Вячеслав Барковский - Выродок (Время Нергала)
Однако сложных психологических и тактических ходов не потребовалось.
Гости с любопытством осмотрели пристанище «богема», как шутливо отрекомендовал себя Малахов, поглазели на несколько картин, не вглядываясь в подпись автора.
— Новоселье, а где же гости? — спросил Эдуард Николаевич,
— Гости ко мне приходят спонтанно, — ответил Малахов. — Да и новоселье в данном случае понятие условное. Я лишь продлил аренду. Так что ждать никого не будем, начнем обмывание сей обители, а гости подойдут.
За час Малахову удалось влить в Иванкевича около шестисот граммов водки, но особых признаков опьянения у него не заметил. Ариадна тоже была насчет выпить совсем не дура.
Через час появился Боря Никольский с «подругой» — сотрудницей РУОП Настей Ивлевой. Новенькие, которые оказались якобы навеселе, поскольку заглянули «на огонек» после вернисажа «Митьков», шумно потребовали «портвейнового вина», выразив при этом презрение к водке, однако не погнушались «плебейским напитком». Одним словом, пьянка получилась на славу, все «скорешились», при этом Настя усиленно охмуряла Иванкевича, а Ариадну взялся обрабатывать Боря, у которого ее постоянно отбивал Малахов, устраивая демонстративные сцены ревности. По ходу междусобойчика, Иванкевич охотно поделился с новыми друзьями сообщением, что женат он на дуре и мещанке, что равного ему в вопросах приватизации жилья во всем управлении нет и что вообще он знаком с такими… — тут он запнулся, людьми, которые… — он помолчал и закончил: — которые все могут… А я, — вдруг заявил он-я знаю, зачем вы меня сюда заманили!
— Это кто же тебя заманивал? — взъерепенилась Ариадна. — Я, например, и идти не хотела, а ты: «Пойдем да пойдем. Захотелось к богеме приобщиться!»
— Да на хрена ты нам нужен, козел, — пробасил Боря.
— Нет, я знаю, — с пьяной настойчивостью твердил Эдуард Николаевич. — Я вам нужен. Я всем нужен! Потому что!.. — он многозначительно поднял вверх палец. — Я такой… Я оч-ч-ень многое могу… И, между прочим, дорого стою, хотя и не продаюсь… Ясно?..
— Да за таких, как ты, в базарный день… — начал Никольский…
— Ой, мальчики, ну что за хамы! Не трогайте Эдика! — решила вступить в игру Настя.
И добавила: — Он такой хороший, такой… сильный… Ух! Эдик, хочу на ручки! Эдик!..
Малахов уже и не рад был затеянной игре. Мало ли что взбредет в голову психу, если это ОН…
А Иванкевич вдруг вскочил, легко поднял на руки Настю и закружился с ней по комнате. Но на пути у него встала Ариадна, подняла руку.
— Стоять! Это что такое? По-моему, это меня, гражданин Иванкевич, вы должны носить на руках!
Эдуард Николаевич остановился, некоторое время вглядывался в приятельницу, будто не в состоянии понять, кто перед ним стоит, потом опустил на пол Настю, с некоторым удивлением огляделся вокруг и вдруг, усевшись на пол, тоскливо сказал:
— Я домой хочу. Что-то здесь не так! Малахов с Никольским переглянулись, потом Виктор, приобняв гостя за плечи, сказал:
— Эдик, может полежишь, отдохнешь?
— Не надо отдыхать. Доставьте меня, пожалуйста, домой.
Проводив на частнике Иванкевича, потом попрощавшись с Никольским и Настей, Малахов доставил к парадной ее дома Ариадну. Всю дорогу она молчала, только один раз за все время сказала:
— Иванкевич бывает иногда такой странный… — и, помолчав, добавила: Может, тем он и покорил меня, что не такой, как все… А жена у него действительно дура…
Малахов, хотя и не видел ничего из ряда вон выходящего в поведении пьяного «друга Эдика», возражать не стал. Женщине, да еще близко знающей человека, виднее…
* * *— Вильям Антонович, Торсумский беспокоит. Только что узнал. Менты на монстра вышли. Фамилия Иванкевич. Работает в жилищном отделе. После бойни у Казанского и «разделки» лейтенанта, который от Успенского за НИМ ходил, начальство запретило к НЕМУ приближаться и тем более пытаться взять. Операм приказано только собирать информацию. Но у них там есть особо прыткий мент Малахов. На свой страх и риск за Иванкевичем работает. Втихаря от подполковника. Только я лично сомневаюсь, что это монстр. По моим данным, Иванкевича этого ФСБ разрабатывает по взяткам.
— Одно другого не исключает, — сказал Классик. — Проверить не мешает. Я указания дам ребятам. А ты, Левушка, вот что сделай. Тисни статеечку, что, мол, РУОП на след маньяка вышел. Второе: дай заметочку о частном охранном бюро «Сеть», где распиши, как мощно они работают. В конце добавь, что сотрудники «Сети» могли бы и маньяка скрутить, правда, при условии, если к ним на работу наймется такой супермен, работу которого можно было наблюдать недавно в центре города. Это как бы в шутку.
А всерьез пригласи отчаянных и мужественных к сотрудничеству. И контактный телефончик дай. Это все. Да! Чуть не забыл! Когда будешь говорить о маньяке, упомяни сыщика без страха и упрека — Малахова! Теперь все!
* * *Малахова ОН установил довольно быстро. На примитивную ловушку частного охранного бюро пока решил не откликаться. Но телефон записал. На всякий случай. Выяснить, за кем следит Малахов, тоже не составило труда. Увидев Иванкевича, ОН сначала подивился близорукости милиции, а потом пришел в ярость. «Да как они могли какого-то слизняка спутать с НИМ, в котором живет НЕВЕДОМЫЙ!»
Пока ОН решил не трогать никого из тех. кто посмел оскорбить ЕГО.
* * *Иванкевича привезли в старый заброшенный ангар. Он ползал у ног похитителей, плакал, обещал выполнить все просьбы и требования.
Гориллыч, глядя на него, никак не мог поверить, что пленник — тот самый монстр, который у него на глазах разрывал на куски его вовсе не слабых бойцов.
«Может, придуривает?» — мелькнула мысль, но он тут же отбросил ее. «А зачем ЕМУ придуривать? ОН бы уже всех нас разбросал!»
Приехал шеф, взглянул на жалкого чиновника, все мигом понял, сказал:
— Не тот. Кончайте. — И направился к машине.
По пути в город Классик клял на чем свет стоит своих бойцов, которые «куренка, вымазанного в дерьме, от льва отличить не могут».
* * *Часов в одиннадцать подполковнику позвонил начальник отдела борьбы с экономическими преступлениями Яковлев.
— Что это вы, мужики, нашим клиентом интересуетесь?
— Кем же, копи не секрет?
— Иванкевича пасли?
— А с каких пор данный гражданин стал вашим клиентом?
— Да с некоторых, подполковник, с некоторых… Мы уже его брать собрались, да еще и с поличным, если так можно выразиться, а вы нам всю музыку портите.
— Владимир Емельянович, — сказал подполковник, — давай-ка уточним: во-первых, ты имеешь в виду начальника отдела приватизации жилья Иванкевича или кого еще?
— Его, его милого. Он у нас как взяточник-профи проходит. Ловкий, сукин сын! Знали, что берет, но пока не стал зарываться, прикрывая сволочей, которые старушек на улице без гроша за душой оставляли с голоду помирать, не трогали. Думали, берет помалу, дурит лопухов, которые и без взяток могли свое получить… А он все больше стал зарываться. На его совести уже не одна живая душа, не считая наркоманов и алкашей… А вы с какой стати стали его разрабатывать?
— Да думали дело серьезное, но со вчерашнего дня сомнения стали одолевать…
— Да брось ты его! У этого гада ничего серьезного быть не может!
— Малахова ко мне! — крикнул подполковник в глубину коридора.
— Ты что же это самодеятельностью занимаешься? — рыкнул Тимохин. — Мало того, что приказ нарушил и собственную жопу подставил, так еще и не понял, с кем дело имеешь… Дерьмо твой Иванкевич, понял! Взяточник паршивый! У-ух! Работнички! Вали отсюда и на глаза мне не показывайся.
Ошарашенный Малахов вышел на улицу, благо дежурство закончилось, с горя решил взять бутылку.
В парадной было темно. «Вот гады! Лампочки выкру…» Додумать он не успел. Кто-то мощно обхватил его, приложил ко рту и носу платок. Малахов попытался дернуться, вздохнул и тут же обмяк.
И зло должно быть изжито и испытано, через зло что-то открывается, оно тоже — путь.
Н. Бердяев. «Ставрогин»
ОН привез Малахова в заранее выбранное логово. Усадил его на старую скамью, расставил и зажег свечи.
Время Жертвоприношения еще не пришло. Но ОН знал, что Нергал не может допустить, чтобы нанесенное ЕМУ оскорбление сошло кому бы то ни было с рук.
Мент пытался преследовать ЕГО. Пусть ошибся, но осмелился! Этого ОН не прощал никому.
ОН привязал Малахова к скамье и трубе отопления.
Потом, не торопясь, вынул из большой спортивной сумки небольшой телевизор, видеоплейер, установил их на столе перед ментом.
Подсоединил аппаратуру к заранее зачищенным проводам, предназначенным для освещения подвала. Вставил в плейер кассету.
— Ты должен признать свою ошибку, — сказал ОН — Сейчас ты увидишь некоторые картины и убедишься, насколько был не прав, приняв за меня какое-то чиновное ничтожество,
