Марина Крамер - Судьбу не изменить, или Дамы выбирают кавалеров
— Никогда не думала, что буду бояться старости, — со смехом сказала она спрыгнувшей на пол Мышке. — Оказывается, я устроена ровно так же, как и остальные бабы.
— Нашла о чем беспокоиться. С твоими данными да после пластики ты еще много лет сможешь водить за нос кого угодно. Я-то не сразу могу определить на глаз, сколько тебе на самом деле — хорошо, что знаю точную дату рождения, — посмеялась в ответ Мышка. — И это… заканчивай концерт, звони Женьке, пойдем, поедим где-нибудь, а то у меня в холодильнике пустыня. В этом преимущество одинокой жизни — не надо особенно утруждаться готовкой.
Коваль, которой тоже надоело выглядеть стервой, нашарила в сумке телефон и набрала номер мужа:
— Жень…
— Что — псу можно ползти к конуре поближе? — хмуро отозвался он.
— Прости меня, ладно? Иногда как навалится что-то… ну, ты же сам все знаешь… приходи, мы голодные. В ресторан пойдем.
— Я и не уходил. Сижу на лавке, тут памятник какой-то, ну, Машка, наверное, знает.
Машка знала. Наскоро натянув джинсы и футболку, она мазала открытые участки тела кремом от загара, и Марина невольно вспомнила, что подруге совершенно нельзя бывать на солнце, потому с наступлением лета Маша вынуждена закупать эти средства с максимальной защитой в промышленных количествах.
— Ты бы хоть зонт, что ли, брала — все тень какая-то, — сказала она, кивнув на стоявший в углу зонт-трость с газетным рисунком.
— А я и возьму. Знаешь, раньше меня все это очень напрягало, а теперь стало совершенно безразлично. Просто делаю то, что надо, чтобы выжить, на автомате. Крем — значит, крем, зонт — значит, зонт, — отозвалась Маша, вешая на плечо большую белую сумку и снимая с вешалки ключи. — Идем, что ли?
Они вышли из подъезда и сразу окунулись в нестерпимую духоту города, в его какофонию звуков и специфических запахов. Совсем рядом раздался призыв к молитве — буквально через два дома располагалась мечеть, и близилось время намаза.
— Господи, как ты тут живешь-то? — ахнула Марина, вспомнив, как после некоторых событий в жизни Мышка стала панически избегать людей определенной национальности.
— Не выхожу из дома в пятницу до четырех, — коротко сообщила она, раскрывая зонт, — у нас в это время ногу поставить некуда — буквально. Мечеть старая, но народа сюда приходит очень много. Во все остальные дни даже удобно — часов не надо. Кстати, здесь не так уж докучают, вслед не улюлюкают, ведут себя очень прилично, так что я приспособилась. Да и временно же это, скоро домой поеду.
— С ума сойти, — пробормотала Коваль, выходя вслед за Машей из ворот.
Хохол сидел на лавке у памятника на соседней улице, рядом стояла бутылка минералки и лежала пачка сигарет. Судя по количеству окурков, он никуда не ходил, так и сидел здесь все время. Коваль обняла его за шею, стянула черные очки и чмокнула в переносицу:
— Ну, прости меня…
— Был бы я мужик…
— Ой, не кокетничай! — рассмеялась она. — Ты — мужик, потому и не врежешь мне, хотя можешь.
— Высокие отношения, — фыркнула Маша, покручивая зонт, и Женька подтвердил со вздохом:
— Куда уж выше…
Обедать они направились в японский ресторан и провели там все время, что оставалось до аэроэкспресса. Потом Мышка проводила их на вокзал и долго шла по перрону за набирающим скорость поездом, увозившим Марину и Хохла в аэропорт. Когда он скрылся из виду, Маша вытерла слезы и повернула к выходу, аккуратно лавируя в толпе, заполнявшей перрон.
Глава 15
Урал
Мудрый человек требует всего только от себя, ничтожный же — всего от других.
Японская пословица— Я одного не могу понять, — протянул Ворон, рассматривая привезенный Леоном диск с записью какого-то джазового концерта, — если Бес здесь — чего затихарился? Выжидает чего-то?
Леон сидел за столом, спрятав по привычке руки под столешницу, и молчал. Он понимал, что Бес ни за что не станет ввязываться в противостояние, не заручившись хоть какой-то поддержкой. Вопрос в том, у кого он станет ее искать. Леон не был особенно силен в раскладе местных теневых сил, а потому рассчитывал, что эту часть Ворон решит сам. Но тот, похоже, либо не торопился, либо не мог угадать, к кому обратится за поддержкой Бес.
— Была бы Наковальня… — пробормотал он вслух, — да, вот именно — была бы Наковальня, и вопросы бы кое-какие сами собой рассосались.
«А любишь ты чужими руками жар загребать, — подумал про себя Леон, стараясь сохранить на лице равнодушное выражение. — Так и глядишь, кого бы подписать, а самому понаблюдать со стороны».
— Может, звякнуть ей? — рассуждал вслух Ворон, не смущаясь присутствием телохранителя — Леон был в курсе всего, что связано с Наковальней, обязан ей кое-чем, а потому рта там, где не надо, не раскроет. — А что, позвонить и попросить помощи. Ей, в конце концов, тоже не с руки, чтобы Гришка опять здесь появился. Мы ж с ней вроде как в долях.
— Какой ей резон? И потом, если Бес официально как бы мертв, то бумаги, которыми вы его на поводке держали, никакой силы больше не имеют.
Ворон надел очки и уставился на телохранителя:
— А ведь тут ты прав… как это мне самому подобное в голову не пришло? Действительно, если Ветка привезла Грищуку какую-то маляву, где написано, что Гриня мертв, то все — бумагами можно подтереться. Умно придумано, умно… С этого крючка он соскочил. Но ведь я в любой момент могу его опознать…
— И что, станете кричать «держи вора»? Вряд ли. И Бес это хорошо знает.
— Что-то ты больно умный, Леон, — подозрительно прищурился Ворон и потянулся к сигаретам, — любой мой довод вмиг в песок обращаешь.
Леон пожал плечами:
— Да это не я умный, это ситуация так складывается. Вы сами подумайте…
— Да подумал я сто раз! — с досадой перебил хозяин, сломав в пальцах сигарету. — Тут без Маринки не разобраться. Она всегда умела родственника своего прижучить, знала, в какое место сапогом пнуть, чтоб визжал, а укусить не дотянулся. И вот еще что… надо бы все же Виолу найти.
— Зачем?
— А пригодится. У нее ведь тоже к муженьку ряд вопросов имеется. Она, конечно, его не сдаст, но от возможности немного потрепать, чтоб шелковым стал, тоже не откажется. Баба у него есть, я это точно знаю, и знаю, где живет. Могу Ветке слить — пусть сама думает.
Леон промолчал. Он не был уверен, что жена Беса, прожившая с ним довольно долго в законном браке, вдруг ни с того ни с сего окажется по другую сторону баррикад. Как ни крути, а он ей муж — пусть и не совсем идеальный. С кем не бывает!
— Ветка, кстати, красивая баба, интересная, — продолжал Ворон, покуривая, — только больно странная… Говорят, у нее способности какие-то. Я после разговоров с ней наутро чувствую себя так, словно пил неделю. Башка трещит, и не помню ничего. Вроде знаю, что говорили о чем-то, а сути разговора вспомнить не могу. И в глаза ей смотреть не могу. У Наковальни — у той просто взгляд тяжелый, как у змеи, уставится и молчит, аж мороз по коже. А у этой… знаешь, как будто смотришь в воду, а тебя туда затягивает, как в воронку. И ощущение потом такое поганое…
— И вы верите в эту мистическую чушь? — не выдержал Леон, которому всегда казалось, что хозяин любит иной раз преувеличить.
— А ты сам попробуй как-нибудь, — насмешливо посоветовал Ворон, — только это… пистолет и нож подальше убери, а то, не ровен час, она тебе внушит, что ты меня убить должен.
Леон только плечами пожал. Жену Беса он видел несколько раз, но мельком, и никогда не приглядывался особенно. Помнил, что она миниатюрная блондинка с каким-то кукольным лицом, и что да — взгляд у нее неприятный, но не больше. Ничего мистического или гипнотического он в ней не заметил, хотя, может, просто не присматривался.
— Если хотите, я попробую ее поискать, но где? Отели я объехал, да и вряд ли они в отеле остановились. Просто не могу больше представить, где.
И тут вдруг Ворон хлопнул себя по лбу:
— Ой, я дурак старый! Да ведь я точно знаю, где они! Это единственное место, куда могла поехать Ветка, и единственный человек, который может ей здесь помочь! Нет, это надо быть таким идиотом!
Леон с удивлением наблюдал за тем, как хозяин вскочил из-за стола, попутно расплескав остывший кофе, и забегал по кабинету, заложив руки за спину. Потом Ворон резко остановился как раз напротив Леона и произнес:
— Коттедж Мастифа в «Роще».
— Что это? — спросил Леон, смутно слышавший это имя, но не помнивший, в связи с чем.
Ворон остановился перед ним и, опираясь о столешницу, проговорил четко:
— Это — то единственное место, куда могла спрятать своего Беса Виола. Потому что ключ от коттеджа находится… знаешь у кого?
— Откуда?
— У Николая! А это, мил человек, родной племянник Наковальни, сучонок паскудный. У них с Виолой когда-то давно был роман, он даже жениться на ней хотел, да потом чего-то разладилось. Когда Наковальня погибла, этот коттедж достался ему — Хохол так решил. Свой дом у Кольки в другом поселке, а коттедж тот он не продал, я точно знаю. И вот башку могу прозакладывать — там сейчас Бес с Виолой и кантуются!
