Владимир Цмыг - Оборотень
По узкой лестнице, слабо освещенной лампочкой, они поднялись наверх, попав в просторную кухню, обложенную голубоватым кафелем. Сверкали надраенные кастрюли, ножи, дорогая посуда, жужжал большой холодильник.
Эрна в знакомой Сашке спальне сидела перед большим зеркалом. Она только что нанесла лак на ногти левой руки, и махала ею в воздухе, чтоб быстрее просохло. Красивое лицо с чувственным ртом исказила гримаса удивления и страха. Быстро взяв себя в руки, как будто ничего не случилось, она обворожительно улыбнулась отражению бывшего пленника.
Схватив за волосы, Сашка бросил на пол недавнюю любовницу, наступил ногой на пухлый живот. Голубоватый пеньюар из натурального шелка распахнулся, обнажив полные белые ляжки.
— Когда придут люди с документами на нас? — женщина вскрикнула от боли, конец дубинки раскровенил ей губы. Теперь она испытывала те же чувства, что и ее телохранитель, наверное, уже бывший. Происходящее сейчас казалось ночным жутким сном! Стальной блеск в прекрасных глазах подростка, за которые она уже получила изрядный аванс, убедил её: от этого пощады не жди.
— Через три часа… — Солгала она, надеясь, что бывший пленник не будет торопиться. Гости должны прибыть через полчаса, как все деловые люди, они всегда пунктуальны.
— А каким образом вы переправляете таких, как я, ежели они не жалеют добровольно? — Дубинкой он опять ткнул в её окровавленное лицо, как будто хотел полностью уничтожить его хищную привлекательность
Захлебываясь кровью, Эрна, как на исповеди, выкладывала всё.
— Есть такой препарат… паркопан… мутного цвета, на время блокирующий память. Кому его введут внутривенно, уже не помнит, что с ним произошло, как его зовут, становится, как зомби…
— Где деньги? — Сашка дубинкой саданул по толстому бедру. Эрна взвизгнула, тоненько завыла, слёзы размыли макияж, лицо в краске и крови выглядело клоунской маской. Сразу выказался её возраст. Дрожавшей рукой она указала на шкафчик трюмо. Пачка пятидесятидолларовых банкнот и толстая пачка шведских крон перекочевали в карманы подростка.
— Ещё есть? — дубинка опустилась на второе бедро, вспух багровый рубец. Александр подождал, когда эстонка кончит выть.
— Там… в гостиной… в серванте! Там и твоё свидетельство о рождении.
Выкручивая пальцы, он содрал дорогие кольца, чуть ли не с мясом сорвал с мочек серьги. Из изящной шкатулки, инкрустированной слоновьей костью, выгреб два жемчужных ожерелья и хризолитовое колье с желтовато–зелеными камнями. Дубинкой тыча в толстый зад, страшную хнычущую Эрну погнал в подвал.
Возле безжизненного охранника он уложил хозяйку, простынями связал ноги и руки, забив рот её же кокетливыми трусиками. Перевернув эстонку, дубинкой он превратил задницу в одну сплошную красноту. Убивать её он не хотел. Ежели телохранитель отдал концы, подельники сами спрячут мертвяка. К этому времени он будет уже далеко.
* * *Разве мог он об этом рассказать Яне, тот случай, как незаживающая рана в сердце…
— А разве этого ты не стоишь?
— Может, и стою, но, видно, не для тебя… — Она чувствовала себя виноватой, что нечего ему предложить. Нет ничего более несправедливого, чем женщина, боящаяся, что утратила свою сексапильность. В отличие от мужчин, которые ей встречались, Александр не пытался ею завладеть. Но в тоже время и не отталкивал. Он же прекрасно знал, как завоевать женщину, надо ей просто дать возможность переполниться любовью и желанием…
У стены девушка рукой оперлась о бедро, не замечая, что этим как бы выказывает свою профессию… Когда чем–то одним долго занимаешься, пусть даже неприятным, вырабатывается умение, которое и с годами, если даже отойдешь от дел, не исчезает. Только сейчас она поняла, отчего так незнакомо заныло сердце. Для женщины самое тяжелое — это жить без нежности. Мужчина волен желать от женщины чего угодно, но если он не намерен вести себя с ней не по хамски, он должен дать ей возможность поступать в согласии с ее глубочайшим самообманом…
Скрестив ноги на постели, приняв позу «Лотоса», закрыв глаза, Александр предался медитации, полностью абстрагировавшись от внешнего мира. На прекрасном бледном лице появилось выражение философского отрешения. Яне показалось, что на мгновение она стал старше лет на пятьдесят, не внешне, но внутренне. Ничего не производит такого ошеломляющего впечатления, как непонятное, потому что порождает разные надежды…
— Ладно, не буду темнить, — открыл глаза Александр, оставаясь в позе «Лотоса», — конечно же, я преследовал и свой интерес, о коем расскажу позже. А Жорику пришла пора крякнуть*, не я, другой бы это сделал. Такие долго не живут. Я же одинокий волк, разборками не занимаюсь, нет кодлы, нет «крыши», и посему свободен как никто другой. Даже в банке данных у ментов нет моих «пальчиков». Чист аки ангел! Ладно, давай немного покемарим.
ГЛАВА 8.
Сквозь ветви яблонь, слив просачивались розовые лучи солнца. Пол в спальне свежевымыт, выстиранное шелковое покрывало сохло в саду. В простеньком ситцевом халатике, гладко причесанная с заострившимся лицом и синевой под глазами, хозяйка серьёзна, как десятиклассница перед экзаменами. Яна молча, выжидающе смотрела на Александра.
— С тобой я хочу провернуть одно большое дело, после чего ты навсегда сможешь бросить свою весьма опасную работенку. Расскажи о своей местной клиентуре, да подробнее, не скупись на детали. Как говаривал один писатель: «В деталях — Бог»… И бросай пыхать, анаша мозги сушит, а это вредит всему большому… И ещё, порожняки[1] я шибко не люблю, так как ценю время.
Яна с боязливым невольным уважением смотрела на него. Таких, как он, она ещё не встречала. Девушка начала верить подельнику, потому как уже любила его. У неё никогда не было постоянного друга, она была как проходной двор, теперь же появился Александр, и она заперла себя на засов…
— Этим я занимаюсь с шестнадцати лет, с тех пор как от тётки сбежала в Минск. Кроме этого, больше ничего не умею делать. Хорошая женщина подобрала на вокзале, натаскала, жила у неё. Самой сорок лет, но может так упаковаться в фирму и себя показать, что у неё клиентов намного больше, чем у большинства молоденьких телок. Когда в первый раз увидела, как подруга в машине работает ртом, меня стошнило, но потом понемногу привыкла. Ко всему рано или поздно привыкаешь. Через шесть лет меня нашло извещение… Умерла тетка, оставив мне этот дом с садом.
Слушая её, Александр отметил: события формируют человека. Если бы он и Яна когда–то не сбежали из дому, жизнь их могла сложиться совершенно по иному, они были б другими…
— За кровные, что скопила, поставила ей дорогой памятник…
Неуловимая усмешка скользнула по лицу Александра: «Проститутки часто сентиментальны, что мешает в их работе)…
— Не успела войти в наследство, родная теткина дочь подала на меня в суд. Адвокаты всю меня выдоили! Вот решила здесь подзаработать. Город не слишком большой, ну и нарвалась на этого, что теперь в сарае… Он стал сам подыскивать состоятельных клиентов, забирая две трети заработанного.
Яна начала перечислять клиентов, у коих была в квартирах. Александр отмечал все детали, расспрашивал об интерьере квартир, планировке, о роде занятий хозяев. К сожалению, всё это была лажа[2]. Но вот внимание его привлек последний в послужном списке девушки.
— Этот самый отвратный! Я у него несколько раз была, он просил придти со светловолосой, голубоглазой девушкой, видать, для контраста… Я обещала, но делиться наваром ни с кем не хотела, он платил больше всех. Кривоногий, тело волосатое и тощее, а живот отвислый. Ноздри широкие, как у лошади, всё принюхивается, точно собака. Похож на громадного паука или упыря, что в фильмах ужасов показывают. Он самый богатый в городе, владеет сетью «комков» и «шопиков». На набережной был а баре? Этот тоже его! Жорик говорил, у него рыжья[3] и капусты[4]— море, может полгорода купить. Живет он в особняке, с трех сторон высокая каменная ограда. Ворота автоматически закрываются и открываются, сигнализация повсюду, стекла на окнах пуленепробиваемые. Два пса добермана, черные, понизу ржаво–красные, настоящие звери! Один бегает во дворе, другой по пятам за хозяином следует. Под домом подземный гараж. Ездит он на БМВ, шофер по совместительству ещё и телохранитель. Жена шофёра днём убирает комнаты. Не дом, а крепость!
«Роскошь с собой несет не только свободу, но и оковы. Богатый замыкается в своем доме–крепости», — подумал Александр и сказал:
— Вот этот хмырь подходит! Это то, что нам нужно. А как ты к нему попадала?
— В первый раз по сотовому договаривался Жорик, потом уже я, когда позарез нужны были деньги. Домой он приезжает лишь вечером. Всегда впускал через дверь черного входа. Там сплошная стена, нет окон. Парадный подъезд лишь для нужных людей, с которыми Упырь ведёт бизнес. Ключ от двери черного входа имеется лишь у жены шофёра, рано утром она готовит ему завтрак. Обедает и ужинает он у себя в ресторане. Чтоб ворота открыть и закрыть, надо на какую–то кнопку нажать на панели, там целое компьютерное устройство. Одна видеокамера под козырьком черного входа, другая просматривает ворота и двор перед особняком, Мониторы в кабинете. В подземный гараж можно попасть через кухню. Шофёр и его жена преданы хозяину, он им за это весьма изрядно платит, больше никто не даст… Нынче богатые телеса дорого стоят! Как видишь, не дом, а крепость, сомневаюсь, что сможешь туда попасть.
![Гарольд Пинтер - Лифт [= Кухонный лифт]](/uploads/posts/books/271557/271557.jpg)
