Андрей Молчанов - Перекресток для троих
Наконец стук в боковое оконце. Опускаю матовое от изморози стекло, и передо мною возникает обрюзгшее пожилое лицо со слезящимися от мороза поросячьими глазками.
- Клиент, - воздыхает Эдуард, пуская клуб табачного дыма. Клиент одет в затасканную, с прорехами доху до пят и новенькую каракулевую шапку с огненно-рыжим кожаным верхом.
Производится осмотр машины, делается пробный круг, и начинается торг. Я прошу три тысячи, на что звучит непреклонный отзыв только о двух с полтиной. Эдик кричит, что это грабеж, и обзывает клиента по-всякому. Мишка тоже изображает возмущение. Между тем угасает пасмурный зимний день. Надо торопиться.
Клиент готовится покинуть нашу компанию, но, когда рука его нащупывает ручку двери, я соглашаюсь.
- Но на бутылку, мужик, это обязан, - быстро и находчиво говорит Эдик. Святое дело!
Начинается лихорадка со снятием номеров, переговорами с ГАИ, с оценщиком из комиссионного... Мишка забирает разницу между государственной оценкой машины и ее коммерческой стоимостью и вместе с Эдиком отбывает в гараж.
Часом позже, прилепив солидолом к лобовому стеклу табличку "Транзит", новый хозяин "Победы" доставляет в гараж и меня, рассказывая по пути, что выращивает в степях арбузы и без неприхотливой машины ему погибель. На толстых, коротких, как обрубки, пальцах его я замечаю три золотых перстня очень топорной ювелирной работы. Но главное - увесистых и внушающих, так сказать.
У ворот кооператива мы расстаемся. Смотрю на "Победу" до тех пор, пока она не скрывается за поворотом. Прощай, дед!
Вваливаюсь в душное, вонючее тепло гаража. Весь бокс занимает "Кадиллак" - огромный, изрядно покореженный, но все равно ослепительно Шикарный своей массивностью, агрессивными формами, светло-зелеными стеклами, тяжелой хромированной решеткой в позолоте и широкой шипованной резиной. Лошадей в движке этой тачки больше, чем во всех стойлах Московской области.
На верстаке - коньяк, колбаса, сыр и прочее. Тут же общество: Эд, Мишка и гость - Вовик Крохин.
Мне возвращается разница, Эдик отдает пачку денег за грядущий ремонт "Кадиллака" и сотню из них тут же забирает обратно-в счет расходов на краску, и шпаклевку. Он - главный снабженец.
Исходя из того, что расходы у нас равные, делаю вывод, что за материалы Эдик содрал с меня лишку, о чем ненастойчиво ему намекаю. Однако сразу звучит вопль, что все "оттуда", то есть импортное, Эдик друзей не обманывает, а его по-черному не уважают, и потом - давай проверь! Врет, пес, но делать нечего.
- Ну ладно, - говорит Эдик, рассматривая стакан с коньяком на свет. Чтобы клиент доехал так, как заплатил. Пьем во имя проданной "Победы", за восстановление "Кадиллака" и за все хорошее уже без тостов. Когда Эдик и Вова выходят по нужде, Мишка, одной рукой вытирая рот, другой достает из кармана пиджака конверт и бросает его на верстак. Доллары. За последнюю партию икон. Впрочем, последней у попа жена была. За очередную партию. Теперь Мишка занимается этим делом сам - ездит к здешнему резиденту мистера Кэмпбэлла. Ох, попухнем! Что касается моей доли - одна надежда: на относительную порядочность Михаила. Он, слава богу, не Эдик. Но тоже, по-моему...
На душе безотрадно. Вот оно, мое окружение. Жулики, спекулянты, валютчики. И сам я не лучше. Единственный приличный человек из тех, кто сейчас тут, - Володька. Хотя и он... Лукав, и халтура у него тоже пусть законная журналы, радио, статьи там... но халтура ведь, сам мне плакался, что засосала...
Интересно мне встретить в этом мире честного человека. Чтобы во всем. Святого, да! Я поначалу на Олега косился - может, он? Нет... Йога всякая, жизнь во имя искусства, а сам - шустрая скотобаза, черт! В общем, порою он казался благородным, но большей частью был таким, как есть. Да и вообще хорошие люди исключения, а не результат эволюции. И хотя говорят, что их больше, встречаются они реже иных.
Ну ладно. Заканчиваем гаражное торжество и бредем с Володей домой.
- Слушай, - говорит он. - Чего ты... с Эдиком этим? Нашел друга! Да и жизнь у тебя... Баба-то, прости, хоть есть? Или любовь там, не знаю...
- Есть, - говорю. - Любовь. Безутешная, безответная. А жизнь? Для нее средства нужны. И часть жизни уходит на их планомерное заколачивание, никуда не денешься.
Идем по вечерней улице. Подмерзший снег хрустит под ногами, как битое стекло. Днем прошел мелкий невесомый дождик, а к сумеркам ударил морозец, отлакировав сугробы обливной лазурью. Тихо, редкие тяжелые пушинки, снежная тина на корявых ветвях... Хорошо. Невольно смотрю на дом, где она, Марина. И вдруг взахлеб хочется рассказать все Володьке. Посоветоваться... Но он перебивает этот порыв:
- Старик, ты, кажется, на хлебном месте, все сферы в гости к вам, ха. Достань для жены дубленку, замучила. Теща к тому же выделяет монеты...
Я киваю: будет дубленка. У меня теперь насчет дубленок без проблем. Оброс связями. Сижу в них, как паук в паутине. Дернул за одну из паутинок дубленка, дернул за другую - квартира... Сказка, ставшая былью. У меня иные проблемы. А про актрису мне рассказывать уже не хочется.
- Да, - спохватился Володя. - А что, ты говоришь, у тебя с любовью-то?
- Появилась любовь, - отвечаю невозмутимо. - А на следующий день появились родители и уплотнили в смысле жилплощади. Так что тебе повезло больше.
- Это уж точно, - смеется он. - Это... за мной - коньяк! Ну и прощаемся с поэтом. Домой мне попасть не жаждется. Слишком много эмоций и хорошая погода. Я иду знакомым маршрутом к дому, где она - Марина-Мариночка. Размякший, томно-грустный и счастливо-несчастный. Слоняюсь по переулкам, прилегающим к месту ее постоянной прописки, дышу в нос коньяком и шепотом каких-то красивых стихов. Слова почти все забыл, но прекрасная музыка их звучит в моей душе. Наверное, я большой чудак.
ВЛАДИМИР КРОХИН
После окончания летучки главный повелевает мне остаться. Главный мужчина серьезный. Либерализма в нем - ни-ни. Взираю на него непоколебимо-властного, в огромном, со спинкой выше головы, кресле. Черный костюм, белая сорочка, галстук... Лак на прическе, физиономия отскоблена так, что лоснится, челюсть волевая, килограмма на два...
С главным отношения у нас ровные, но стоит мне эта ровность дороже зарплаты. Общение с ним все равно что ремонт необесточенной электросети: чуть ошибся - получай! Своенравный, и попробуй возрази или не сделай чего - угнетет.
- Я подписал приказ, - говорит главный сухо, но звучно. - О вашем назначении на должность ответственного секретаря. - И замолкает в ожидании от меня определенных слов.
- Спасибо за доверие, - отвечаю серьезно, но и юморку в интонацию подпускаю, так что нормально выходит: и не придурок, и не блюдолиз.
- Да, но ваше место теперь свободно, - продолжает главный и вновь создает паузу.
- Козловский, - говорю я - Вы знаете его. Наш старый автор.
Козел срочно ищет службу со сверхзадачей "не бей лежащего", и, хотя более безответственной натуры я не встречал, все-таки рекомендацию даю. Как бы ни было, а он мне нравится. Непосредственностью своей, честностью, вообще разнесчастный весь, беззащитный... А в случае проявления разгильдяйства я ему тут, на месте, мозг вправлю и вообще действия его подкор-ректирую. Справится! Покраснеть за него, конечно, придется, не без того...
- Подумаю, - наклоняет главный идеальную прическу. Разговор, кажется, окончен, но чувствую, у начальства имеется еще кое-что на предмет сообщений.
- Теперь сугубо личный вопрос, - говорит главный. - Я слышал, что у вас есть контакты с автосервисом... хорошие мастера, приличные люди...
У главного - "Волга".
- Сделаем, - механически отвечаю я, вспоминав Игоря.
- Капитальный ремонт передней подвески, замена рессор, амортизаторов, карданного вала, - жестко уточняет главный. - Только если обещаешь - наверняка. Трепачей не люблю.
Я составляю из указательного и большого пальцев "нолик", фиксирую его в жесте "считайте - исполнено", и мы расстаемся.
Машины, машины... Всю жизнь - около вас. Сначала уютом нас привораживаете, а после начинаете обкрадывать - по всем статьям. И диктовать, как людям с людьми отношения строить. И не в плохо налаженном сервисе дело, в ином - укладе жизни, принципах ее...
Звоню Игорю - человеку в данном смысле вообще обобранному подчистую и пропащему вконец. И получаю решительный отказ:
- Нет. "Кадиллак" надо красить, потом со своим новым тарантасом разбираться, никак! Но Эдика тебе выделю. Кстати, давай с ним на пару, чего? Окунись в среду, правильно выражаюсь? Будет материал. Да еще и заработаешь на своем командире.
Вот так да. А я надеялся... Но отказать шефу теперь невозможно: неправильно поймет. Или Козла послать отрабатывать с этим Эдиком свою новую должность? Нет, Козел не механик, он - теоретик... Эх! Как же опасны твердые обещания! Влип. А, отовремся! Умер мастер. Хотите - идите воскрешайте. Точка. Займемся делами. Дела - это передачка. И опять туго с афоризмами. Сочиняю: любое добро наносит урон злу. Нет, фраза для бумаги, а не для эфира. А ведь ничего так залепил... В смысле идеи. Жаль.
