Олег Шмелев - Скатерть на траве
- Клешня - страшная личность. Никто не знает, на что он способен.
- Александр Антонович был другого толка человек, не правда ли?
- Небо и земля! - воскликнул Коротков. - Александр Антонович - взрослый ребенок.
Позиции сторон, что называется, окончательно определились. Журавлев подкинул Короткову возможность продемонстрировать свою любовь к покойному Перфильеву.
- Вы никогда не ссорились?
- С ним невозможно было ссориться. И потом я намного моложе. Я уважал его. Он, правда, не разрешил Лене выйти за меня замуж до окончания института. Но в общем-то это понять можно. Он был справедливый мужик.
Ну, разумеется. Все так и должно быть. Кому придет в голову после таких слов подозревать человека в убийстве потенциального тестя?
Последнюю часть разговора Журавлев не стал оформлять в виде допроса. К сожалению, бумага не способна передать оттенков тона и настроения. Он вынул из чемоданчика опись драгоценностей, дал ее Короткову я сказал:
- Во время аварии при вас был кисет с драгоценностями. Тут они перечислены. Это все принадлежит вам?
- Не все, - внимательно прочитав опись, ответил Коротков.
- Уточните, пожалуйста.
- Серьги и браслеты не мои.
- Чьи же?
- Елены Перфильевой.
Журавлев вспомнил о настоятельном совете Синельникова дознаться, зачем Коротков приезжал к дочери Перфильева в ночь после несчастья с ее отцом.
- Вы навещали ее ради этого?
- Да.
- Принадлежащие вам ценности хранились у нее?
- Да.
- А к чему же было брать ее собственные?
- На всякий случай.
- Опасались конфискации?
- Можно считать и так.
- Ее драгоценности, значит, нажиты нечестным путем?
- Кое-что осталось от матери. Кое-что я подарил.
- А Казалинский не дарил?
- И он тоже.
Это Журавлев внес в протокол, попросил Короткова прочесть и подписать его, что тот и сделал.
Журавлев закрыл чемоданчик, взял магнитофон и сказал:
- Ну до свидания. Завтра я вас потревожу. Придется доставить вас в управление на очную ставку с Казалинским.
Глава VIII
ОЧНАЯ СТАВКА
Маленький кабинет Журавлева был непригоден для очной ставки: в нем едва умещались стол и четыре стула. Коротков будет на каталке. Журавлев пригласил Ковалева, да еще надо усадить отдельскую секретаршу-стенографистку. Выход нерасторопному Журавлеву подсказала сама секретарша: заместитель начальника отдела позавчера отбыл в отпуск, а у него кабинет побольше. Пока утрясался этот пустяковый вопрос, прошло каких-нибудь десяток минут.
Ковалев уже допрашивал и Казалинского, и Короткова, и их многочисленных клиентов-взяткодателей. Ревизия установила все - или почти все - эпизоды отпуска дефицитных материалов в нарушение законного порядка. ОБХСС неопровержимо изобличил Казалинского в хищении социалистической собственности в особо крупных размерах.
Задача теперь заключалась в том, чтобы изобличить Казалинского как инициатора создания преступной труппы и как ее руководителя, а также в злоумышленной порче автомобиля Короткова, повлекшей за собой аварию, в результате которой владелец автомобиля получил тяжелые увечья. Вторая половина задачи, собственно, была уже решена-для суда вполне достаточно заключения научно-технической экспертизы.
Журавлеву, конечно, очень хотелось бы выявить истинную причину гибели Перфильева, но, как и Синельников, он видел, что тут все глухо, прямых улик против Короткова нет и добыть их не удастся...
В кабинете было два стола - один обыкновенный канцелярский письменный, второй, стоявший перпендикулярно ему, длинный полированный, на хилых ножках. Расположились так: Журавлев сел в кресло за письменный, Ковалев рядом, на углу, Казалинский за длинным, лицом к окнам, а на торце длинного - секретарша. Коротков лежал на каталке с двумя подушками под головой, каталка стояла вдоль длинного стола по противоположную от Казалинского сторону. Перед Ковалевым стоял магнитофон, снабженный микрофоном. Журавлев предупредил Короткова и Казалинского, что все будет записываться на ленту, и приступил к делу.
- Итак, обращаюсь к вам, Коротков. Расскажите, где, как, когда и с какой целью вы познакомились с гражданином Казалинским.
Коротков рассказал. Казалинский при этом ерзал на стуле, стул под ним скрипел,
- Теперь изложите историю вашего знакомства с Еленой Перфильевой.
Коротков изложил. Казалинский сказал громко;
- Врет он все, прохиндей. Я ему...
- Спокойно, - остановил его Журавлев, - Говорить будете, когда вас спросят. - И к Короткову:
- Расскажите о вашей первой совместной с Казалинским и Перфильевым сделке. В чем она состояла и когда это было.
- Казалинский мне сказал, что отец Лены может устроить машину. Есть человек, который готов переплатить тысячу. Надо через Лену уговорить Перфильева, а потом сделать ему подарок. Так все и было.
- Казалинский, что вы скажете по этому поводу?
- Врет он.
Журавлев раскрыл папку с закладками, в которой были подшиты разномастные бумаги.
- Зачитываю собственноручные показания гражданина Соколова. Вашего знакомого, Казалинский. "В августе семьдесят девятого года Казалинский сказал мне, что есть возможность приобрести машину "Жигули" без очереди. Для этого я должен связаться с Владиславом Коротковым. Он дал мне его телефон в гостинице "Юность". Коротков при встрече сказал, что это будет стоить на тысячу рублей больше. Я согласился". Казалинский, вы признаете, что этот эпизод имел место в действительности?
- Да.
- Коротков, как распределили вы эту тысячу рублей?
- Казалинский велел купить что-нибудь для Лены рублей за шестьсот, а остальное я оставил себе. Лене купил сережки.
- В данном эпизоде Казалинский не преследовал цель личного обогащения. В чем, по-вашему, состояла его цель?
- Замазать Перфильева.
- То есть вовлечь в преступную группу?
- Можно называть и так.
- Расскажите, каким образом и когда состоялась первая сделка, в результате которой Казалинский и Перфильев получили деньги в виде взятки.
- Это было, кажется, в октябре семьдесят девятого. Сидоренков получал для колхоза "Золотая балка" кровельное железо. Казалинский попросил меня, чтобы я уговорил Перфильева выписать для колхоза больше, чем ему полагалось.
- Вы опять действовали через Елену Перфильеву?
- Нет, мы с ним к тому времени были уже на "ты".
- Перфильев согласился без колебаний? Вы обещали ему вознаграждение?
- Он тогда пил. Денег не было. Уговаривать особенно не пришлось. А насчет вознаграждения я сказал сразу.
- Сколько дала эта сделка?
- Не помню.
Журавлев опять раскрыл папку на закладке.
- Вот показания Сидоренкова: "Я дал Короткову тысячу семьсот рублей". Кто из вас и сколько получил?
- Семьсот взял Казалинский, семьсот я отдал Перфильеву, триста оставил себе. Казалинский сидел на стуле боком, облокотясь правой рукой на спинку. Пальцами левой он барабанил по столу. Журавлев захлопнул папку, положил на нее ладонь.
- Из материалов дела явствует, что именно с октября одна тысяча девятьсот семьдесят девятого года подобные сделки приобрели регулярный характер. Вы, Ка
залинский, на последнем допросе показали, что при этом вы лишь исполняли приказания Перфильева. Он якобы передавал вам записки. Вы по-прежнему утверждаете это?
- Да. Он приказывал, я исполнял.
- У вас сохранилась хотя бы одна записка?
- Кто же такие бумажки собирает?
- Жаль. Сейчас это послужило бы вам на пользу.
- Стало быть, не рассчитал.
- Коротков, что вы можете сказать на сей счет?
- Никаких записок не было, ничего Перфильев не приказывал, все наоборот. Казалинский через меня передавал ему, что для кого сделать.
- Следовательно, фактическим организатором и руководителем вашей группы является Казалинский?
- Да.
- Гад ползучий, - сказал сквозь зубы Казалинский, посмотрев с прищуром на Короткова.
- Ведите себя прилично, - сделал ему замечание Ковалев. - Вы не на базаре.
- Скажите, Коротков, не выражал ли Перфильев желания прекратить все эти преступные сделки?
Коротков подумал немного.
- В прошлом году, осенью, был у меня с ним разговор. В трезвом состоянии он очень боялся. Позвонил мне ночью, попросил зайти. Лены не было, ездила в Москву. Александр Антонович весь трясся, хотя и нетрезвый. Баста, говорит, пора кончать, выхожу из компании. Велел передать Казалинскому, что больше между ними ничего нет. Я передал.
- Как реагировал Казалинский?
- Скажи, говорит, этому слюнтяю, что поздно хватился. Он у меня, говорит, в кармане.
- И Перфильев раздумал? Испугался Казалинского?
- Да.
- В дальнейшем он не возвращался к этой мысли?
- Нет.
- Но во время пикника вы старались от чего-то его отговорить. При этом было произнесено слово "конфискация". Объясните, пожалуйста.
Казалинский сидел, словно окаменев, и исподлобья глядел на Короткова. Тот тоже поглядел на него, отвернулся и, помолчав, произнес задумчиво:
