Линда Фэйрстайн - Заживо погребенные
Единственный детектив сидел у компьютера в углу и вводил в систему сведения о семьях задержанных.
– Чем занимаешься, Де Гроу? – спросил Мерсер.
– Пытаюсь избавиться от этих ребят как можно скорее, – вздохнул тот. – Двое из них врачи, они самые тихие, сидят вон там за решеткой. Один – партнер в какой-то, видите ли, адвокатской фирме, он орет, что подаст на меня в суд за расовую дискриминацию. Еще банкир, двое поваров, пожарный, продавец хот-догов, мелкий вор, условно освобожденный, с шестью судимостями, и парочка дамских угодников, которые сутки напролет зависают, в местных барах и ищут, с кем бы потрахаться.
– Что они здесь делают? Это же просто ужас, – негодовала я. – Надо было произвести задержание и обыск прямо на улице, заполнить на месте необходимые бумаги и отпустить.
– Наши задержали так много людей, что бланки закончились. Остальных пришлось доставить сюда.
Мерсер подошел к задержанным, поздоровался с ними и каждому лично принес извинения за возникшие недоразумения.
– Подлизываешься? – съехидничал Майк.
– Я спросил, есть ли среди них добровольцы. Вообще они не обязаны. Один из врачей согласился, – сказал Де Гроу, показывая мне единственную ватную палочку в пергаментном конверте. – У остальных нет настроения.
– Мерсер, может, ты тоже рискнешь? – спросила я. – Просто для проформы?
– Нехорошо, мисс Купер, – сказал тот. – Я и так прилагаю все усилия к тому, чтобы генетические данные в нашей базе были пополнены. – Он снова спросил собравшихся, не желает ли кто-то сдать слюну для пробы.
– Где этот Тедди?
Де Гроу показал в дальний конец помещения.
– Он должен быть там, если только не выбросился из окна. Полегче с ним, он еле держится.
Теодор Крун сидел сгорбившись, уронив голову на руки. Услышав, что открывается дверь, он посмотрел на нас. Худое бледное лицо было мокрым от слез, рыжеватые волосы взъерошены. На штанах и на рубашке виднелись пятна крови.
Увидев Майка Чэпмена, он стал причитать:
– Я до всего там дотрагивался, детектив! Я ничего не мог с собой поделать! Я не знал, как мне поступить…
– Все нормально, приятель. Другого от вас никто не ожидал.
– Но мои отпечатки должны быть по всей квартире. Я хотел проверить, жива ли она, я развязал ей руки. Я… я даже взял в руки нож… Я все написал, как вы просили.
Тедди протянул Майку несколько листов бумаги.
– Прежде всего идите в туалет умойтесь. Если вы не успокоитесь, все будет бесполезно. Это Александра Купер. Она из прокуратуры. Я бы хотел снова обговорить все детали в ее присутствии.
– Теперь ты понимаешь, что я имел в виду? – спросил он, когда Теодор Крун вышел. – Форменный сопляк. Он не способен на убийство.
От выдержанности и учтивости Майка, которыми он славился в девяностые, теперь не осталось и следа.
– Прекрати так разговаривать – ты знаешь, это меня бесит. И что, если я права и Эмили не была изнасилована?
– Я понимаю, что ты устала. Но меня не изменить, дорогая. Ты тоже знаешь, что у меня злой язык, но внутри я мягкий, как масло.
– Тебя послушаешь – ни в какую мягкость не верится.
– Я тебе не говорил, что мой двоюродный брат Шон женится в июне? Я буду шафером. А невестой будет парень, которого он встретил в Ирландии, когда играл там в футбол. У меня двадцать два двоюродных брата, и по крайней мере пять из них геи. Если тебе это не кажется заслуживающим внимания, пожалуйста. Ты ведешь себя, как моя тетка, которая без остановки перебирает четки и старается себя убедить, что такое могло случиться в какой угодно семье, но не в нашей. Ты серьезно хочешь сказать, что я должен воспринимать Тедди как подозреваемого?
– Не помешал? – спросил Тедди, открывая дверь.
Майк положил руку ему на плечо и усадил в кресло. Мы расселись вокруг.
Чтобы не свалиться с ног раньше времени, я открыла кофе и пакет бубликов. Бублики я купила на псих, потому что мы страшно проголодались. Майк попросил Тедди Круна рассказать о себе.
– Я родился сорок восемь лет назад в городе Бэнгор. Штат Мэн. Мои родители…
– Начнем с конца. Чем вы занимаетесь?
– Розничной торговлей, мистер Чэпмен. У меня магазин в ТриБеКа. Торгую кухонной посудой – горшки, сковородки, столовые покрытия…
– Ножи для разделки мяса?
– Да, сэр. Тот, который… который торчал у Эмили и спине… Я подарил ей этот набор на день рождения в прошлом году.
Мотнув головой, он попытался открыть пакетик с сахаром. Руки у него тряслись.
– Вы сами работаете в магазине?
– Шесть дней в неделю. Прихожу туда в восемь перед открытием и в основном остаюсь допоздна, чтобы разобраться со всеми бумажками. В воскресенье мы не работаем.
– Какие у вас отношения с Эмили Апшоу?
– Детектив, она была моим лучшим другом. – На глазах у Тедди блеснули слезы. – Почти десять лет она была для меня самым близким человеком.
– Как вы познакомились?
Тедди запнулся.
– На встрече анонимных алкоголиков пятнадцать лет назад.
– С каких это пор они собираются в баре на Йорк-авеню?
Тедди пристально посмотрел на Майка.
– У меня не получалось бросить, мистер Чэпмен. У Эмили тоже ничего не выходило. Поэтому мы подружились.
– Подробней, пожалуйста.
– Я впервые попал на эту программу, «Двенадцать шагов». У нас была небольшая группа. Мы собирались в подвале церкви на Лексингтон-авеню поздно вечером, чтобы те, кто работает допоздна, тоже могли приходить. Дела тогда у Эмили шли хорошо – у нее была постоянная работа в женском журнале, где она занималась редактурой, в дополнение к писательству.
– Кроме этих встреч, вы виделись с ней?
– Сначала нет. Иногда мы просто вместе возвращались. Она была умная. Мне нравилось слушать, как она рассказывает про свою работу. Она все время брала интервью у интересных людей.
– Вы сразу подружились?
– Так продолжалось несколько месяцев, но потом график ее работы совершенно изменился. Ей поступило хорошее предложение из журнала путешествий. Единственная проблема – нужно было много ездить. Она стала пропускать собрания. Она много пропускала.
– Но филиалы Общества анонимных алкоголиков есть почти повсюду, – проговорила я.
– Действительно, – согласился Тедди. – Дело в том, что Эмили не могла с этим справиться. Она внушала себе, что иногда можно пропускать встречи, но во время поездок она, конечно, все время сталкивалась с соблазнами. У нее нарушился режим, в результате – ритм организма. Она больше не могла полноценно участвовать в собраниях. В номере отеля всегда есть мини-бар. Поездки оплачивались, так что средства у нее были. В самолетах перед ней всегда останавливались тележки с напитками. Поэтому некоторое время мы не общались.
– Вообще?
– Вообще. Почти четыре года. Потом ее уволили из журнала, и она решила снова присоединиться к сообществу. У меня тогда партнер только что умер от СПИДа. Я был просто в отчаянии. В эти тяжелые времена мы с Эмили были поддержкой друг для друга. Тогда мы стали действительно близки.
– Когда вы снова сорвались? – спросил Майк.
– Двенадцатого сентября 2001 года. У меня сестра работала в портовом управлении. Мой магазин был всего в нескольких кварталах от Всемирного торгового центра, я пытался туда прорваться…
– Тедди, можете не объяснять. – Для Майка события того дня тоже были личной трагедией. – А Эмили?
– Она держалась, пока не сорвалась год назад. В очередной раз потеряла работу и почти полностью истратила небольшое наследство, оставленное родителями. Естественно, я давал ей взаймы, но она просто бедствовала. «Уже три вылета», – говорила она. Тогда она и сорвалась.
– Что значит «вылета»? – спросила я.
– Она в третий раз «вылетела» из программы. Это типичная ситуация. Так происходит, если человек решает для себя, что ему не справиться.
– Итак, мы знаем, как она «вылетела» во второй и и третий раз. А когда был первый?
Тедди с минуту молчал, соображая, потом продолжил:
– Сразу после колледжа. Она пила и принимала наркотики с подросткового возраста. В основном кокаин. Один преподаватель привел ее в группу самопомощи, такого же типа, как Анонимные алкоголики. Я точно знаю, что пару лет она ничего не принимала. Тогда она много писала и даже издала несколько серьезных вещей.
– А потом сорвалась?
– У нее начались отношения с одним молодым парнем из программы. И что-то напугало ее до смерти. Не знаю, что там произошло, она всегда объясняла это именно так. Говорила, что лучше быть одинокой пьяницей, чем жить с обкуренным психопатом.
– Она его так и называла – психопатом?
– Именно.
– Вы знаете, как его звали? – спросил Майк.
– Монти. Не знаю, имя это или фамилия. Но я точно помню, что его звали Монти.
– Вы с ним виделись?
– Нет, никогда, детектив. И Эмили больше его не видела. Они познакомились на программе, когда она проходила курс реабилитации в первый раз. Еще девчонкой, сразу после школы. Какое-то время они жили вместе. Но после того, как они расстались, она ничего не хотела о нем слышать.
