Руслан Белов - Крайняя маза
- Нет. Я, как Бобби Фишер все просматриваю на пятнадцать ходов вперед.
- Ну ладно, держись, я скоро приеду.
- Не хочешь повторить?
- Я вся липкая после... Я скоро приеду. Не изменяй мне, ладно?
- Ты меня злишь!
***
Смирнов чувствовал себя полнейшим мерзавцем. Наставил рога любимой женщине. Еще этот секс по телефону. У него даже не встал, так ночью намучался.
Куриная ножка, конечно же, сгорела. Отрезав обуглившиеся край, Смирнов выдавил на оставшуюся часть ножки пол-лимона, стал есть. В дверь позвонили. Посмотрел в глазок - никого. Открыл, зная, что делает глупость.
На коврике лежал пухлый конверт без подписи.
"Взрывчатка? Вряд ли. Кто на меня тратиться будет?"
Поднял. Внутри - три или четыре вдвое сложенных листа.
Вытащил. Расправил. Начал читать.
Дорогой Евгений!
Я сожалею, что у нас все так получилось. Да, я был неискренен с вами, но не до такой степени, чтобы вы жаждали прекратить наши отношения посредством моего безнравственного и несвоевременного умерщвления. Если вы по-прежнему жаждете обнаружить и наказать недоброжелателя Вашей прекрасной невесты, позвоните мне, и я немедленно предстану перед вами.
Ваш Александр.
P.S. К своей записке прилагаю пару любопытных документов. Уверен, они Вас заинтересуют.
P.P.S. На деньги, заработанные нами, я ни в коей мере не претендую.
"Тень на плетень наводит. Из-за баксов, точно", - подумал Смирнов, перекладывая записку в конец стопки листов.
Первый документ был ксерокопией служебного удостоверения Стылого Александра Константиновича, сотрудника отдела безопасности... экспортно-импортной фирмы "Северный Ветер".
Смирнов посвистел. Шурик работает в Юлиной фирме! Интересные шляпки носила буржуазия!
Второй документ был записью телефонного разговора Бориса Михайловича с неким Владом.
***
15 сентября 2001 года. 13-43. С ном. 351-51-47 на ном. 923-83-78.
- Ты, Борис, развел там у себя демократию... Ну на хрена тебе на эту дуру жизненную энергию тратить?
- Да она, понимаешь...
- Ничего я не понимаю. На прошлом месяце я тебе звонил по поводу молибдена, и решение надо было принять немедленно. А ты обсуждал с ней два дня... А взрывчатка с Алтая?
- Так завалились же дела...
- Из-за этого и завалились... В общем, давай, решай. Даю тебе две недели, а потом досвидайкин. Нам такие партнеры на хер не нужны.
***
"Нет, все это сфабриковано, - покачал головой Смирнов, бросив листы на стол. - Доллары хочет получить на блюдечке с голубой каемочкой. "На деньги, заработанные нами, я ни в коей мере не претендую". Как же, поверили. А может, слинять пока не поздно? Пойду, куплю билет на Таити, сниму там хижину из сушеных пальмовых листьев и буду жить как Гоген, глядя на море и пощупывая грудь разморенной зноем таитянки. Или необъятно-силиконовые груди прихваченной с собой кокетливо-фривольной француженки. Тьфу! Тоже мне Робинзон Крузо. Но что-то в этом есть... Свобода... Естественность. Никто не докапывается.
А они убьют Юлию. Будут ее насиловать, пока не сломается. Нет, Сначала Юлия, Таити потом.
16. Нил и крокодилы.
Шура звонку обрадовался.
- Через тридцать пять минут буду у тебя.
- Ты только варежку не разевай, деньги сын унес, а его я сам найти не умею.
- Да к черту эти деньги, я же писал!
***
Через тридцать минут Шура сидел на диване перед журнальным столиком. Свежий, гладко выбритый и пахнущий тонким одеколоном. Разбитые губы умело загримированы.
На столике гости - две бутылки хорошего вина и большая, теплая еще пицца с ветчиной и шампиньонами, - знакомились с хозяевами-фужерами, не пожелавшими помыться.
- Ну, рассказывай, - сказал Смирнов, не спеша выпив фужер искрящегося прасковейского портвейна.
- Ты был прав, - пригубив вино, заговорил Шура. - Это не Центнер заказал мне Юлию. И не мог заказать, мне заказать, потому что в упор не знал. В отличие от меня - в базе данных "Северного Ветра" он полтора мегабайта занимает, целый неоконченный бандитский роман, а не биография. А усек я его во всей красе, когда вас с Юлией Кирилловной пас.. Усек и, поразмыслив, понял, зачем он к Марье Ивановне тайно ездит... Ну и решил ощипать его с твоей помощью.
- Понятно. А кто Юлию заказал?
- Борис Михайлович, кто же еще...
- За что?
- За то, что она хочет, чтобы все по уму было. И не только хочет, но и требует. Требует налоги платить, с бандитами размежеваться и, наконец, требует прекратить импорт в Россию всякой просроченной и подмоченной дряни. И не только требует, но и действует.
- Понятно. Любой бизнесмен скорее кастрирует себя, чем на это согласиться...
- Факт. Борис Михайлович ведь по уши наверху торчит. Осадок наверху, как говорил Жванецкий. Он же с самого начала начинал. Большие люди назначили его богатым человеком, и теперь он от них никуда. А твоя дурочка этого не понимает.
- Еще раз услышу оскорбления в адрес Юли - получишь по морде личности.
- Договорились.
- А как вообще Юлия в эту компанию попала? - помолчав, спросил Смирнов
- Папочка у нее известный человек, ты знаешь...
- Знаю, как же... Из тех, кто приватизацию намазал на свой кусок хлеба со всех сторон, да так густо, что до сих пор вся морда в масле.
- Да, из тех. Так он и пристроил ее в эту фирму. Вместе со своими денежками. И она пришлась там. Московский университет с отличием плюс стажировка в Сорбонне это...
- Не Минская школа КГБ... - усмехнулся Смирнов.
Стылый посмотрел на него тягучим взглядом и, неприязненно двинув губами, продолжил:
- А поначалу все было хорошо... Ее посылали на конференции, даже в Давос однажды отрядили. Показывали в правительстве, в деловых кругах, иностранцам важным: "Вот, мол, кто у нас погоду делает. Не кто-нибудь, а передовая, образованная молодежь и весьма привлекательная, заметьте". Потом сделали первым заместителем Бориса Михайловича...
- Зиц-председателем, - хмыкнул Смирнов. Юлия гордилась своим положением и не раз подтрунивала над ним, прочно застрявшим в старших научных сотрудниках.
- Ну да. Типа Фукса из "Золотого теленка". Только, как я уже говорил, они не рогами-копытами торгуют. В общем, когда Юлия узнала, чем конкретно фирма занимается, и начала права качать, ее решили потихоньку убрать. Но по-хорошему убрать, без скандала - она многое знает, к тому же у нее связи, папочка, опять таки, журналисты и тому подобное.
Смирнов насупился. У Юлии были журналисты и тому подобное. Она частенько говорила о них. И личико ее светилось самодовольством.
- И не только журналисты, - продолжал рассказывать Стылый, - у нее до тебя хахаль был с Петровки, генерал теперь...
Смирнов отвернулся к окну. Генерал у Юлии действительно был. Он иногда звонил ей по сотовому телефону. И не Юлия ушла от него, а он от Юлии. От Юлии к своей жене - только так можно было сменить три полковничьи звездочки сначала на одну, а потом и две генеральские.
- Он бы такую бучу поднял, - продолжал держать Шура персты в застарелых ранах собеседника.
- Слушай, хватит молю катать, - поморщился Смирнов, потянувшись за бутылкой. - Давай короче.
- Да я уже почти все рассказал! Ты что, не слушал? Не сказал только, что они решили сделать так, чтобы она ушла из фирмы с нулевым вариантом, то есть с кукишем в кармане...
- Послушай, а что, Юлия не знает о нравах господ, подобных Борису Михайловичу?
- Полгода или около того - все или почти все знает. Но, понимаешь, оценивает их неадекватно. Менталитет у нее другой... Идеалистка, короче. Прикинь, она однажды сказала одному благоволящему к ней гангстеру, в третьем поколении гангстеру: "Как вы не понимаете, что сейчас уже нельзя жить по гангстерским законам?" Он на нее, как на котенка слепого посмотрел.
- Понятно. А извести они ее решили с твоей помощью...
- А что сделаешь? Я - человек подневольный. Вызвал меня начальник службы безопасности на явочную дачу и выписал на нее путевку...
- Сейчас ударю.
Стылый, сделав испуганное лицо, оградился ладонями и быстро заговорил:
- Отказаться я никак не мог. Из нашего отдела люди уходят либо в наспех вырытую яму с последующим салютом из двух приглушенных выстрелов в затылок, либо под фанфары и траурные речи в глубокую могилу на Ваганьковском кладбище.
- А почему Юлия тебя не знает? Она говорила мне, что знает всех служащих "Северного Ветра", и не только знает, но и помнит по имени-отчеству? Вплоть до курьеров и уборщиц?
- Меня знают только Борис Михайлович и Василий Васильевич, начальник службы безопасности. А в офисе мне запрещено показываться. Тайный агент я, понимаешь? По особо деликатным поручениям.
- А как ты думаешь, она догадывается, что ее хотят убрать из фирмы? проглотил Смирнов "особо деликатные поручения".
- Догадывается, точно. Но и думать не думает, что альтернатива этому смерть в подъезде или в собственной машине. Жалко ее. Баба она хорошая...
Последнюю фразу, закончившуюся мечтательным вздохом, Смирнов не слышал. Он, закусив губу, думал о Юлии. Стылый, подосадовав, что шпилька осталась не воспринятой, продолжил:
