Дональд Уэстлейк - И только потом пожалели
– Я родился в Бостоне, а рос в разных местах по всему миру. Мой отец – армейский офицер. Он хотел, чтобы я поступил в Вест-Пойнт, но с меня хватило детства, проведенного на военных базах. В день восемнадцатилетия я записался в армию и справился с этим. Мой отец так и не простил мне, что я пошел в армию добровольцем. Когда в двадцать один год я ушел из армии, то уехал в Лос-Анджелес. Я демобилизовался в Техасе, и мне было все равно, куда ехать, вот я и поехал в Лос-Анджелес. Я проболтался там около года, познакомился с несколькими актерами, заинтересовался их работой. Но там главной задачей их было получить собственную серию вестернов, а мне это слишком напоминало армию. Поэтому я поехал в Нью-Йорк. Я сыграл в четырех пьесах, все они шли вне Бродвея, и три маленькие телевизионные роли: одну из них в мыльной опере, один раз я сыграл в кино в массовой сцене, один раз я был занят в маленькой роли в рекламе. Я был одним из членов футбольной команды, которая носилась по полю и бросала друг в друга коробку с хлопьями. Позапрошлым летом я работал в театре “Тент” в Пилликоке, в Пенсильвании. В прошлом году я работал с труппой “Темные лошадки” в Эстес-Парке в Колорадо. А нынешним летом я оказался здесь.
– Вы никогда не работали в одном и том же театре больше одного сезона?
– А зачем мне это нужно? Каждый год новое место отдыха.
– Понятно. А чем вы зарабатываете на жизнь в Нью-Йорке, когда нигде не играете?
– Я занимаюсь страхованием безработных.
– Вы посещаете актерские классы?
– Нет. Подобные заведения – это фикция, искусственно созданные рабочие места для неудачников.
И снова скорее профессор Сондгард, а не капитан Сондгард изучал актера. Хенли представлял собой обычного обитателя университетских городков: высокомерный и самоуверенный, но быстро соображающий и способный сдержать свою хвастливость во время представления. Вначале такой тип полагается только на гибкость и приспособляемость молодости, но когда молодость уходит, он становится потерянным и ожесточенным.
Теперь, когда Сондгард разобрался в Хенли, капитан задал ему вопрос с меньшим раздражением:
– Сколько вам лет сейчас?
– Двадцать семь.
Значит, у него еще есть несколько лет до начала спада. И актер был, видно, готов к неудачам. Сондгард взглянул в свои записи и спросил:
– У вас были когда-нибудь проблемы с полицией? Помимо штрафов за не правильную парковку и тому подобного.
– Пьянка и нарушение общественного порядка один раз в Лос-Анджелесе, – беззаботно ответил Хенли. – Наша компания устроила вечеринку на пляже. Она получилась немного буйной.
– Это все?
– Да, все.
– Хорошо. Теперь о сегодняшнем дне. Вы были на репетиции.
– Если это можно так назвать. Сондгард приподнял бровь:
– Вам не понравилось?
– Любители, получающие зарплату.
– Но сегодня только первый день репетиций, не правда ли?
– Вам не нужно целый час обнюхивать протухшее яйцо, чтобы понять, что оно испорчено.
– Ладно, это не важно. Вы находились на репетиции. Вы хотя бы раз выходили из комнаты?
– Конечно. Пребывание там было просто выброшенным временем для большинства из нас. Кемпбелл и Лейн работали всю репетицию.
– Во сколько вы выходили?
– Около половины третьего.
– Как долго вы отсутствовали?
– Может быть, пятнадцать, может быть, двадцать минут. Я поднялся наверх и выкурил сигарету.
– Значит, вы вернулись в комнату примерно без четверти три.
– Весьма возможно.
– Хорошо, но не точно. Вы не помните, другие актеры выходили из репетиционного зала после полудня?
– Конечно. Все выходили рано или поздно. Пребывание там нельзя назвать очень воодушевляющим.
– Выходил ли кто-нибудь после того, как вы сделали перекур?
Хенли пожал плечами:
– Я не знаю, но полагаю, что да. Я не обратил внимания.
– Но вы также не были сосредоточены на репетиции. О чем же вы думали?
– О Нью-Йорке. Мне следовало остаться на лето в городе. – Внезапная улыбка Хенли оказалась открытой и приятной. – Я понял это еще до того, как девушка спровоцировала убийство.
– Спровоцировала?
– Вы никогда не видели ее живой, верно?
– Не видел.
– Она расставляла ловушки вокруг себя. Похоже, кто-то попался в капкан.
– Для вас она тоже ставила ловушки? На сей раз Хенли улыбнулся насмешливо:
– Я ношу брюки, а стало быть, она целила и в меня. Но это не означает, что я убил ее. У меня не было необходимости убивать ее.
– Хорошо, – произнес Сондгард, размышляя о том, что подумает Джойс, когда доберется до этого места в допросе. – Я полагаю, что это все. Пришлите сюда Макги, ладно?
– Конечно.
Хенли встал, и Сондгард понял, почему его пригласили на роль футбольного игрока в рекламе. Хотя актер был не слишком высок – около пяти футов восьми дюймов, – он выглядел мощным. В первый момент Хенли казался толстым, но это было не так. Уилл Хенли был очень крепким и, вероятно, очень сильным.
Хенли вышел из комнаты, а через минуту туда вошел Род Макги. Макги был полной противоположностью Хенли. Худой как щепка, гибкий, он словно излучал нервную энергию. Возникало ощущение, что, если прикоснуться к нему, ударит током. И если Уилл Хенли выглядел несколько старше своих двадцати семи, то Макги явно казался моложе, чем был на самом деле. Костлявое, некрасивое лицо с удивительно яркими карими глазами и возбужденный открытый взгляд подростка. На вид не старше девятнадцати или двадцати.
Макги пересек кухню и плюхнулся на стул:
– Это “Воллензек”?
Его быстрые пальцы постучали по крышке магнитофона.
– Да.
– Старый или одна из новых моделей?
– Я не знаю, сколько ему лет.
– Раньше, когда их выпускала немецкая компания, машины были лучше. Теперь они – дочерняя компания “Ревере”. Вы знали об этом?
– Нет. Род – сокращенное от чего? Роберт?
– Нет, меня звали Фредрик, затем это превратилось во Фреда, а уж затем в Рода.
– Хорошо. Прошу прощения. – Сондгард включил магнитофон и произнес:
– Предварительный допрос Фредрика Макги, известного как Род Макги. Сколько вам лет, Род?
– Двадцать шесть.
– Ваш постоянный адрес?
– Вам нужен адрес моих родственников или тот, где я живу в Нью-Йорке?
– Вы постоянно живете в Нью-Йорке?
– Да. Кармайн-стрит, 37-а.
– Вы когда-нибудь работали в этом театре раньше?
– Нет, никогда. Я приехал сюда только вчера. Я вообще впервые оказался в этой части страны. Мне здесь понравилось.
– Хорошо. Теперь, пожалуйста, расскажите мне коротко о себе. Где вы жили, кем работали, вашу театральную историю.
– Ох, минуточку. Вам нужны адреса?
– Нет, называйте только город и какой период вы там жили.
– Ладно. Для начала Олбани, штат Нью-Йорк. Я имею в виду, я там родился. И вырос там. Я работал неполный день, когда был ребенком... Вам это тоже нужно?
– Нет, не так подробно.
– Затем, когда я закончил школу, я поехал... Ох, вам нужно название школы?
– Нет, меня не очень интересует ваше детство.
– Тогда... Колледж?
– Вы учились в колледже?
– Да, сэр, конечно. Меркьюри-колледж, Меркьюри, штат Нью-Йорк. Драма и американская литература, объединенный главный предмет. Затем меня призвали в армию... Я имею в виду сразу после того, как я закончил колледж. Меня призвали, и я уехал в Техас для базовой подготовки, а потом в Нью-Джерси, а оттуда в Род-Айленд. Когда меня демобилизовали, я уехал в Нью-Йорк, чтобы брать уроки актерского мастерства. У меня была рекомендация от моего преподавателя драмы в Монекью к Джулу Кемпу. Это преподаватель. И с тех пор я занимался с ним.
– У вас были профессиональные актерские работы?
– Видите ли, Джул не любит, когда студенты этим занимаются, но у меня действительно была парочка таких работ. Я работал в шоу для детей по уик-эндам, в субботу и в воскресенье после полудня. Я был глупым рыцарем, я заблудился, съел отравленное яблоко и тому подобное. И несколько раз я работал на дневном телевидении; один раз я три недели участвовал в мыльной опере – я был армейским приятелем главного героя, он привел меня домой из лагеря и всякое такое, и я попал в массовку на телевидение. Я надел арабский костюм, и я встретил смерть, она заговорила со мной, а ответ был: “Встреча в Самарре”.
– Вы состоите в актерском профсоюзе?
– Да, конечно. Меня приняли два лета назад в Театре южного тира в Бингхемптоне, штат Нью-Йорк.
– Почему вы не поехали туда и этим летом?
– А... Понимаете, это не такой репертуарный театр, как здесь, а просто готовые шоу. В тот год, когда я там работал, у нас были Талалу Бенкхид, и Артур Тричер, и Виктор Зочу, и...
– Ладно, хватит. Как насчет прошлого лета?
– Ну, я оставался в Нью-Йорке прошлым летом. У меня была очень хорошая работа с компанией, производящей кремы для загара. “Бронзо”, так он назывался. Я ходил по большим и маленьким магазинам и демонстрировал этот крем для загара. Очень хороший крем, кстати.
