Лилия Лукина - Судьбе наперекор...
По дороге домой я заехала в цветочный магазин и после недолгих размышлений выбрала большой элегантный букет для жены Чарова, а потом в магазине «Кошкин дом» купила, как и собиралась, второй комплект причиндалов для Васьки.
Едва войдя, я сразу же позвонила Николаю Егорову.
— Мыкола, це я.
— Привет, Ленка,— полузадушенным голосом сказал он.— Где ты пропадала?
— Отдыхать ездила, только вчера вернулась. А почему ты каким странным голосом разговариваешь? Ты как, жив-здоров?
— Относительно здоров и условно жив, но состояние нестабильное, склоняющееся к критическому с перспективой печального исхода. Ты уж, будь добра, приди отдать последний долг своему верному другу,— заунывно попросил Колька.
— Слушай, а это, случайно, не по поводу богдановской истории ты в такую меланхолию впал? Я вчера послушала по телевизору...
Но Егоров перебил меня:
— Ленка, разговаривать со мной на эту тему опасно для жизни, предупреждаю заранее.
— Ну вот, а я хотела у тебя поинтересоваться...
— Муся! — грозным голосом опять перебил меня Мыкола.— Ты меня озлобляешь!
— Все! Молчу, молчу, молчу! А на другие темы с тобой можно разговаривать?
— С соблюдением должной техники безопасности не возбраняется.
— Тогда договоримся так. Сегодняшний вечер у меня занят, так что материализуйся-ка ты у меня завтра после работы, и мы с тобой вполне сможем спокойно посидеть и поговорить о делах наших скорбных. Я тут с Кипра бутылочку «Муската» привезла...
— Ленка,— устало сказал Николай.— Ну какие у тебя дела скорбные могут быть, а? Лично я о Кипре знаю только из школьного учебника географии и «Клуба путешественников». Чтоб я так жил, как ты страдаешь!
— Вот завтра мы с тобой об этом и поговорим, а пока подумай, куда можно устроить на работу очаровательную девушку, студентку-вечерницу с истфака, которая, ты только не смейся, мечтает работать в архиве. У тебя в вашем ведомственном вроде бы какие-то связи налажены... Попробуй узнать.
— Мать!.. Тереза... — возмущенно воскликнул Егоров.— Ты что, очередного бездомного котенка подобрала?
— Издеваешься? Вот познакомлю я вас, и ты сам увидишь, какое это чудо.
— С косичками? — ехидно спросил Колька.
— Егурец! — возмутилась я.— Тебе что, трудно позвонить и поинтересоваться?
— Угомонись, позвоню, сегодня же позвоню. А по поводу завтрашнего дня... Ленка, ты знаешь, что такое пожар в бардаке?
— Если верить анекдоту, что кино — это бардак, то пожар в бардаке — это телевидение,—растерялась я, а потом сообразила: — А-а-а, это. ты про обстановку в Управе?
— Ну-у-у, в Управе гудят все тревоги сразу: газовая, химическая, водяная, атомная, вплоть до психической. Это я про наш аналитический центр. Тут пока объявлено только штормовое предупреждение, но работаем мы уже в порядке аврала, так что если ситуация не прояснится, то смоет нас всех отсюда к еловой бабушке. Это я тебе, подруга, о расширении производства намекаю, поняла?
— Коля, ты же знаешь, что мое плечо у тебя всегда рядом, так что намеки неуместны. Ты мне лучше скажи: у тебя язва пока еще не обострилась от жизни такой?
— Нет, Ленка, я с ней по-доброму договорился: или мы вместе выживем, или вместе сдохнем. Вот она и притихла,- печально сказал Николай.
— Слушай, ты себя загнал! Так нельзя! Дай отдых мозгам, свалишься же. А не хочешь «Мускат», так я тебе коньячку налью. А?
— Ленка, ты искусительница! — обречено вздохнул Егоров.
— Если это от слова кусаться, то по вторникам я мирная.
— Ладно. Завтра вечером обязательно приду и насчет работы расскажу, если узнаю что-нибудь стоящее.
— Целую, Муся! — сказала я, как обычно, и, положив трубку, задумалась: ну и ну, видимо, дело настолько сложное, что вся Управа на ушах стоит — не знают, с какого бока к нему подойти.
Но надо было еще решить вопрос с Варварой Тихоновной, и я, найдя в бесплатной рекламной газете, которую каждые выходные нам бросали в почтовый ящик, телефон службы «Помощница», позвонила и спросила, сколько сейчас платят приходящей домработнице за необходимый минимум услуг. Как оказалось, я была почти права —100 долларов в месяц. Вот и чудесно, решила я — свобода стоит дорого, но она того стоит! А уж свобода от домашних дел — тем более!
Приехавший за мной Чаров потряс меня своим видом: вальяжный, элегантный, он распространял вокруг себя запах дорогого мужского парфюма и хорошего табака — чудеса творит с человеком спокойная жизнь.
— Леночка, твой должник прибыл! — сказал он, целуя мне руку.— Поехали, и машину свою оставь здесь, тебя потом водитель Михаила отвезет. А то если ты за рулем будешь, то и выпить не сможешь: А сегодня такой праздник! Такой праздник!
— Какой же? — что-то праздники косяком пошли.
— А вот приедем — и расскажу,— загадочно улыбнулся Володя.
— Слушай, подскажи адресок, где живая вода водится,— попросила я, когда мы уже ехали в машине.— Я тоже, как и ты, хочу на десять лет моложе выглядеть.
— Запросто! — засмеялся он.— В театре! Я ведь туда вернулся! Ты представляешь?! Я вернулся в театр! Это такое счастье!
— Так сегодня по этому поводу гуляем? — спросила я, внимательно следя за его реакцией.
— Не только. Официальный повод — знакомство с тобой, а остальное — после,— опять загадочно улыбнулся он, и я почувствовала, что на его действительно искреннюю радость словно тень какая-то падает, но решила пока не форсировать ситуацию и притворно возмутилась:
— Ах ты, интриган!
Чаров рассмеялся, но, приглядевшись ко мне, вдруг с беспокойством спросил:
— Лена, у тебя ничего не случилось? Что-то вид у тебя встревоженный?
— Не обращай внимания, Володя. Есть одна проблема... Но не надо сейчас об этом, не порть себе праздник.
— Лена, ты что-то не понимаешь,— серьезно сказал он.— Твои проблемы — это теперь и мои проблемы. Я могу тебе помочь? Или Надя? Или Миша?
— А вот теперь я тебе скажу: давай поговорим об этом позже.
— Ну и кто из нас интриган? — вздохнул Чаров.
Его жена, Надежда Юрьевна, оказалась милейшей женщиной и суетилась вокруг меня, не зная, как угодить.
В их симпатичной трехкомнатной квартире было необыкновенно уютно. Интересно, подумала я, а смогла бы я сама стать такой же женой и хозяйкой, как она, если бы моя жизнь сложилась по-другому? Может быть, и смогла бы, если бы Игорь был жив, но он погиб. Эх, Игорь, Игорь! Но мне не дали долго грустить и пригласили к столу. Взглянув на него, я тихонько застонала — чего там только не было, и все уставились на меня.
— Если я попробую всего этого хотя бы по кусочку, то меня придется выносить отсюда на руках, а домой везти на грузовом такси.
— Не проблема,—сказал сын Чарова Михаил, невысокий худощавый мужчина с ранними залысинами, выглядевший значительно старше своих тридцати лет.
Он, его жена и дочка держались несколько стесненно, видимо еще не до конца привыкнув к присутствию в их жизни Владимира Сергеевича. Наверное, он и сам временами чувствовал себя скованно, но ему как артисту было легче притворяться, что у него все в порядке.
— Вот и Александр Павлович сказал что-то похожее, когда мы его в первый раз обедать позвали,— улыбнулся Володя, накладывая мне салат.
— А что, Власов у вас в гостях был? — удивилась я.
— Ну, не в гостях, а работали они здесь,— с уважением глядя на мужа, сказала Надежда Юрьевна.
— Понимаешь, Лена, мы с Александром Павловичем сначала решили в «Сосенках» поработать,— жестикулируя вилкой, начал рассказывать Чаров.— Он хочет действие фильма, который вот-вот начнет снимать, сюда перенести, чтобы побольше с семьей видеться, вот и нужно исправления в сценарий внести. А уж натуру подыскать, статистов подобрать и все прочие подобные дела — это все на мне. Работы!..— Чаров тяжело вздохнул.— Веришь? Суток не хватает! — Володя явно кокетничал своей загруженностью, немного рисуясь перед женой и семьей сына.— Но не получилось.
— Что так? Условия неподходящие?
— Леночка, условия сказочные, но внуки!..—он горестно закатил глаза.— Они же не понимают, что такое творческий процесс. Им говорят, что дедушка работает, а они влетают, как стрижи, и требуют, чтобы дедушка отдохнул и поиграл с ними. Они его просто на куски рвут, а он им ни в чем отказать не может. Тогда мы попробовали в моей коммуналке некое подобие творческой мастерской устроить.
— Но это уже я пресекла,— солидно заявила Надежда Юрьевна.— Они же там целыми днями только кофе пили и курили без конца,— пожаловалась она.— Вот мы здесь и сделали для Володи кабинет, чтобы они могли спокойно своим делом заниматься. А я их и покормлю, и кофе сделаю, когда попросят.
Да и тебе спокойнее, подумала я, когда муж все время на глазах, а то в его новом положении, да еще с отдельной комнатой, мало ли какие мысли ему в голову могут прийти.
— Лена, а что у тебя все-таки случилось? — спросил Чаров, пока его жена и сноха накрывали стол для чая с пирогами.
