Мишель Бюсси - Самолет без нее
— До завтра, Мариам. То же время, тот же стол. У окна. Столик на двоих.
Собрав в кулак волю и приказав пальцам не дрожать, он убрал пакет в карман и покинул бар.
Мариам рассчитывалась с покупателем за три пачки сигарет и одновременно смотрела в спину уходящему Марку. Пожалуй, она наговорила лишнего. Ведь она и сама ни в чем не была уверена… Марк и Эмили представляли собой странную парочку, не похожую ни на одну другую. Но вот в чем она ни капли не сомневалась, так это в том, что в ближайшие часы решится судьба Марка, — и он отправился ей навстречу.
Вскоре его одетая в серое пальто фигура исчезла с площади перед университетом, словно растворилась в асфальте. Мариам некоторое время смотрела в окно на толпу спешащих по своим делам прохожих.
«Марк убежал, уверенный, что знает, что должен делать. Но иногда, — думала Мариам, — достаточно одной-единственной песчинки, попавшей в отлаженный механизм, чтобы все полетело в тартарары. Достаточно какой-нибудь малости, чтобы вся твоя жизнь перевернулась с ног на голову.
Достаточно самого пустякового события — незначительного, как взмах стрекозиных крыльев».
Марк быстрым шагом удалялся от бара «Ленин». Ноги несли его по авеню Сталинград, к стадиону «Делон». Плотный поток пешеходов поредел — служащие разошлись по своим конторам. Теперь ему все больше попадались пенсионеры и мамаши с колясками. Но метров через пятьдесят улица и вовсе почти опустела. Дрожащими руками Марк разорвал упаковку и небрежно сунул бумагу в карман джинсов. Это оказалась маленькая картонная коробочка. Он открыл ее и перевернул.
Лежавший внутри предмет упал ему в ладонь.
Марк пошатнулся.
В течение нескольких секунд ноги отказывались ему повиноваться. Неуклюже, словно сломанная марионетка, он отошел метра на два назад, пока не уперся спиной в холодный металл фонаря. Он заставил себя сделать глубокий медленный вдох.
«Спокойно, без паники. Не спеши. Возьми себя в руки».
Часть улицы перед ним оставалась безлюдной, но он знал: стоит ему закричать, сюда сбегутся люди. Нет. Он справится сам.
Против собственной воли он дышал все чаще. Горло сдавило судорогой. Привычные симптомы агорафобии — болезни, появившейся у него в двухлетнем возрасте.
«Дыши спокойнее», — приказал он себе.
Вопреки распространенному заблуждению агорафобия — это вовсе не боязнь открытых пространств или толпы. Это страх оказаться без помощи, когда она понадобится. Страдающий агорафобией в каком-то смысле боится испугаться… В полном соответствии с логикой вероятность приступа повышается в изолированном месте — в пустыне, в лесу, в горах, посреди океана, а также в гуще толпы, в битком набитом зале театра или на трибуне стадиона. И еще на улице — как многолюдной, так и пустынной…
Марк привык к проявлению этих симптомов, и, если приступ был не слишком сильным, обычно умел его перетерпеть. С годами болезнь давала о себе знать все реже. Он научился с ней жить: мог сидеть в переполненной студенческой аудитории, ездил в метро, ходил на концерты.
Он перевел дух.
Дыхание понемногу восстанавливалось. От прикосновения к столбу заныла спина, но он не спешил отрываться от случайно подвернувшейся опоры.
Марк опустил глаза к ладони.
Он держал в руке миниатюрную игрушку.
Самолетик.
Во много раз уменьшенная модель аэробуса А300. Довольно увесистая, отлитая из металла и покрашенная белой краской — кроме сине-бело-красного хвостового оперения. Такие игрушки сотнями стоят на полках в комнатах у мальчишек. Марк сжал самолетик в кулаке.
«Что стоит за этим подарком?
Или это просто шутка?
Проявление черного юмора в дополнение к записям Гран-Дюка?
Чушь какая.
Надо подумать. Может, было что-то еще?»
Марк пошарил в кармане джинсов, достал скомканную обертку и разгладил ее. И чуть было вслух не выругал сам себя. Торопясь добраться до содержимого пакета, он даже не заметил, что внутри лежал листок белой бумаги. Марк мгновенно узнал почерк Лили. Плотнее прижавшись к фонарному столбу, он начал читать.
«Марк!
Мне надо уехать. Не сердись на меня, я давно дала себе слово, что уеду. Сразу, как только мне исполнится 18 лет. Куда-нибудь далеко — в Индию, в Африку, в Анды… Или в Турцию. За меня не волнуйся, я хорошо переношу самолеты. Я сильная.
Я обязательно выживу. Еще раз.
Если бы я рассказала тебе раньше, ты бы стал со мной спорить. Но если ты подумаешь, как следует подумаешь, как думала я, то согласишься, что по-другому нельзя. Пока остаются сомнения, мы ничего не можем. Поэтому я должна уехать. Подальше от тебя. Я должна подвести черту. И обрубить сухие ветки…
Марк, не пытайся меня разыскивать. Не звони. Мне нужно время. И расстояние.
Мне так кажется.
Когда-нибудь мы оба узнаем, кто мы такие, ты и я. И кто мы друг для друга.
Береги себя.
Эмили».Марк почувствовал, что снова задыхается. Усилием воли он отогнал хлынувшие в мозг мысли.
«Надо действовать. Срочно».
Он открыл рюкзак, сунул в него самолетик, записку и бумажную обертку. Вздохнул и достал мобильник. Он не зря подрабатывал в компании «Франс Телеком»: аппарат у него был последней модели, с блоком памяти, автоматически сохраняющем номера абонентов. Точно такой же он подарил Лили.
Марк промотал строчки телефонной книги, пока не добрался до Лили. Остановился и нажал зеленую клавишу. Экран осветился и раздались длинные гудки.
Такое бывало и раньше: он звонил, а Лили не снимала трубку. Он знал, что после седьмого гудка включится автоответчик. Когда прозвучал четвертый по счету гудок, он уже все понял.
«Привет, это Эмили. Оставьте сообщение, я вам обязательно перезвоню. Чмоки».
Марк сглотнул. При звуках голоса Лили у него на глазах появились слезы.
— Лили, это Марк. Перезвони мне, очень тебя прошу. Где бы ты ни была. Пожалуйста, перезвони. Целую тебя. Ты мне очень нужна. Больше всего на свете. Перезвони. Вернись.
Марк нажал отбой. И медленно пошел по Сталинградскому бульвару, повторяя про себя слова Лили.
«Уехать подальше…»
«Подвести черту…»
«Обрубить сухие ветки…»
Что она хотела этим сказать?
Марк был не так глуп, чтобы не понять: восемнадцатилетие Лили — не более чем предлог. История с ее исчезновением напрямую связана с тетрадью Гран-Дюка, которую Лили прочитала ночью. «Что она узнала? О чем догадалась?
Мы оба узнаем, кто мы такие, ты и я. И кто мы друг для друга…»
Нет! Марк не разделял сомнений Лили. И не было в мире силы, которая заставила бы его изменить свое внутреннее убеждение.
Марк дошел до площади Генерала Леклерка. По улице Габриэля Пери и авеню Полковника Фабьена рядами тянулись в обе стороны автобусы.
Что он может предпринять? Как разыскать Лили? Пойти тем же путем, что и она? Прочитать записи Гран-Дюка до последней страницы? Узнать то, что узнала — или о чем догадалась — Лили?
Марк беззвучно выругался. Он стоял на площади, глядя на вереницы автобусов. Просто сесть и не вставать, пока не дочитаешь эту сотню с чем-то страниц в смутной надежде напасть на нужный след? Это показалось ему немыслимым. Он снова достал мобильник и промотал номера на букву «Р».
Работа.
Там, где он остановился, было слишком шумно, и он отошел в сторонку.
— Алло! Дженнифер! Супер. Это Марк. Извини, но я дико спешу. Мне нужна информация. Лично для меня. Номер телефона и адрес одного мужика в Париже. Записываешь? Гран-Дюк. Это фамилия. Кредюль Гран-Дюк. Знаю, знаю, имечко еще то. Тем лучше. Значит, второго такого не существует…
Дженнифер — его коллега по «Франс Телекому» и ровесница — училась на факультете прикладной лингвистики. Марк подозревал, что, приложи он минимум усилий, девушка могла бы в него влюбиться. Не отрывая от уха аппарата, он поднял глаза на купол базилики Сен-Дени, увенчанный тремя колоколами.
— Да? Уже нашла? Ты гений!
Марк записал телефонный номер и адрес Гран-Дюка. Поблагодарил Дженнифер и сейчас же стал звонить частному детективу. В пустоте долго звучали длинные гудки, после чего включился автоответчик. Марк чертыхнулся. Ничего не поделаешь, времени у него в обрез.
— Гран-Дюк? Это Марк Витраль. Мне обязательно надо с вами поговорить. Чем раньше, тем лучше. Дело касается Лили. И тетради, которую вы ей передали. Сейчас тетрадь у меня, мне отдала ее Лили. Я начал ее читать. Если вы меня слышите, очень вас прошу, перезвоните мне на мобильный. Я еду к вам. Буду минут через сорок пять…
Марк убрал телефон в карман. Он принял решение. Развернувшись в другую сторону, быстро зашагал по Сталинградскому бульвару к конечной остановке 13-й линии метро. Гран-Дюк жил на улице Бют-о-Кай, в доме номер 21. Марк мысленно представил схему метро. За те два года, что он жил в Париже, Марк научился определять свое местонахождение в городе, не заглядывая в план. 13-я линия, направление «Шатийон-Монруж». Надо доехать до центра через станции «Сен-Лазар», «Елисейские Поля», «Дом Инвалидов» и «Монпарнас». Бют-о-Кай, кажется, расположена на 6-й линии, по направлению к «Насьон», где-то между «Гласьер» и «Площадью Италии». Пересадку в любом случае придется делать на «Мон-Парнасе». Всего остановок двадцать, может, чуть больше.
