Ольга Славина - Чужое дело
— Возбуждено дело по поджогу в клинике. — Следователь оказался более разговорчивым. — Возгорание началось с регистратуры. Есть признаки заноса открытого огня.
— То есть?
— По всей видимости, когда администратор отошла, в регистратуру бросили бутылку с бензином и горящим фитилем из тряпки.
— Ничего себе, прямо боевые действия. Бутылка с зажигательной смесью! Кому же это понадобилось? Неужели кто-то из пациентов остался недоволен вставными зубами? Может быть, они целоваться мешают?
— Оригинальная версия, — хмыкнул ее собеседник. — Но мы склоняемся к мысли о хулиганстве. Знаете ли, иногда подросткам заняться нечем, а тут пиротехническое шоу…
Верочка дала отбой, да так и застыла с телефонной трубкой в руке. Минуточку! Догадка, как тогда при беседе с неопознанным субъектом в кепке, внезапно выскочила откуда-то, как милиционер перед нелегалом. Что там вчера сказал Андрей про зубную карту банкира? Зубная карта, элитная стоматологическая клиника, поджог. Похоже, дворовая шпана здесь ни при чем…
Верочка оглядела офис. Неужели никто, кроме нее, не заметил связи? Наталья Алексеевна с сосредоточенным видом барабанила по клавишам своего компьютера, не подозревая, что в деле банкира появляется очередная сенсация.
Верочка вышла в коридор, решив придать ему статус постоянного переговорного пункта с Андреем.
— Зубная карта банкира сгорела синим пламенем, да? — спросила она свой информированный источник в составе следственно-оперативной группы.
— Почему ты всегда в курсе? — поразился Андрей. — Вчерашняя рыба была фарширована жучком?
— Ага, и я всю ночь слушала прямой репортаж из желудка. Андрей, в комплекте к длинным ногам мне не забыли положить и мозги. Давай рассказывай, потому что я и так все знаю.
В таких условиях трудно утаить информацию.
— Да, сгорела именно та клиника, где ставил пломбы наш банкир, — подтвердил опер. — Да, труп, который вчера обнаружили, обработан какими-то химикатами.
— Кто-то очень не хочет, чтобы тело опознали.
— Понятно кто, Верочка. Убийца. Или супруга. Если это не одно и то же лицо, конечно. Если бы труп не нашли, банкир так и числился бы без вести пропавшим. Через год-другой суд признал бы безвестно отсутствующего мертвым. И жена могла бы претендовать на наследство. А в убийстве ее без трупа не обвинишь. Но теперь другая песня…
— По-моему, Андрей, это полифоническое произведение. Во всяком случае, я слышу здесь минимум два голоса. С одной стороны, пожар в регистратуре мешает провести опознание, как и химическая обработка трупа. Но с другой — химия-то указывает на Воронину. Я уж не говорю про третий голос, переходящий в стон, мой собственный. Я уже устала повторять, что банкир жив.
— Ладно, это дело, конечно, не совсем однозначное, — согласился Андрей. — Однако и эксперты у нас не лыком шиты. Они обещали поднапрячься, отложить другие исследования и уже к вечеру сделать то, что можно в сложившихся обстоятельствах. Реконструировать прижизненный облик по черепу. Надеюсь, редкая бутылка с зажигательной смесью долетит до экспертно-криминалистической лаборатории. Так что вскоре хоть что-то прояснится.
— Только не небо над Москвой, — вздохнула Верочка, глядя в окно на первые снежинки.
Ну почему зима наглым образом является без приглашения уже в ноябре, а весна обычно опаздывает и к середине марта? Копуша!
Вот она, судьба опера. Вчера на дне жизни, вернее, оврага, сегодня — в офисе с евродизайном. Андрей отправился в «Крез-банк». Заместитель Воронина — Николай Степанович Свешников, похожий на добродушного пожилого бухгалтера, а не на лощеного финансиста, — замучил следователя Оладушкина звонками. Все беспокоился: как идет следствие, что же такое приключилось с шефом и почему так часто милейшую Людмилу Константиновну таскают на допросы, она ну никак не может быть замешана в чем-то плохом?
Следователь послал к нему оперативника, чтобы гражданин выговорился и перестал путаться под ногами. Заодно Андрей должен был разведать обстановку в банке. Она оказалась угнетающей.
— Мы банкроты! Банкроты! — вздыхал Николай Степанович, приняв милиционера в своем кабинете — слишком большом для невысокого и неказистого заместителя. — Кто бы мог подумать! Неделя неизвестности, слухи, которые раздули СМИ, сначала об огромной сумме выкупа, потом что Воронин сбежал с деньгами за границу. И дело всей нашей жизни погублено. А ведь у нас был отличный банк. Надежный, стабильный, развивающийся. Эх, да что теперь говорить…
— Именно вы ведь забили тревогу? — уточнил Андрей.
— А что я должен был делать? Анатолий Геннадьевич пропал. Не явился на совещание, которое сам же назначил. Но теперь, задним умом, я понимаю, нужно было утаить, как-то подготовить почву. Молчать, пока не нашли труп. С финансовой точки зрения смерть банкира предпочтительнее его бегства за границу. Какая ирония, нет, даже цинизм! Но тогда я не думал об этом. Я искренне беспокоился. Понимал, что-то произошло. И теперь ясно: у меня были основания. Ведь труп обнаружили. Это значит, что Анатолий Геннадьевич никуда не сбегал. Он не мошенник, он честный человек, хотя и мертвый. Мерзкие похитители. Бессмысленное убийство. На что они только надеялись?
— Вы думаете, это похищение? Но выкуп же не требовали, — напомнил Андрей.
— Наверное, что-то пошло не так. Анатолий оказал сопротивление, и они застрелили его. В любом случае это ужасно…
— Скажите, а на конфликты с женой ваш шеф никогда не жаловался?
— Что вы такое говорите! Людочка — чудесная женщина. Каждому бы такую супругу… — Свешников поморщился и позвонил секретарше. — Валя, принеси мне воды и валокордина накапай, — распорядился он. — Извините, со всей этой заварухой сердечко пошаливает. Нужно бы на больничный уйти. Но тут такое творится. Наверное, пусть уж лучше внешнего управляющего назначают. Мне одному не справиться…
Лиза не спала полночи, представляя себе Андрея в обществе слегка замужней дамы. Похоже, двуспальная кровать — самое подходящее место для утверждения жизни. Ну почему некоторым женщинам все легко, даже изменять мужу, а Лизе трудно быть откровенной с парнем, которого она знает с детства?
Понятно, что они абсолютно разные. Она любит читать и думать, а он действовать. Она при виде, а главное, запахе трупа упала бы в обморок и с трудом заставляет себя смотреть на фотографии в уголовных делах. Он же в состоянии шутить про холодец.
Да, они разные. У нее серо-синие глаза, у него — черные. У нее прямые и светлые волосы, у него темные и чуть вьющиеся. Но почему она порой с трудом удерживается от того, чтобы взъерошить их?
Нет, ей нужен кто-то более респектабельный, с залысинами и диссертацией. Или вообще никто. Одной не так уж плохо. Этому никто не надо носки стирать, он не помешает перечитать перед сном Тэвистокские лекции Юнга…
После анализа ассоциаций ученый переходит к анализу сновидений. Но Людмила Воронина заявила на новой встрече Лизе, что не помнит своих снов.
— Вы, видимо, думаете про меня: «У нее совсем нет совести. Ей не является во сне загубленная душа», — криво усмехнулась пациентка.
Сегодня она гораздо больше нервничала. Оно и понятно. Учитывая новости про найденные останки. Ее, наверное, на опознание приглашали.
— Я думаю, это хорошо, что вас не мучают кошмары, — парировала Лиза. — Но не было ли у вас раньше, до этой истории, каких-нибудь повторяющихся снов? Вы куда-то опаздываете, вас кто-то преследует, вы летаете?
— Нет, не помню ничего такого…
Психотерапия — это взаимодействие. Насильно из пациента его страхи и комплексы не вытянешь. Похоже, Воронина не хочет восстанавливать свою память. А может быть, она ее и не теряла…
— Зачем все это? Неужели мои сны могут снять с меня подозрения? — устало произнесла Людмила Константиновна.
Да, сегодня она выглядела значительно хуже. Круги под глазами, бледность, безразличие во взгляде. Да, похоже, бессонная ночь была не только у Лизы. Но ее проблемы ни в какое сравнение не шли с бедами Ворониной.
«Откуда этот непонятный рецидив романтизма? — спросила себя Лиза. — Чуть не кинулась в объятия Андрея, которому по большому счету все равно, с кем провести ночь. Гораздо лучше с самого начала быть одинокой, чем стать одинокой в результате того, что убила своего мужа или он сбежал с любовницей в теплые края…»
Лиза тряхнула головой. О чем она только думает на работе?
— Хотите, я сама расскажу, что вам снится, — сделала Лиза эффектное предложение.
— Играете в ясновидящую? — удивилась Воронина.
— Нет, мои выводы основаны на научных результатах — анализе вчерашнего ассоциативного теста. Людмила Константиновна, вы ведь часто видите во сне аварию.
— Аварию? — Она еще больше побледнела. — Что ж, вы правы. Нелегко забыть ужас и боль.
