Наталья Солнцева - Этрусское зеркало
- Да, сомнительно… - кивнула Ева. - Хотя они могут снимать дом в ближайшей деревне, например. Неужели вы даже приблизительно не знаете, где эта стройка?
Елена Михайловна сокрушенно развела руками.
***
Всеслав не успел рассказать Еве, какую картину он застал в доме Рогожина в Ключах. То, что он увидел, перевернуло его представление о деле художника. «Этрусские тайны» преподнесли-таки сюрприз.
Потянув дверь, которая оказалась не заперта, сыщик очутился в захламленных сенях. По углам были набросаны обломки то ли прялок, то ли ткацких станков, какие-то гончарные круги, огородный инвентарь, мешки и прочая деревенская утварь. Из сеней Всеслав прошел в темную, такую же захламленную комнату. Жужжали мухи. Он остановился, давая глазам привыкнуть к полумраку, не сразу сообразил, что жужжание раздается из-за ситцевой занавески, закрывающей дверной проем во вторую комнату. Свет почти не проникал сквозь щели закрытых ставень.
Похвалив себя за предусмотрительность, Смирнов достал из кармана ветровки фонарик, отдернул занавеску, посветил. Савва Рогожин был там. Его тело, одетое в косоворотку и черные штаны, заправленные в кожаные полусапожки, висело на веревке, привязанной к толстому потолочному крюку, предназначавшемуся, видимо, для деревенской люльки. Сыщик сразу узнал художника - по описанию Чернова и по фотографии из выставочных буклетов. Рой мух не оставлял сомнений по поводу того, нуждается Рогожин в помощи или уже нет.
В доме было прохладно, и запах тления еще не успел распространиться. Но мухи учуяли свою добычу, слетелись. Смирнов потянул носом. Кажется, пахнет кровью или… Свет фонарика выхватил что-то, похожее на кусок мяса, облепленный мухами. Это была говяжья печень, прорезанная расходящимися из одной точки неглубокими полосами на множество сегментов. Она лежала на табуретке.
- Ф-фу-у… - скривился Всеслав. - Ну и гадость.
Мухи, взлетевшие было вверх, снова облепили печенку.
Сыщик подошел поближе и внимательно осмотрел тело, насколько позволяло его местоположение. На подошвах сапожек не было грязи и прилипшей травы, значит… скорее всего, в дом Рогожин попал еще до ливня, то есть сегодня ночью и утром он либо никуда не выходил, либо был уже мертв.
Всеслав посветил фонариком на пол. Деревянные некрашеные и лет десять не мытые доски были усыпаны соломой, дровяными щепками, обрезками картона, тряпками, которыми художник вытирал кисти, пустыми тюбиками из-под масляных и акварельных красок, растоптанными кусочками мела, угля, огрызками карандашей - вряд ли на всем этом могли сохраниться четкие отпечатки следов. Но все-таки…
Изрядный слой пыли покрывал сверху мусор, по углам и на подоконниках стояли батареи пустых бутылок из-под водки и пива. Не похоже, чтобы Рогожин проводил здесь время с женщинами: они бы не потерпели такого беспорядка. Хотя… пьянчужкам все равно.
Посередине комнаты, особенно заметно - около колченогого стола, заваленного ворохом разрисованных картонов и бумаги, образовались среди пыли протоптанные дорожки. Видимо, ходил либо сам Савва, либо… его убийца. Поди разберись!
«Стоп, - сказал себе Всеслав. - Почему я решил, что Рогожин убит? Может, допился до белой горячки и решил покончить с опостылевшим существованием? Однако чем это оно художнику так уж опостылело?»
Как-то не вязалось самоубийство с открытием персональной выставки, с выгодным заказом, на который намекала старуха Лосева. Если даже допустить, что Савва пропил заработанные деньги и повесился, причина все равно получается шаткая. С чего ему вешаться? Проданные после выставки картины принесли бы Рогожину новую прибыль. Да и не так уж он привязан к деньгам, чтобы из-за них покончить с собой.
Второй вариант: художник выполнил заказ, а ему не заплатили, и он, разобидевшись на весь белый свет, решил свести счеты с жизнью.
Третий: кто-то знал о деньгах, которые получил Савва, убил его и обокрал.
То, что Рогожин выполнял заказную работу, объясняет его неучастие в подготовке к выставке. Ему просто было некогда этим заниматься.
Словом, версий сколько угодно, а как все произошло на самом деле - бог знает. Непонятно, связана смерть художника с ночной кражей на выставке или нет? Если связана, то как? Рогожин узнал о похищении своих работ и повесился с горя? Смешно. Он не был ни сентиментальным, ни слабонервным. Пил, видать, многовато. Но это у творческих людей встречается сплошь и рядом.
Кстати, судя по виду тела и трупному окоченению, сегодня утром Савва был уже мертв и об ограблении узнать никак не мог. Разве что сам был его свидетелем. Но тогда…
Смирнов надел перчатки и в задумчивости начал осматривать комнаты. Складывалось впечатление, что в доме давно никого не было, по крайней мере, до вчерашнего дня. Ни грязной посуды, ни остатков еды сыщик не обнаружил. Если не считать странным образом разрезанную печенку. Повсюду лежала пыль. Как будто Рогожин пришел сюда с единственной целью - повеситься. Что и сделал. Или ему все-таки помогли?
Не обнаружив ничего интересного, Всеслав принялся осторожно перебирать разбросанные эскизы, этюды и рисунки. Все они были на этрусскую тему. Словно ничто другое художника не волновало, не пробуждало в нем творческого порыва. Неужели он и церкви расписывал в этрусском стиле?
«Надо найти человека, который предложил художнику последнюю работу, - подумал Всеслав. - Кто это мог бы быть? Савва брался расписывать храмы, и это у него, судя по всему, неплохо получалось. Значит, искать заказчика следует среди священников».
- Одного не пойму, - пробормотал он. - При чем тут говяжья печень? Рогожин собирался поужинать и не успел? Или это намек на какой-нибудь дикий африканский ритуал?
Закончив обследование дома, Смирнов вышел во двор. Надоедливое, зловещее жужжание мух действовало ему на нервы. Надо бы сообщить о трупе милиционеру Зыкову. Где же ближайший телефон?
Оказалось, что сыщик достаточно долго провозился в доме Рогожина. Солнце клонилось к закату, похолодало. Пастух, сгорбленный мужичок неопределенного возраста, гнал по дороге стадо коров. Он остановился и, с любопытством уставившись на Всеслава, спросил:
- Ты к Савве, что ли? Дак его дома нема. Он сюды редко наезжаеть.
- Вот незадача, - притворился расстроенным Всеслав. - Когда вы его здесь видели последний раз?
Мужичок поскреб затылок.
- Може, месяц прошел… Савва мене тогда водкой угощал. Ох, и вкусная! С тех пор его не было. Он в Лозе живеть, а здеся только отдыхаеть. Работа у него вредная.
- Никто к нему в гости не приезжал? Мы с друзьями договорились встретиться тут, рыбку половить. Я приехал, а дом заперт.
Смирнов нарочно лгал, ожидая, что пастух сообщит какие-нибудь подробности. Он гоняет стадо мимо дома Рогожина раза четыре: утром, на обеденную дойку, снова пастись и вечером обратно в деревню. Может, видел кого?
- Тута приезжали к Савве, - охотно сказал мужичок, хлопая себя хворостиной по сапогу. - Да тоже не застали. Двое городских, вроде тебя… на машине.
- Когда? - обрадовался Смирнов. - Вчера?
- Не-е… Перед тем.
- Значит, позавчера?
- Ну! - Мужичок достал из кармана пачку папирос, предложил Всеславу: - Кури.
Сыщик из вежливости, чтобы не огорчать пастуха, закурил.
- А какая машина была?
- Я в ентом не разбираюся, - морщась от дыма, ответил мужичок. - Легковушка, синего цвету. А марку не скажу… не знаю.
Смирнов сразу вспомнил темно-синюю «Мазду», которую водил Семен Ляпин, охранник из «Галереи».
- А вчера никто не приезжал?
Пастух надвинул кепку на глаза, задумался.
- Вчерась машин не было, - наконец сказал он. - Ну, до сумерек, пока я стадо в дяревню не пригнал. Опосля - не могу с достоверностью заявить.
Сыщик посмотрел на коров, которые топтались в грязи, и вздохнул. Если следы шин и были, то стадо уничтожило их, а ливень довершил дело.
- Машин не было, - вдруг повторил мужичок. - А человек один приходил. Я его нынче утром у дома приметил. Он сразу - шмыг в кусты, и поминай, как звали. Длиннай такой… нескладный. Ворюга!
- Почему вы так решили? - спросил сыщик.
- Чего ж ему прятаться? Ворюга и есть! У мене на их глаз наметанный. Только что у Рогожина брать-то, кроме пустых бутылей?
- Ворья нынче много развелось, - поддержал пастуха Смирнов. - Так и шныряют, ищут, что где плохо лежит. А как этот длинный был одет?
- Кажись, в энти, как их… джинсы! Во-во, точно. Сверху свитер… серый. Хулиганье!
- Безобразие, - с чувством сказал сыщик. - Надо в милицию сообщить. Не подскажете, откуда можно позвонить?
Мужичок опять поскреб затылок и посоветовал идти в сельсовет.
Они тепло распрощались. Пастух погнал стадо в деревню, а Всеслав отправился звонить Зыкову. Тот несколько раз переспрашивал, прежде чем до него дошло, что в Ключах обнаружен труп художника Рогожина.
Глава 9
Данилин проснулся и долго лежал с открытыми глазами, пытаясь успокоиться. Ему приснился дурной сон. Сестра Алиса уплывала от него по золотящемуся от солнца морю на спине дельфина, а он стоял на берегу, звал ее до хрипоты, до изнеможения… но она даже не обернулась в его сторону.
