордехаем, я опустил голову, стараясь не смотреть по сторонам, но получалось у меня плохо. Мертвые тела были до ступней покрыты белыми простынями - в точности как показывают по телевизору. На больших пальцах висели бирки с номерами.
Мы остановились в углу между длинной каталкой и небольшим столом.
- Лонти Бертон.- Билл драматическим жестом откинул край простыни.
Я увидел лицо молодой женщины. Ошибки быть не могло, это была она, мать Онтарио, лежавшая в рубашке из простой белой ткани. Смерть никак не исказила ее черты, казалось, она просто спит. Я был не в силах отвести взгляд.
- Она,- сказал Мордехай, будто знал ее долгие годы, и выжидательно посмотрел на меня. Я кивнул.
Билл отошел в сторону; у меня перехватило дыхание.
Детишки уместились под одной простыней.
Их уложили по росту, вплотную друг к другу, с одинаково сложенными на груди руками. Спящие ангелы. Уличные солдатики, так и не успевшие стать взрослыми.
Мне захотелось прикоснуться к Онтарио, провести ладонью по его щеке и попросить прощения. Захотелось разбудить его, привести домой, накормить. Дать все, чего он только не попросит.
Я шагнул ближе, чтобы всмотреться в его лицо.
- Не прикасайтесь к ним,- предупредил Билл.
- Они,- сказал Мордехай, и я вновь кивнул.
Билл опустил простыню, я прикрыл глаза и мысленно прочел краткую молитву о спасении невинных душ. "Ты не должен допустить, чтобы это повторилось",- ответил мне Господь.
В соседней комнате Билл достал со стеллажа две проволочные корзины со скромным имуществом погибших. Он вывалил содержимое на стол, и мы принялись составлять опись. Грязная, до дыр протертая одежда, из которой самой ценной вещью была моя джинсовая куртка. Три одеяла, сумочка, пакетик ванильных вафель, нераспечатанная жестянка с пивом, несколько сигарет, два презерватива и долларов двадцать денег: мятые купюры и мелочь.
- Машина находится на городской стоянке,- сообщил Билл.- В ней полно всякого хлама.
- О ней позаботятся,- сказал Мордехай.
Подписав необходимые бумаги, мы забрали пожитки семейства Бертон и вышли.
- Что будем делать с вещами?- спросил я.
- Отвезем бабке. Не хочешь взять куртку?
- Нет.
Помещением для прощания с усопшими ведал знакомый Мордехаю священник. Особой приязни к святому отцу Грин не испытывал, поскольку к бедам бродяг тот относился довольно прохладно. Но в данном случае Мордехай сдержался.
Мы вышли из машины напротив церкви, стоявшей на Джорджия-авеню неподалеку от Университета Говарда, в квартале, где почти не было видно домов с забитыми окнами.
