Гильермо Родригес Ривера - Четвертый круг
Дель Пино перелистнул еще несколько страниц.
– Да, – сказал он, – именно такая у него кличка – Двадцатка, или Двадцать Песо. – Подняв глаза на Кабаду, он с улыбкой спросил: – А вы не задумывались над тем, за что человеку могут дать такое прозвище?
Этот неожиданный вопрос застал Кабаду врасплох, но он не растерялся:
– Наверняка за то, что он любит похвастаться, будто у него в кармане всегда такая бумажка.
– Я тоже так думаю, – весело отозвался Дель Пино. – Удивительная все-таки у нас страна. Фантазия у народа богатейшая. Помню, как… Впрочем, не будем удаляться от темы: дело в том, что этот субъект имел столкновение с одной сеньорой из нашего квартала, Инее Ривери, которая живет за углом, на улице Консуладо. Эта женщина говорит, что он стащил у нее кошелек с семью песо, который она оставила на прилавке булочной. – Дель Пино снова рассмеялся. – Как вам это нравится, сержант? Польстился на семь песо! Вот вам и двадцатка в кармане.
– И женщина не заявила на него?
– Не захотела, – ответил Дель Пино недовольно. – Этот субъект, я уверен, связан с Преступным миром. Инес же – старуха. Ей уже за семьдесят, и живет она одна. Побоялась. А потом, кто знает, возможно, он ей пригрозил. Откровенно говоря, это бы меня не удивило…
Кабада делал записи в своем блокноте.
– Стало быть, Двадцатка постоянно околачивается в вашем районе? – поинтересовался он, не поднимая глаз; сигарета подпрыгивала у него во рту при каждом слове.
– Во всяком случае, очень часто, – подтвердил Дель Пино. – Если хотите, я могу сводить вас к этой сеньоре…
– Не нужно. – Кабада сделал последнюю затяжку и потушил сигарету в пепельнице на столике. – Если она на самом деле запугана, мой приход напугает ее еще больше. Попробуем разобраться в этом деле без нее. Вот кого я действительно хотел бы повидать, так это вашего ответственного за дежурства…
– Саинса нет в Гаване, – с сожалением в голосе прервал его профессор. – Он уехал в Вуэльтас к родственникам жены.
– Подумайте, – сказал Кабада, – может быть, вам удастся вспомнить еще что-нибудь о Двадцатке, какую-нибудь подробность, которая могла бы нам пригодиться…
Дель Пино опустил голову, потом вдруг выпрямился и с торжествующей улыбкой взглянул на Кабаду.
– Черт побери, молодой человек! Ну конечно же, вспомнил… Саинс рассказал мне как о чем-то забавном, что у этого субъекта нет одного пальца на руке. Да-да, я прекрасно помню. Он еще так выразился: «Скажи спасибо, что у него не хватает одного пальца, а не то бы он оставил бедную Инее вообще без гроша…» Этот тип, по всему видно, большой ловкач.
– Что ж, уже кое-что, – удовлетворенно заключил Кабада. – Эти сведения могут оказаться весьма полезными.
Сержант дописал последнюю фразу, захлопнул блокнот и сунул его в карман. Потом поднялся.
– Большое спасибо, профессор, – поблагодарил он Хозяина дома, который встал вслед за ним. – Надеюсь, мне не придется больше вас беспокоить.
Дель Пино протестующе поднял свою тонкую с длинными пальцами руку, а затем спросил Кабаду, указывая на один из стеллажей:
– Если не ошибаюсь, когда я вошел, вы разглядывали детективы, не так ли?
– Да. – Кабада смутился. – Дело в том…
– Здесь есть великолепные вещи, – прервал его Дель Пино. Он подошел к стеллажу и снял с полки книгу. – Читали эту? «Тайна желтой комнаты» Леру… Но лучше, наверное… – Дель Пино снова повернулся к полкам.
– Я не очень люблю детективы, – смущенно признался сержант.
Профессор посмотрел на него удивленно, даже, можно сказать, с изумлением.
– Не любите? – переспросил он, и его голубые глаза огорченно блеснули.
– Нет, – повторил Кабада.
– Вы поразительный человек, сержант! – воскликнул Дель Пино. – Невероятно! Человек двадцатого века, которому не нравятся детективы. И вдобавок ко всему – сам полицейский! – Дель Пино звонко захохотал.
– Видимо, именно поэтому, – улыбнулся Кабада, – потому что я полицейский.
– Но послушай, как же так? – Дель Пино на мгновение посерьезнел. – Ты что, в самом деле не любишь детективы?
Профессор говорил так, будто никак не мог принять всерьез слова Кабады и теперь хотел предоставив ему возможность для оправдания.
Сержант взглянул на него с симпатией. «Действительно очень приятный человек, – подумал он. – И поговорить, видно, не прочь».
– Некоторые не решаются признаться в своей любви к детективу, потому что относят его к низкому жанру. Но таких теперь меньшинство. Большинство же не стесняются читать детективные романы, – уверенно сказал профессор.
– Я вовсе не стесняюсь, – весело возразил Кабада. – Просто мне такие книги не нравятся.
– Парадокс, ничего не скажешь, – произнес Дель Пино, тоже улыбнувшись сержанту. – Хотя, если разобраться, не такой уж парадокс.
Профессор вновь быстрыми твердыми шагами пересек комнату. Кабаде нравился, по-настоящему нравился этот разговорчивый, жизнерадостный, приветливый человек. Но он спешил. Ему нужно было срочно передать сведения, которые сообщил ему Дель Пино. Тиканье наручных часов отдавалось в ушах сержанта ударами молота, а для профессора время словно не существовало.
– Один писатель, – начал Дель Пино, роясь в книгах и, по всей видимости, разыскивая что-то, – разделил все человечество на четыре группы: преступники, жертвы преступников, детективы и читатели детективной литературы. И добавил, что четвертая группа включает большинство человечества и несет ответственность за первые три.
Кабада от души расхохотался. Да, этот Дель Пино в высшей степени симпатичен.
– Но вы, мой дорогой сержант, – продолжал профессор, – принадлежите к третьей группе, – он вновь приблизился к креслу, держа в руке томик в оранжевой обложке, сел и поднял взгляд на Кабаду. – Присядь на минутку, прошу тебя.
Кабада был в нерешительности, но в конце концов уступил, хотя и торопился. Не хотелось обидеть Дель Пино, да и затронутая профессором тема казалась интересной.
– Пускай тебе не нравятся детективные романы… Или, вернее, именно потому, что они тебе не нравятся – ты ведь прочел некоторые из них, чтобы убедиться в этом, не правда ли? – Профессор листал книгу, которую держал в руках.
– Конечно, – согласился Кабада.
– Какие же?
– По правде говоря, совсем немного, – медленно начал «Кабада, вспоминая. – В детстве я читал кое-что из приключений Шерлока Холмса и Ника Картера… Потом… несколько книжек про Перри Мейсона, две-три про Фило Вэнса, того самого сыщика, который все на свете знает… Но после того, как я сам столкнулся с преступниками, эти романы кажутся мне совершенной чепухой, не имеющей ничего общего с настоящей жизнью. – Кабада вынул сигарету из пачки, закурил и, выпустив облако дыма, твердо закончил: – Вот в чем дело, профессор. И только в этом.
– То, что ты говоришь, действительно очень интересно, – живо откликнулся Дель Пино, слушавший сержанта с огромным вниманием. – Нечто подобное утверждает один критик. Он говорит, что детективный роман имеет такое же отношение к будням полиции, какое пастораль к экономике средневековья, то есть, как ты понимаешь, ни малейшего.
Он на минуту остановился, и Кабада отметил про себя, что профессор наверняка замечательный преподаватель. А Дель Пино продолжал звучным, хорошо поставленным голосом, сопровождая речь энергичными движениями своих длинных рук.
– Однако мне кажется, что все это справедливо лишь отчасти. Детективная литература многое берет из жизни, но, в конце концов, это литература. Того, о чем она повествует, не было на самом деле, но могло быть. Некоторые детективы напоминают головоломки, логические задачи. «Роман-проблема», как их называют. Вспомни Агату Кристи, Ван Дайна, который как раз и создал Фило Вэнса.
– Невыносимый тип, – с раздражением произнес Кабада. – Он и с греческого переводит, и в мумиях разбирается…
Дель Пино снова захохотал, и Кабада тоже не удержался.
– Действительно, сыщики в этих «логических» произведениях как бы воплощают саму логику, – признал профессор, все еще улыбаясь. – Ну а логика порой бывает далека от реальности, поэтому такие романы кажутся… набором трюков, если можно так выразиться. Хотя в любом случае, на мой взгляд, они обладают тем достоинством, что развивают нашу способность к дедукции… Наше «серое вещество», как выражается Эркюль Пуаро. Эти романы всегда дают пищу для размышлений…
– Понимаете, профессор, – Кабада глубоко затянулся, – меня раздражают эти надуманные сюжетные ходы, ничего подобного в жизни не бывает. Да еще во всех книжках одни и те же.
– Какие же?
– Например, безукоризненно продуманное преступление, которое не удается из-за чистой случайности; запертая комната, где совершается убийство; преступник, возвращающийся на место преступления, и еще многое в том же духе…
– Однако, – прервал его Дель Пино, – вопреки тому, что мы говорили недавно о делении человечества на четыре группы, следует признать, сержант, что криминального романа не было бы, не будь преступлений… Криминалистика имеет свою историю, довольно длинную историю, надо сказать. И кое-что в этой истории, увы, не меняется. Поэтому ужасающая жизнь преступного мира часто дает сюжеты для детективных романов.
