Николай Зорин - Интервью со смертью
Надо поскорее открыть магазин – вот что главное. Раз уж все равно согласился принять эти деньги, сто тысяч евро, за то, что… Надо открыть магазин, осуществить мечту и не мучиться, не терзаться, не спрашивать себя, за что он принял эти проклятые деньги.
Как же не мучиться, как же не терзаться, как же не спрашивать? Подлец он, подлец, распоследний подлец, подонок! Оправдываться бесполезно – оправдаться невозможно.
Значит, и не надо оправдываться. Осуществить мечту, раз представилась такая возможность, – и забить, и забыть.
Последние пять лет с тех пор, как он устроился на работу в этот компьютерный салон, Павел мечтал об открытии своего собственного магазина. Мечта была совершенно неосуществимой, но он мечтал, страстно, болезненно мечтал. С нереальной этой мечтой засыпал, с неосуществимой этой мечтой просыпался, с фантастической своей мечтой жил. Он влюбился в свой магазин, как только его увидел – в мечтах, разумеется, – в его строгий дизайн, в его название – «Виртуальный мир» (без выкрутасов, но сразу понятно, о чем идет речь, веско и с достоинством). Он подбирал персонал, устраивал собеседования – в мечтах, только в мечтах. Он закрутил роман с продавщицей из отдела дисков, сделал ей предложение, произвел на свет сына-преемника – все в мечтах, только в мечтах. Он однажды, заполняя какую-то анкету, забывшись, написал в графе «Место работы»: «Магазин «Виртуальный мир», владелец». Он однажды проснулся от собственного смеха: ему приснилось открытие магазина. Он однажды прочитал объявление в газете о том, что сдается торговая площадь в центре, приехал по адресу и стал обговаривать условия заключения договора. Он бредил своим мифическим магазином, прекрасно понимая, что денег на его открытие у него никогда не будет. И наверное, так и свихнулся бы на этой идее или убил бы хозяина компьютерного салона, в котором работал, если бы не встретил Ольгу. Она отвлекла, спасла, излечила от дышащего в затылок безумия. Мечты о магазине подменились мечтами об Ольге, маленькой девочке, оказавшейся вполне самостоятельной женщиной. И эти-то мечты осуществились вполне – Ольга стала его женой. Как он был счастлив с Ольгой, как счастлив! Целый год исключительно, безусловно, абсолютно счастлив. А потом…
Он и сам не понял, как согласился принять эти деньги – мечты о магазине давно ушли в прошлое, он и думать о нем забыл. Наверное, так же, как принял до этого роскошный подарок – новенький темно-синий «форд»: смог убедить себя, что это так, ничего, любой бы на его месте принял. А ведь это был только пробный шар – его просто проверяли: возьмет, не возьмет, поперхнется или спокойно проглотит? Проглотил. Сел в шикарный кожаный салон и рванул с места в подлую новую жизнь. А вскоре ему поступило новое предложение – сто тысяч евро. Его покупали, уверенные в том, что он продается – машину-то принял, значит, и все остальное примет и будет молчать.
Да, он будет молчать. Откроет свой магазин и будет молчать. Ну и что с того, что он навсегда потеряет Ольгу, главное – магазин, осуществится наконец его безумная мечта.
Он не будет молчать, потому что главное для него – Ольга. Он не будет молчать, он деньги вернет. Завтра же! Нет, сегодня. Да, он несколько дней назад окончательно решил, что не станет участвовать в этой новой купле-продаже и деньги вернет. Мало того, он сам совершил свою куплю-продажу – купил пистолет. Он деньги вернет, а если что-то пойдет не так, пустит в ход свою покупку. Ольгу увезет отсюда, из этого города, из этого кошмара…
На чем увезет? На «форде»? И на какие, интересно, шиши, не на те ли самые? Да Ольга и не поедет, не согласится менять свою жизнь. Ее и так все устраивает. Более чем устраивает. А про любовь она просто врала – нет никакой любви. Она даже ни разу не проснулась утром, чтобы проводить его на работу. Спит до двенадцати, живет в свое удовольствие, ее совершенно не интересуют его проблемы.
Деньги он, конечно, вернет, но и Ольги у него по большому счету нет. Нет и никогда не было. Ольга – такая же неосуществимая мечта, как магазин. Единственная реальность – это его покупка. Как он ею распорядится – другой вопрос, но так или иначе распорядится.
Павел поднялся. Коньяк не пошел на пользу, совсем не пошел. Посмотрел на часы – пора собираться на работу. Голова раскалывалась, барабанная дробь в виске не давала сосредоточиться. Что в первую очередь ему нужно сделать? Принять душ? Побриться? Сварить кофе? Ни на что уже времени не осталось. Профукал он свое время. Как Ольгу, как совесть, как эту ночь, как жизнь. И ко всему даже нормально собраться на работу не имеет возможности.
Он поставил бутылку в холодильник, убрал со стола рюмку, выдавил две таблетки элениума, но проглотил не сразу, подержал их немного на ладони, представляя, как на кухню входит Оля, заспанная, растрепанная, и озабоченно спрашивает:
– Что это ты, Паша, пьешь? Голова болит, да? Бедный мой, бедный. – И смеется, обнимает, прижимается теплым, сонным еще телом, и смеется, смеется, нечаянно задевает его ладонь, таблетки падают, а она смеется, смеется.
Вот, кажется, скрипнула половица в коридоре. Оля? Нет, показалось. Она никогда не просыпается в такую рань.
Павел сунул таблетки в рот, выкрутил до отказа холодный кран, подставил разгоряченное лицо прямо под ледяную струю, долго стоял так, надеясь снять закипающее заново раздражение, не снял, вытерся кухонным полотенцем, посмотрел на себя в зеркальную дверцу шкафчика – жуткий вид: багровые пятна, мокрые, растрепанные волосы, несвежая рубашка (он так и не переоделся, когда вчера пришел домой), воспаленные безумные глаза. Ну как в таком виде ехать на работу?
В любом случае ехать надо. Ехать и добросовестно исполнять свои обязанности, ведь другой работы у него никогда не будет: деньги он вернет, магазин не откроет. Он зашел в ванную, наскоро просушил волосы феном, смазал лицо кремом – кожу сильно защипало, пятна проступили еще ярче. Ну и ладно, не важно. Жаль, что не успел выпить кофе – кофе, может быть, притупил бы головную боль. Впрочем, и это не важно. А важно… Да, ключи от машины. Куда он их подевал? Вот же они, висят на гвоздике над телефонным столиком, ключи на брелке, с изображением… Он не поедет на этом проклятом «форде»! Ни за что, ни за что! Ни сейчас на работу, никогда никуда! Ошибка была – принимать этот «форд». Ошибка. Но ошибку можно исправить.
Павел схватил ключи, быстро прошел на кухню и выбросил их в мусорное ведро. Мальчишеский, хулиганский поступок, и по большому счету совершенно бессмысленный, но он сразу почувствовал облегчение, словно избавился от страшной обузы.
– Вот так с ними и надо! – сказал он вслух и довольно рассмеялся. Затем вернулся в прихожую, достал из тайника пистолет (правый зимний ботинок во втором ряду за сапогами Ольги) и почувствовал себя совсем хорошо. Встал перед зеркалом, вытянул руку, прищурил один глаз, целясь в свое отражение, произнес раздельно и твердо, немного гордясь собой: – Мне не нужны эти деньги. Понятно? Я не продаюсь по сходной цене.
Да, именно так он и скажет и, если понадобится, прицелится. И выстрелить не побоится. Он, Павел Назаренко, никогда и ничего не боялся.
Подмигнув своему отражению, он затолкнул пистолет в сумку, обулся и тихо вышел из квартиры.
До начала рабочего дня оставалось двадцать минут. Павел сунул руку в пустой карман – раньше там всегда лежали ключи от машины. На общественном транспорте не успеть, что же делать? Он с тоской посмотрел в сторону стоянки, где ночевал его «форд», и подумал, что поторопился отказаться от прав на него, вполне можно было подождать до вечера. Как же теперь быть? Вернуться, достать из ведра ключи? А если Ольга проснется, увидит, как он копается в мусоре, спросит, что это он делает, не сошел ли с ума? Нет, домой возвращаться нельзя. Вызвать такси?
Голова раскалывается, ничего невозможно сообразить. Солнце жарит не по-утреннему. Надо бы хоть уйти в тень.
Павел зашел под раскидистый клен, присел на корточки, сжал пальцами виски, прикрыл глаза. Страшная боль, никогда еще у него так не болела голова. И лицо горит, и в глаза словно песку насыпали.
– Вам помочь, Павел?
Он открыл глаза, осторожно приподнял голову – соседка по стоянке Юлия Петровна.
– Не надо, спасибо, – с трудом произнес он, – со мной все в порядке, голова только немного болит… Наверное, вчера перегрелся на солнце.
– Ну, это не страшно. – Юлия Петровна сразу успокоилась. – Вы идете? – Она махнула рукой в сторону стоянки.
– Иду. – Павел поднялся, поправил ремень сумки на плече, сделал несколько шагов и опомнился: куда он идет, зачем? Никакой машины у него больше нет. – Нет, не иду. У меня что-то накрылось в моторе. Даже не знаю теперь, как на работу успеть.
– Вам куда на работу?
– На Ломоносова, салон компьютерной техники. Это…
– Знаю, знаю, нам почти по пути. Хотите, я вас подвезу?
– Честно говоря, очень хочу – я совсем опаздываю. Если вас не затруднит…
