Светлана Алешина - Неотразимое чудовище (сборник)
Может быть, это вообще ей только снится?
Кто-то дотронулся до ее плеча.
Она дернулась, как от удара кнутом. Прикосновение было мягким, но ей оно показалось резким и болезненным.
Она обернулась.
Лицо, которое сейчас маячило прямо перед ее глазами, она видела первый раз.
— Поднимайтесь, — мягко сказал человек, склонившийся над ней. — Почему вы это сделали?
— Что?
Рита не могла понять, о чем он ее спрашивает.
Где-то совсем близко завыла сирена «Скорой помощи».
— Да не трогай ее пока! — сказал второй туманный голос. Почему они так странно разговаривают?
— И впрямь, Василий! Девка в шоке, ты не видишь?
— Еще бы не в шоке! — сказал, усмехаясь, тот, что навис над Ритой. — После такого-то!
Рита не могла понять, о чем они говорят. Костя лежал на холодной земле, без пальто, и это их почему-то не волновало.
— Заберите девицу отсюда! — скомандовала высокая женщина в белом халате. — Вы не видите, что она мешает?
Кто-то резко поднял Риту с земли и оттащил в сторону.
Она хотела вырваться, но поняла — у нее на это нет сил. Как будто все свои силы она истратила на попытку вытащить из Костиного живота этот ужасный нож?!
* * *За окном было темно. «Ну и жизнь, — подумала я, с тоской смотря на улицу. — То туман, то темень».
Просто мрак какой-то…
Мой монстр притаился там, во мраке.
Хотя пока…
Я вздохнула.
— Пока ты — лишь «подземных снов пустое порожденье»… Не облеченный еще в телесную оболочку, похожий на призрак, неуловимый и загадочный. Может быть, тебе это нравится. Скорее всего ты балдеешь от собственной неуязвимости… А твоя неуязвимость в том, что ты невидимка! Ничего, ничего. Не так уж много времени у тебя осталось. Ведь, как только ты будешь реален в моем восприятии, ты станешь уязвимым!
Поскольку в тот момент, когда я, несмотря на мою бестолковость сейчас, тебя вычислю, ты превратишься в человека.
— Ну, конечно, — тут же объявилось мое «алтер эго». — Дело за малым — найти его. Это так просто… Возьми да нарисуй… Еще одного невнятного «монстрилу». «Точка, точка, запятая — минус, рожица кривая, палка, палка, огуречик — вот и вышел человечек…» Больше у тебя, радость моя, ничего нет. Немного предположений, масса заблуждений и целый ворох ненужных эмоций.
— Завтра будет яснее, — возразила я. — Завтра все мои «палки и огуречики» оформятся в более реальные очертания…
— Завтра? — расхохотался мой внутренний голос. — А если завтра окажется — поздно?!
— Вот мрачные мыслишки оставь при себе, — отмахнулась я. — Иначе я ни до чего не додумаюсь вовеки!
Правда, додуматься мне ни до чего и не удалось.
Усталость оказалась сильнее жажды соображать и после недолгой битвы одержала победу.
Я закрыла глаза, твердо решив еще немного подумать, но — увы!
Мир реальный мгновенно уступил место ирреальному. Я заснула.
* * *Сон мой был сумбурным.
Почему-то я разгуливала по парку с огромным мопсом — то есть это был действительно мопс, гигантский, ростом с боксера. Вокруг меня точно с такими же мопсами разгуливал сонм стариков и старушек, и все они как будто чего-то ожидали. Во всяком случае, вид у них был загадочный.
Я сначала недоумевала, наблюдая за их ужимками и подмигиваниями, но потом все-таки рискнула поинтересоваться у одной старушенции, чего все ждут.
— А ничего, — расхохоталась она и, лихо свистнув, взлетела вверх. Причем мопс служил ей воздушным шаром.
Наконец в самом конце аллеи появилась женская фигура, и при более пристальном внимании я с ужасом поняла, что передо мной Эльвира!
Эльвира бежала, поминутно оглядываясь, и ее уже рыжие волосы развевались по ветру.
На лице ее был написан такой ужас, что я и сама насмерть перепугалась.
Мои стариканы тут же попрятались по кустам, причем один из них, довольно мерзкий толстяк с отвисшей нижней губой, пробегая мимо, подмигнул мне и прошептал:
— Сейчас начнется самое интересное!
— Что — интересное? — спросила я, оглядываясь, но его уже и след простыл!
Я снова посмотрела на Эльвиру. Она бежала в сторону мусорных ящиков.
— Элька! — закричала я. — Нельзя! Туда нельзя!
Но она меня не слышала.
Две морщинистые руки тут же зажали мне рот, и голос толстяка прошипел прямо в мое ухо, обдавая его мелкими брызгами слюны:
— Не лишай нас удовольствия!
Я попыталась вырваться, но он оказался на удивление сильным.
В это время где-то раздался вой милицейской сирены.
Как не вовремя, подумала я, ведь еще мгновение, и я увидела бы нашего душителя!
* * *Как не вовремя, — простонала я, просыпаясь от назойливого телефонного звонка.
Подняв трубку, я пробормотала:
— Алло…
— Сашка?
— Ну, конечно.
Я посмотрела на часы.
— Лариков, ты обалдел, что ли? — заорала я. — Время еще пять утра… Тебя осенила мысль, достойная моего внимания настолько, что надо будить меня ни свет ни заря? Я вообще имею право на сон?
— Сашка, случилась беда, — проговорил Лариков.
Я подпрыгнула на кровати.
Первой мыслью было, что беда приключилась с Эльвирой. В конце концов, мой гадкий сон запросто мог оказаться вещим.
Только не с Эльвирой! Пожалуйста, господи!
Я уже видела Эльвиру, такую беззащитную. Ее догнал проклятый монстр.
— Беда? — пересохшими губами переспросила я. — С кем?
— Ну, как тебе сказать…
Он замялся.
О господи, все-таки с Эльвирой… Иначе как понять странные лариковские экивоки?
— Ларчик, — взмолилась я. — Перестань меня мучить. С кем беда? С Эльвирой?
— При чем тут Эльвира? — удивился Лариков. — Нет, не с ней. Она вообще к этому не имеет отношения.
— Слава богу, — выдохнула я. — Но с кем тогда?
— Почему ты подумала об Эльвире?
— Господи, Андрей, просто мне сон страшный приснился. Я потом расскажу. Так что там такое случилось?
— Только что позвонил Ванцов. Ты только не волнуйся, малышка, ладно?
— Ларчик, если ты немедленно не начнешь говорить вразумительно, я тебя при встрече поколочу, — предупредила я, начиная терять терпение.
— Донатовский убит, и Рита арестована. Похоже, его убила именно она, Сашенька!
— Что?!
Рита — убийца? Это не укладывалось в моей голове!
Рита? Донатовского?!
Да не может этого быть!
— Почему? — спросила я. — Почему вы в этом уверены?
— Она была там. В невменяемом состоянии. Вся в крови, склонилась над Донатовским и пыталась вытащить из него нож.
— О боже, — выдохнула я. — Нет…
— Сашка, я тебя понимаю, но обстоятельства доказывают, что ты была права.
— Да в чем?! В чем я была права?
— Ты же сама говорила, что Рита вызывает подозрения!
— Ларчик, милый, я не знаю, что там произошло, но только я бы не стала так уж верить в Ритину вину!
— А факты?
— Я все понимаю, Андрей… Ладно, я сейчас выезжаю. Через полчаса постараюсь быть у тебя…
— Не спеши, — сказал Ларчик. — Теперь уже спешить не обязательно…
«Еще как обязательно, — подумала я. — Именно сейчас от меня зависит судьба человека. Поэтому сейчас я потороплюсь, чтобы меня в очередной раз не оставили в дураках…»
* * *Утренний Тарасов был похож на полусонного ребенка. Капризно потягиваясь, он не хотел вставать, и только редкие прохожие встречались на его девственно-чистых улицах.
Рита сидела, обхватив колени руками. Ее сейчас ничто не трогало — она вообще отсутствовала в реальном мире. Сначала ей просто хотелось куда-то убежать. Неизвестно куда — да и не важно, хоть в смерть…
Происходящее было кошмаром, и почему-то ей вспомнились слова матери, сказанные давным-давно, еще в далеком детстве: «Рита, если снится кошмар, надо прочитать молитву и проснуться».
Может быть, именно так и надо поступить?
Просто прочесть молитву — и все окажется неправдой? Эти голые, серые стены исчезнут. Она проснется в своей кровати и испугается, потому что опять проспала репетицию! Мир обретет правильную форму, а все страшное и непонятное растает, как дым. Останется только запах утреннего кофе и свежих булочек, такой чудесный, такой мирный, такой желанный — особенно сейчас!
Она закрыла глаза, и ее губы зашептали знакомые с детства слова:
— Живый в помощи Вышнего в крове бога Небесного водворится…
В полумраке сознания вдруг появилось чье-то странно знакомое лицо. Оно было расплывчатым, как весь мир теперь, но Рита почему-то ужасно боялась узнать его. Нет, узнать было необходимо — потому что она почти стопроцентно была уверена, что если узнает эту улыбку, то многое поймет.
Например, она поймет, кто это все сделал.
О только не это!
Воспоминание о Константине ударило сильнее даже, чем Рита ожидала.
