Фридрих Незнанский - Меморандум киллеров
— Скажи мне, Вадик, — прикрыв глаза, томным голосом спросила она, — тебе очень нравится сегодняшняя твоя работа? Я не в том смысле, шо она дает тебе власть над людьми, руки там развязывает и все прочее…
Он с удивлением уставился на женщину — вот уж чего не ожидал! Откуда в ней подобная проницательность? Обыкновенная вроде баба-то, без закидонов…
— А в каком?
— Я вот смотрю на тебя. Ну полковник. Может, генералом даже успеешь стать. Ну заведешь себе еще одну такую вот квартиру. Но ведь однажды — попрут, верно? И куда пойдешь? А если попробовать другой вариант?
— Ты хочешь предложить? — Он с сомнением уставился на нее.
— А почему бы и нет? Ты мне помогаешь… ну, на первый случай избавиться от неверного супруга, совсем… шоб и духу его не осталось. Потом, Бог даст, становишься совладельцем «Земфиры». Захочешь — ее генеральным директором либо президентом — на выбор. У тебя есть семья?
Вопрос был, по его мнению, не самый лучший. А что вовсе не ко времени, это уж точно.
— Жена есть, детей нет. Мать еще есть, совсем старая. Отношения вполне нормальные, они в мои дела никогда не лезут. Если тебя интересует именно это.
Она усмехнулась.
— Это, — подчеркнула Анна, — меня сейчас совершенно не интересует. А спросила я по той причине, шо хочу заранее предупредить: если тебе нравится твоя семья, пусть все так и остается. Это ж не может нам помешать иногда видеться… да хоть бы и здесь, верно? Зато у тебя появится свое большое дело. Толя однажды обмолвился в телефонном разговоре с кем-то, шо «Земфира» сегодня тянет на пару сотен миллионов. В баксах, Вадик. Наверное, это не очень много для хорошего предприятия, но оно ж ведь должно развиваться, не так ли? А мне на первое время хватило бы моей квартиры и коттеджа на Истре, чтоб не беспокоиться о будущем. Ну и счет там в банке… Ты подумай… А теперь давай немного отдохнем, скоро утро…
И она отвернулась от него, забыв или не захотев прикрыться простыней.
Действительно, Вадиму Михайловичу было теперь над чем основательно подумать…
3
Филипп, как было положено, доложил шефу о том, где и в каком состоянии оставил бывшую уже клиентку. Подумал, стоит ли говорить о сделанном ему предложении, точнее, прозрачном намеке, хотя суть дела от этого не менялась. Решил, что ситуация в дальнейшем может сложиться самым непредвиденным образом, а потому лучше Денису знать правду. И он рассказал, за мелким исключением, практически обо всем, ибо в их деле любая деталь могла иметь решающее значение
Грязнов-младший выслушал, задал несколько незначащих вроде бы вопросов, касающихся адекватности поведения Анны Николаевны, в том плане, не мания ли это у нее — случается, мол, от половой недостаточности. Филя рассмеялся и ответил, что с этим делом у нее все как раз в полном порядке, и намек ему был сделан не по пьянке, не с кондачка или по случайному стечению обстоятельств, а как результат решения давно обдуманного и просчитанного и, кстати, вполне возможно, принятого ею еще до того, как она появилась в «Глории». То есть, другими словами, то, в чем она удостоверилась, просмотрев видеосъемку, было ей в общих чертах уже известно. Все остальное, как то: ледяное спокойствие, замедленная реакция, матовая бледность лица и прочее, — скорее, игра на публику. Хорошая, профессиональная, нет сомнений, но — все-таки игра. И требовался ей не столько сыск, сколько покладистый исполнитель. Филя отказался, сославшись на какие-то химеры, типа проснувшейся совести, которые могут беспокоить сегодня разве что ненормальных. Но если идея, как говорилось совсем еще недавно, вдруг овладела массами, они сделают все, чтобы их осуществить, вот в чем беда.
— Предлагаешь предупредить этого Юркина, что на него может быть совершено покушение? — спросил Денис.
— Если знаешь и не хочешь предотвратить, это как-то не по-людски ведь, правда?
— Так в чем же дело? Встреться, ты с ним уже знаком — визуально. Объясни ситуацию. Пусть на нас бочку не катит, сам во всем виноват. А мы — люди подчиненные, живем на заказах физических лиц. Должен понять.
— А если он предложит нам же и взять на себя его защиту? Ну выделить телохранителя?
— Ничего страшного, ты и возьмешься. Распорядок его дня тебе отлично известен, образ жизни — тоже. С этой точки зрения неплохо бы тогда установить наблюдение и за Анной Николаевной. С кем встречается, какие у нее планы?.. Опять же и твоя помощь ей может оказаться совсем не лишней.
— Ты чего, предлагаешь мне сыграть этого?.. Ну которого артист Костя Райкин в кино изображал?
— А-а, ты про слугу двух господ? Понимаешь ли, это Штирлиц из тебя, мягко говоря, не очень. — Денис с усмешкой оглядел Филиппа. — А вот как тот твой… почему бы и нет? И преступлению не дашь свершиться, и еще хорошие бабки нарубишь…
— Шуточки твои, шеф, если хочешь знать, мне очень не по душе, — хмуро отрезал Филя.
— Извини, я предлагал как лучше. А про Труффальдино из Бергамо — именно его «изображал», как ты говоришь, в кино Костя Райкин — ты сам же мне и напомнил. В общем, бери ноги в руки и валяй осуществлять свою миссию. А там? Там потом посмотрим. Держи в курсе…
Незадолго до конца рабочего дня Филипп Кузьмич Агеев поднимался по ковровой дорожке лестницы на третий этаж офиса в торговом центре «Земфира», расположенном в районе станции метро «Войковская».
Охраннику было наплевать на служебное удостоверение сыщика — нет шефа, нет и базара. Но Филипп потребовал вызвать старшего охраны и, отведя в сторону, предложил ему позвонить Анатолию Сергеевичу, где бы тот ни находился в настоящий момент. А сообщить ему надо, что с ним желает встретиться некий господин из сыскного агентства, который собирается немедленно сообщить ему некоторые важные сведения сугубо личного свойства, и не по собственной инициативе, а по решению своего руководства. Поэтому лучше, если при разговоре посторонних не будет.
И Филя снова раскрыл перед ним свою ксиву. Этот лысый здоровяк, наверняка отставник, с презрительной ухмылкой окинул было Филю уничижительным взглядом, но, взглянув в удостоверение, вдруг посерьезнел. Спросил:
— Чего, крутой базар?
— Круче некуда, — вздохнул Филипп.
— Постой, я сейчас. — Он ушел и, возвратившись минуты через три, показал жестом: — Пожалуйста, на третий этаж, там встретят.
Миловидная девушка, встретившая его на лестничной площадке, провела в приемную, а затем, без стука — отметил Филя — в кабинет генерального директора.
Тот поднялся из-за стола, кивнул, но руки не протянул, просто показал на кресло напротив. Филя уселся.
— Надо полагать, мне хотят продиктовать условия, так? — спросил Юркин без улыбки и сел сам.
— Боюсь, что нет. — Филя покачал головой. — Вы ж не захотите в одночасье лишиться всего, чем владеете, верно?
Тот кивнул.
— Ив глазах Кристины Борисовны Ляховой не собираетесь выглядеть последним трусом, так?
Снова решительный кивок.
— Ну вот, — Филя широко развел руками, — значит, постарайтесь подготовиться, чтобы вас ненароком не застали врасплох.
— Вы говорите, словно все наперед знаете… А откуда у вас эти сведения? О Ляховой, например?
— Тайны здесь никакой. К нам в агентство обратилась ваша супруга. Она была уверена, что вы изменяете ей, и попросила представить доказательства этой измены. Мы заключили с ней договор и… представили, конечно. Увы, Анатолий Сергеевич, мир несовершенен. А жить надо. Но затем последовало некое предложение, от которого мы, в смысле — я, решительно отказались. Но, посоветовавшись затем с руководством, пришли к выводу, что уж вас-то мы имеем все основания поставить в известность. Вот, собственно, и все. Постарайтесь в дальнейшем не ловить ворон, что вы делаете всякий раз, приезжая после работы на Пречистенку, и ждете, когда Кристина Борисовна войдет в подъезд, после чего сами ставите машину на стоянку. Запомните, я говорю вам как профессионал, вот этот момент наиболее удобен киллеру, чтобы безо всяких осложнений для себя лично устранить вас. Так что никто ничего практически и не заметит. Вывод: не отпускайте шофера, а еще лучше заведите и личного телохранителя. А вообще говоря, самое надежное — это на какое-то время вообще уехать куда-нибудь подальше, отдохнуть вместе с подругой там, где вас не знают. И все свои финансовые документы запрячьте понадежнее. Вот и все, разрешите откланяться.
Филипп поднялся. Встал и Юркин.
— Постойте, что же вы? — Он усмехнулся, но как-то просительно, что ли. — Вот пришли, напугали, а теперь уходите? Хоть посоветуйте, что делать.
— Я уже все сказал, жаль, что вы невнимательно слушали. Но если желаете, могу повторить.
— Нет, то, что вы сказали, я понял. Я никак не могу сообразить — зачем ей это нужно? — Он подчеркнул слово «ей».
