Неле Нойхаус - Ненавистная фрау
— Лет шесть-семь тому назад у нас в последний раз был серьезный клиент, заинтересовавшийся этой квартирой. — Эшер остановился у лифта. — Супружеская пара архитекторов. Они были в эйфории и даже сделали чертежи, планируя возвести в квартире перегородки. Но затем этому воспротивилось ведомство по охране исторических памятников. С тех пор квартира пустует.
Он достал ключ, чтобы вызвать лифт.
— Этот подъемник ведет в подвал к подземному гаражу и сюда, на первый этаж, и является исключительной привилегией жителей «купола», — пояснял он, в то время как его взгляд блуждал по груди Пии.
— Абсолютно исключительных, — саркастически пробормотала Кирххоф.
— Так оно и есть. — Эшер воспользовался узким пространством лифта, рассчитанного на четырех пассажиров, чтобы приблизиться к Пие на неприятно близкое расстояние. — Ведь «купол» тоже был запланирован как в высшей степени эксклюзивная недвижимость. Люди, которые могут себе позволить такую квартиру, в целом не рассчитывают вступать в контакт с шумящими детьми, собаками и другими людьми.
Пия приготовилась резко возразить, но удержалась от колкости.
— Это единственный путь, ведущий к «куполу»? — спросила она вместо этого. Лифт, оборудованный гранитным полом и зеркалами на стенах, скользил вверх со сдержанным жужжанием.
— Нет, — ответил Эшер, уставившись в ее декольте, которое, кажется, привело его в восхищение, — но самый удобный. Кроме этого, есть еще грузовой лифт, чаще всего отключенный, два лестничных марша в левом и правом крыле, а также пожарная лестница.
Они вышли из лифта и оказались в середине квартиры. У Пии на какой-то момент при виде огромного помещения перехватило дыхание. С удивлением она рассматривала сверкающий паркетный пол, древние стропильные балки и тщательно отреставрированные остроконечные витражи, благодаря которым квартира и получила свое название. Эшер щелкнул выключателем. Бесчисленные крохотные галогеновые лампочки на десятиметровом потолке замерцали, как на звездном небе.
— Бог мой! — воскликнула Пия, дойдя до середины единого гигантского помещения. — Это сон!
— Я могу сегодня же подписать с вами договор аренды, — предложил Эшер, пожирая Пию взглядом. Она живо представила, что именно Эшер имел в виду, и бросила на шефа молящий о помощи взгляд.
— Расходы на отопление зимой могли бы превратить эти апартаменты в кошмарный сон, — сухо заметил Боденштайн и преградил управляющему путь. — Квартира не производит впечатления обжитой, но тем не менее она обставлена мебелью. Кухня, встроенные шкафы, кровать, диван, телевизор…
— Вы правы, — кивнул Эшер и рассеянно посмотрел на кровать. — Я тоже не знал, что здесь имеется мебель.
— У кого есть ключи от этой квартиры? — осведомился Боденштайн.
— Не имею представления. Все ключи от здания находятся в нашем офисе. В принципе, их может взять каждый из моих сотрудников и коллег.
— Когда вы были здесь, наверху, в последний раз?
— В последние два года точно не был. — Эшер задумчиво поскреб голову. — Думаю, еще до моей операции на бедре. А это случилось в две тысячи втором году. Не было причин сюда подниматься. В здании больше двухсот квартир, ателье и офисных помещений, которыми приходится заниматься.
Пия прошлась по квартире, открыла раздвижные дверцы зеркального шкафа, на кухне заглянула в холодильник и в духовой шкаф. Боденштайн между тем попросил у управляющего ключи от квартиры и список всех лиц, имевших доступ к ключам.
— Он ушел? — спросила Пия.
— У вас с ним еще есть шанс, — усмехнулся Боденштайн. — Что-нибудь нашли?
— Ничего. Во всей квартире стерильно, как в клинике, — ответила Пия. — Ни одной пылинки в шкафах, ни одного известкового пятна в мойке — просто абсолютно ничего.
Боденштайн задумчиво осмотрелся. Что-то было не так в этом большом помещении. Здесь не просто потрудилась уборщица. Следовало выяснить, кто столь тщательно прибрал квартиру. И почему.
— Изабель Керстнер подобна ястребу, налетевшему на стаю кур, — вздохнула Пия. — Думаю, вряд ли кто-то в конюшне сожалеет о ее смерти. Разве что Кампманн, который теперь сам вынужден объезжать всех лошадей. Я не могу его раскусить.
— Почему? — Боденштайн въехал через открытые ворота транспортно-экспедиционного агентства «Дёринг» в промышленной зоне Эшборна и, следуя указателям, направился к зданию администрации.
На огромной территории кипела активная деятельность. Громадные грузовики, прежде всего автопоезда-холодильники для перевозки замороженных продуктов, стояли в ожидании, чтобы затем подъехать к одной из двадцати стыковочных станций, которые располагались вдоль огромного плоского здания. На другой стороне размещались иные здания, перед которыми загружались грузовики с брезентовыми навесами. Вилочные автопогрузчики жужжали как пчелы, транспортируя палеты с товаром. Движение на громадной территории было строго отрегулировано: здесь были дороги с односторонним движением и знаки «стоп», светофоры и зоны остановок. Боденштайн поразился. Конечно, он часто видел на улицах грузовики с бело-голубыми надписями «“Фридхельм Дёринг” — свежие и замороженные продукты» или «“Фридхельм Дёринг” — доставка точно в срок», но никогда не проявлял к этому никакого интереса, поскольку не было повода. Когда Анна Лена Дёринг сообщила утром, что работает на фирме своего мужа, он не представлял, какая империя скрывается за словом «фирма».
— Он не смотрит в глаза, — сказала Пия. — И я не верю, что его отношения с Изабель носили чисто деловой характер. Но если мы еще немного поковыряем в этой конюшне, то найдем минимум человек двадцать, каждый из которых имел мотив, чтобы укокошить Изабель.
— Мотив — возможно. — Боденштайн понял, что они въехали через так называемый «въезд для поставщиков», а главный вход находился на другой стороне. Здесь постарались все устроить таким образом, чтобы произвести впечатление на гостей и клиентов.
— Но действительно ли лишь один из них был способен совершить убийство? Ведь нужно было сделать смертельную инъекцию, притащить труп беспросветной ночью на башню и сбросить его вниз.
Главный комиссар остановил свой автомобиль на одном из парковочных мест для гостей, возле лужайки округлой формы с фонтаном в центре. Они вышли из машины и направились к современному четырехэтажному зданию из зеркального стекла и стали. Над входной дверью красовался логотип фирмы, изображенный золотыми буквами, рядом помещались многочисленные таблички с названиями других компаний. Дёринг владел множеством мелких фирм, которые размещались в том же здании. В помпезном вестибюле, выложенном черным гранитом, за приемной стойкой метровой длины их встретила молодая женщина со сверкающей улыбкой. Представившись и представив свою коллегу даме, Боденштайн попросил назначить им время для встречи с господином Дёрингом. Пальцами с длинными, по несколько сантиметров, приклеенными ногтями дама набрала номер на телефоне, не сводя глаз с Оливера.
— Добрый день, фрау Шнайдер, — заговорила она притворно сладким голосом, — здесь у меня дама и господин из уголовной полиции, им надо поговорить с шефом.
Какое-то время она внимательно слушала, затем ее улыбка обрела оттенок сожаления и она положила трубку.
— Господин Дёринг на переговорах. — Ее лицо выражало такую печаль, будто на Центральную Европу обрушилась катастрофа. — Вам придется немного подождать.
— Большое спасибо. — Боденштайн чуть было не рассмеялся, наблюдая за этим шоу. — У нас есть время.
— Можете выпить кофе. — Дама вновь казалась счастливой. — Там есть эспрессо-автомат. Показать, как он функционирует?
— Спасибо, мы сами справимся, — отказался Боденштайн.
— Бог ты мой, — пробормотала Пия, закатив глаза, — она могла бы быть близнецом фрау Кампманн. Это чрезмерное жеманство… Кстати, если бы вы видели, как изменилась та за последние два года.
Они остановились рядом с чрезмерно громоздким автоматом для эспрессо.
— Сильно изменилась?
— Полтора года назад фрау Кампманн была вполне милой женщиной с неброской внешностью. Сегодня она выглядит как Барби после десяти процедур ботокса. Белокурые волосы, толстый слой макияжа, худоба, фальшивые ногти, увешана украшениями с ног до головы…
— И что, по-вашему, заставило эту женщину настолько измениться? — спросил Боденштайн.
— Она хотела выглядеть так же, как Изабель Керстнер. — Пия развела руками. — Поскольку она, возможно, заметила, что ее муж к ней расположен.
После того, что рассказала Анна Лена Дёринг о своем супруге, Боденштайн ожидал увидеть грубого фамильярного типа с физиономией боксера и кулаками гориллы. Но, к его удивлению, Фридхельм Дёринг оказался стройным седовласым мужчиной немного за пятьдесят, с красивым, несколько изнуренным лицом. В полосатой рубашке и костюме хорошего кроя он на первый взгляд походил на банкира из Сити. Дёринг ждал их у двери своего огромного кабинета, внушительные размеры которого вызвали бы робость у любого человека. Боденштайн легко мог себе представить, как чувствовал себя простой водитель грузовика, если его вызывали к шефу и он должен был проделать весь этот путь от двери до массивного письменного стола. В помещении, занимавшем всю ширину здания, были большие окна, и из них открывался обзор практически на всю территорию предприятия. В стеклянной витрине позади письменного стола были выставлены многочисленные кубки, завоеванные Дёрингом на турнирах по конкуру, а на единственной стене кабинета рядом с дорожной картой Европы и рекламными плакатами транспортно-экспедиционного агентства висели фотографии с изображением Дёринга на его конкурных лошадях.
