Данил Корецкий - Менты не ангелы но...
— А вам есть над чем работать! — продолжил подполковник, и голос его набирал привычную озлобленность и силу. — У нас наблюдается снижение показателей по линии административной практики. В течение двухтрех дней необходимо исправить положение и составить десять, а лучше пятнадцать протоколов! Задача ясна?
— Да откуда взять столько протоколов, Сан Саныч? — жалобно спросил капитан Бобрин. Маленький, сухонький, с морщинистым лицом, он выглядел на все шестьдесят.
— Я на участке двенадцать лет, и каждый год составляю под двести протоколов: за пьянку, за мелкое хулиганство, за нарушение правил хранения оружия… А населения у меня четыре тысячи, считайте, больше половины я уже наказал! Иду, а на меня волком смотрят!
— А как ты хотел? — усмехнулся Видин. — Ты же представитель власти! Ты им не конфеты раздаешь и не пенсии прибавляешь!
— Так сейчас, говорят, участковых население выбирать будет, — уныло продолжал Бобрин. — Кто меня выберет, если я почти всех обидел?
— Выберут, не боись! У нас всегда кого надо, того и выбирают. А если с руководством отношения испортишь, тогда точно никуда не выдвинут. Наоборот — задвинут!
Бобрин опустил глаза и замолчал. Он избегал конфликтов, особенно с начальством.
— Сан Саныч, я уже и на всех внештатников протоколы составил, и на родственников, — неожиданно поддержал коллегу Волин. Видно, ситуация допекла его основательно. — Осталось на самого себя написать!
— Хватит умничать! Кто хочет работать, ищет способы, кто не хочет, ищет причину! — рявкнул подполковник и прихлопнул ладонью по столу. — Короче, задача ясна? По местам!
Участковые расходились. Молодые озабоченно хмурили лбы, ветераны равнодушно прикидывали: как в очередной раз выкрутиться из сложного положения. Сколько можно наказывать жителей участка? Все имеет свой предел, и терпение граждан — тоже. Но спорить и доказывать никто не хотел: себе дороже обойдется. Начальство любит смирение и покорность. А проблема как-то рассосется…
Но Александр Александрович Видин и сам прекрасно понимал: если сегодня остричь овцу, то завтра, сколько ни приказывай, больше ничего не сострижешь, надо ждать, пока она снова обрастет шерстью.
Однако у опытного милиционера имелись отработанные рецепты. По внутренней связи он вызвал к себе Ефимова.
— Я все собрал, — с порога начал отчитываться тот. — Сейчас и завезу.
— Да это понятно, — прервал его подполковник. — Я насчет другого. Сколько человек умерло на твоем участке за последнее время?
Тот шумно поскреб затылок.
— Человек 15. Может, больше. Я ведь только на скоропостижных выезжаю.
— Отлично, этих хватит. Завтра оформи на всех административные протоколы. Раскидай только по срокам равномерно, чтобы в глаза не бросались…
Обычно капитан поспешно кивал и говорил: «Будет сделано!» Но сейчас он вел себя как-то странно: мялся, кряхтел и переступал с ноги на ногу.
— Сан Саныч, тут такое дело… Этот вариант уже засвечен. Помните, скандал был в Пролетарском районе? И в газетах писали, и по телевизору показывали… Могут быть проблемы…
Видин махнул рукой.
— Делай. Пока ничего не будет. Мы же не для себя, а для дела. В случае чего, Баринов нас прикроет. Показатели ему в первую очередь нужны. А мертвым… Им ведь все равно. Пусть улучшат качественные показатели работы милиции…
Он ободряюще улыбнулся.
— Хорошо. Я все понял, — преодолевая себя, сказал Ефимов, и вышел.
— Черемхова ко мне позови! — крикнул ему вслед подполковник.
Через несколько минут в кабинет ужом ввинтился жилистый, гибкий, как пружина, старлей с калмыцкими скулами, узкими глазами и щегольскими усиками.
— Ты вот что, — обратился к нему Видин. — Введи Звягинцева в курс дела…
Внимательный взгляд из-под нависших век вопросительно уставился на начальника.
— В каком объеме?
Подполковник подумал.
— Для начала — в половинном. Дальше видно будет.
— Я понял. Разрешите выполнять?
Видин кивнул, и подчиненный мгновенно исчез.
Рабочий день подходил к концу, когда Видину позвонил замначальника штаба УВД.
— Саша, ну как ты решил с протоколами? Или мне Баринову докладывать, что отделение участковых тянет Центральный райотдел вниз?
— Слушай, Василий Палыч, ты меня сегодня целый день душишь!
— Ну, а кому сейчас легко?
— Ладно. Ты знаешь, у меня всегда порядок. К концу месяца будет еще минимум пятнадцать протоколов. А может, и больше!
— Ну, и хорошо. Сейчас доложу шефу, что у тебя все в порядке.
Положив трубку, Видин заглянул в ежедневник. Последней строкой на сегодня значилась карандашная запись: «Машка в гости».
Черт, совсем забыл — сеструха напросилась в гости, сказала: соскучилась…
Он вызвал машину. Не черный «БМВ» седьмой модели, с личным шофером, оформленный на дальнего родственника, а скромную служебную «волгу». И через четверть часа был в своем дворе. Огромными прыжками подбежал Буран, уткнул в живот большую теплую голову. Сан Саныч почесал пса за ухом. С Дона дул резкий, холодный ветер, подсказывая, что надвигается зима. По фарватеру шла самоходная баржа, ближе к берегу шустро бороздили серую гладь мощные буксиры, оставляя за собой белые усы бурунов. Пейзаж был привычным, и, по-хозяйски осмотревшись, он вошел в дом.
Машка и жена Евгения накрывали на стол. Красная и черная икра, осетрина, свежая баранина, запотевшая бутылка «Кауфмана»… Он удивился: в доме ничего этого не было, никаких команд он не отдавал, а сеструха всегда приносит коробку конфет и бутылку шампанского — то, что по неистребимой привычке дарят пациенты участковому педиатру.
— Кто завоз сделал? — спросил он, обнимая женщин по очереди.
— Я Толику Ефимову позвонила, — сказала жена. — Он парень хороший, безотказный… Ты бы присмотрелся к нему поближе, может, продвинешь куда…
Видин нахмурился.
— Что инициативу проявила — молодец, а то я совсем замотался. Но в кадровые вопросы не лезь, сто раз говорил!
Втроем они очень душевно посидели: хорошо поужинали, выпили, расслабились. Накатили воспоминания.
— А помнишь, Сашок, как в деревне бедовали? — спрашивала полная краснощекая Машка, чем-то похожая на его жену. Точнее, это жена была похожа на Машку.
— То дров нет, то угля, сортир во дворе, ночью в ведро ходили…
— Чего ж не помнить, — кивнул Сашок.
Хозяин переоделся. В майке, тренировочных штанах и шлепанцах, он совершенно не походил на грозного подполковника Видина. В лучшем случае — на сельского механизатора.
— Хорошо, что придумали в город ехать, а то так бы и крутили хвосты коровам!
Машка подняла очередную, наполненную до краев рюмку.
— Давай за тебя, Сашок! Ты первый тут на ноги встал и нас перетащил, да и потом никогда не забывал… Вот у тебя какие хоромы, да в козырном месте, один вид из окна на три миллиона потянет!
Сан Саныч польщенно кивнул. Они выпили. Наступила пауза. В таких случаях говорят: «Милиционер родился».
— Давай, Женечка, спроворь чайку, — благодушно сказал хозяин и, сыто отрыгнув, откинулся на спинку мягкого стула.
— Слышь, Саша, — другим, «деловым», тоном сказала Машка. — Денис подрос, ему отдельное жилье нужно. Не поможешь племяннику?
Видин сдержал улыбку. Он знал, что сестра никогда не приходит просто так, без дела. Оказывается, вот в чем цель сегодняшнего визита!
— И как я, по-твоему, могу это сделать? Я же не глава администрации…
— Ой, только не надо прибедняться! — засмеялась Машка, по старой привычке прикрывая рот ладошкой.
Когда-то у нее впереди стояли крупные, аляповатые, золотые зубы. Потом их заменила дорогущая металлокерамика, а привычка осталась. Недаром гласит мудрая поговорка: «Можно вытащить девушку из деревни, но нельзя вытащить деревню из девушки…»
— Видин — человек козырный: он всех знает, его все знают, уважают… Только этот вопрос ты сам можешь решить, без всякой администрации!
— Это каким же образом?
— Очень простым. У тебя же есть на примете одинокие алкаши, которые живут в приличных квартирах? Или старушки без родственников? Надо, чтобы Денис оформил с кем-то договор пожизненной ренты или содержания с последующим завещанием жилья. И все дела!
Машка снова засмеялась. Громко и вульгарно.
«Интересная тема, — подумал Видин. — У сеструхи башка работает! Надо будет заняться… А ведь действительно, довольно просто можно вымораживать квартиры. А потом и продавать… Довольно неплохой бизнес можно наладить…»
— Ну, что скажешь? — спросила Машка.
— Вопрос нуждается в проработке, — уклончиво ответил брат. — Я им займусь. Как только что-то прояснится, я с тобой свяжусь. Договорились?
— Спасибо, Саша! — просияла Машка. — Давай опять за тебя выпьем!
* * *Звягинцев сидел у себя в опорном пункте и писал справку о профилактике бытовых преступлений, когда в кабинет без стука вошел старший лейтенант Черемхов, широко улыбаясь белозубой улыбкой.
