Леонид Словин - Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)
Крончер выворачивался. Не давался.
Виктор стянул с него куртку, освободил одну руку и повернул Крончера на бок. Стал расстегивать одежду.
Алекс не открывал глаз.
- Эй, - начал закипать Виктор,- сказали тебе? Вставай, еврей!
- Ну да, еврей! Не араб ! - подтвердил пьяно Алекс. - Можешь документы проверить. - Израильтянин...
Лишь дважды в жизни он почувствовал, что оба этих
понятия сливаются воедино. И оба раза это было связано с уничтожением гитлеровцами еврейского населения Европы.
Впервые - когда еще в первом классе школы, услышав о шести миллионах погибших, горестно, со слезами на глазах спросил у отца:
- А где же была израильская армия?
А еще раз, когда ему и его сверстникам, старшеклассникам, приехавшим в Освенцим по программе школьного обучения, пришлось участвовать в массовом побоище с местными бритоголовыми - неонацистами со свастиками на куртках.
Чернышев стащил с него брюки и махнул рукой в сторону Анастасии:
- Давай в ванную его...
Они втащили его в ванную и открыли кран. Напор гудящей ледяной струи обрушился на обалдевшего Алекса.
- Зубур... - забормотал он. - Зубур!
- Чего он там ? - спросил Виктор у Анастасии, но она пожала плечами.
- Черт его знает, на иврите, наверное, что - то значит...
Алекс задыхался, отряхивался, фыркал. Наконец, слегка протрезвевшими глазами взглянул на Виктора и Анастасию.
Попытался прикрыться рукой - не вышло. Он был совершенно мокрым. Короткие темные волосы посверкивали, по смуглому лицу стекали струи. Он уже приходил в себя.
Анастасия, пожав плечами, величественно удалилась.
- Через полтора часа поезд, - объяснил Виктор. - Может, хочешь остаться с костромскими ментами ?
- С кем, с кем ? - не понял Алекс.
- Ну, как их у вас там называют? С местными полицейскими...
- Едем !
Он начал одеваться.
Рубашка сразу прилипла к телу накрепко, словно ее приклеили столярным клеем и ее надо потом отдирать вместе с кожей.
Выйдя из ванной и стряхивая с себя капли, обратился к Анастасии.
- Есть у вас сушилка для волос ?
Ни слова не говоря в ответ, она вышла и через пару минут вернулась с электроприбором.
- Что это на иврите у вас "Зубур - Зубур" ?
Алекс обалдело уставился на Виктора.
- Да ты сам - то и вопил...
Алекс досадливо зажмурился.
- Это сленг. Армейский... Когда получаешь звание. И тебя в грязь голого, а потом еще из шланга поливают...
Виктор с усмешкой глядел на смуглого иностранца: темные, цвета круто заваренного кофе глазища, длинные ресницы. Хмыкнув, бросил:
- Головка бо-бо? Во рту ва-ва... Денежки тю-тю?
Крончер скривился.
- Хорош ты был! У вас чего? Не пьют, когда звания отмечают?
- Это почему же? Я только недавно обмывал "капитана". Перед самым вылетом...
День этот выдался долгим и беспокойным.
Он чувствовал себя в своей полицейской форме не очень к месту в уличном калейдоскопе карнавальных масок.
О командировке в Россию еще и речи не шло, хотя оставалось до нее чуть больше суток.
В Иерусалиме праздновали Пурим. Вокруг, взявшись за руки, разгуливали коты и жирафы. Дракула с омерзительной рожей и кривыми зубами в пасти, держал под руку Принцессу Диану. Петух флиртовал с кокетливой лисой...
Есть в этом дне что-то дерзкое, пьянящее, что сбивает с толку. Под ногами крутятся дети, визжат дудки, хлопают хлопушки, безостановочно трещали трещотки.
Обычно отдающая легким снобизмом улица Бен Йегуды, куда нет въезда транспорту, а магазины, кафе и пиццерии выставили наружу свои столики, чтобы посетители могли видеть фланирую щую толпу, превратилась в огромную сцену.
Кто-то стукнул Алекса пластиковым, полым изнутри молотком по фуражке: то ли счел, что он - тоже участник карнавала, то ли были у человека свои счеты с полицией.
Буквально, продираясь через толпу вниз, к Нахлат Биньямин, Алекс обратил внимание на то, что в связи с праздником как смело уличных музыкантов и певцов. В таком шуме иартеллерийской канонады не услышишь.
Здесь, рядом с парикмахерской "Марсель", еще недавно довольно скверно пел оперные арии лысоватый, в очках математик, из Санкт-Петербурга: его фотографию даже поместил популярный американский географический журнал. Голоса у бывшего петербуржца не было, но зато зарабатывал он больше, чем двое его коллег-математиков.
Чуть наискось - играл на настольном,но не электрическом, органе Баха и Генделя способный парень из Сан Франциск. Иногда похаживал в белой хламиде с золотой короной из картона на голове Давид - царь иудейский с лирой в руках - тоже неплохой доход.
Сейчас карнавал оставил всех без работы. Ну да ладно. Это ведь только один день...
Алекс внимательно приглядывался: среди завсегдатаев улицы Бен Йегуда у него были свои люди. Отсюда он черпал информацию и здесь заводил знакомства. Сравнительно узкая и короткая, она, как магнит, стягивала сюда силовые линии человеческих лиц и характеров.
На площади, у высокого, нафаршированного оффисами здания стояли "джипы" с пограничниками. Темно-зеленая форма, автоматы за плечами: с праздником террористы не поду мают считаться.Очаровательная брюнеточка в солдатской куртке с сержантскими нашивками сделала ему глазки, и Крончер подми гнул ей в ответ: так в старину переговаривались флажками сближающиеся корабли.
Но Алекс двинулся в один из ее боковых присосков, в Нахлат Биньямин, еще лет десять назад - район полутрущоб. Сейчас здесь на вес золота был каждый квадратный метр: полузаброшен ные, в трещинах, с обсыпавшейся штукатуркой дома принаряди лись, наполнились жизнью и смыслом и щеголяли перед, как артисты в новом и ярком спектакле и сейчас щеголяли перед иностранцами экзотикой: странной, почти немыслимой смесью Востока и Запада.
Тут в одном из бесчисленных ресторанчиков, Алекс Крончер заказал стол на четырнадцать человек. Он пригласил их обмыть присвоенное звание.
И фон, и публика в Нахлат Биньямин, были другими. Тон задавали пабы и дансинги. Маленькие, но очень уютные ресторанчики и кафешки. Да и разгуливали здесь не образумившиеся обыватели с семьями, а расхристанная и шумная молодежь. Большинство - с пивными кружками в руках и замысловатыми, иногда вызывающе-ярко раскрашенными прическами. Парни в масках были одеты с нарочитой небрежностью и держались дерзко: я, мол, такой, хочешь останавливайся, хочешь - проходи ! Девушки - больше без масок, но с лихо разрисованными к Пуриму лицами, в довольно смелых нарядах.
Алекс свернул в один из ресторанчиков.
- Никто не приходил ? - спросил он хозяина, с которым был давно знаком.
- Да ты же явился на час раньше...
Рядом с его метром восьмидесятью пятью тот смотрелся, как маленький кустик возле телеграфного столба. Не помогали даже туфли с высокой подошвой. На затылке ресторатора болталась стянутая серебрянным обручем коса.
- Гони меню...
- До пяти у нас цены значительно ниже, - сказал хозяин: "деловой ланч". Только - чтобы потом меня не взяли за жабры: я, мол, делаю полицейскому скидки ! Этого мне еще не хватало...
Официанты сдвигали столы и расставляли приборы.
- Крончер, - послышались в двери голоса.
Пришла первая троица, в основном, - такие же молодые офи церы полиции, как и он сам.
- Может, вспомнить армию ? Вымазать тебя сегодня голенького в грязи...
В течение двадцати минут подвалили еще люди: в форме и без нее. На столе появилась бутылка водки и еще две - вина.
- На салат не нажимать, - провозгласил Алекс с первым тостом. Впереди стейки.
Пили лихо: двое налили по маленькой рюмке водки, осталь ные - по полбокала вина.
- Если ты в таком темпе будешь получать звания, Алекс... - поддел кто-то.
- Так ты - лопнешь от зависти, - пообещал другой.
- Это правда, Крончер, что ты начал заочно учиться на юридическом ?
Алекс утвердительно кивнул.
- Украсишь потом своим дипломом уборную... Его тебе также признают, как мне - графское звание... Кстати, - мой прапрадед был русский князь, толстовец. Приехал в Палестину еще до революции...
Алекс пожал плечами:
- Я все равно решил кончать очный: а так у меня хоть ба- за будет...
- Сноб ! - завопило сразу несколько голосов.
Потом перешли на профессиональные темы.
- Этого парня, который пропал, так и не нашли? Крутой был малый: за свои двадцать лет - шесть арестов... Слушай, что нового с этим юношей, которого ты ищешь?
- Спроси сержанта, он - эксперт...
- Испарился.
- На запчасти коллеги разобрали, - сострил кто-то.
- За столом, о таких неаппетитных вещах ? - сделал гримасу здоровенный малый с рыжими усами.
- Ладно, не пижонь, тоже мне....
- Человечество идет к катастрофе. Когда у людей есть все, они начинают сходить с ума, - мрачновато заметил блондин с русским акцентом и налил в рюмку новую порцию водки.
- Почему это все русские - философы ? Каждый - Толстой и Достоевский вместе...
- Пошел к свиньям: зато румыны - не нация, а профессия...
