Вадим Россик - Страна падонкаф
К поискам девочки также присоединились добровольцы поискового отряда «Лиза Алерт», на вокзалах и в других местах массового скопления людей распространены объявления о розыске.
Следствие рассматривает версию похищения девочки. Следователи не исключают, что пятнадцатилетнюю Свету Синебрюхову, которая пропала в Мухачинске, могли похитить.
«Следствие рассматривает и отрабатывает версию похищения девочки, обращается к лицам, возможно, похитившим девочку, и разъясняет, что в соответствии с положением Уголовного кодекса Российской Федерации лицо, добровольно освободившее похищенного, освобождается от уголовной ответственности за похищение», — говорится в обращении следственного управления Следственного комитета по Мухачинской области.
Дело по факту исчезновения ребенка возбуждено по статье «убийство», предусматривающей наказание вплоть до пожизненного лишения свободы…»
Сережа переключил канал. Какие-то абстрактно нарисованные бобры валят деревья. Как зэки в ГУЛАГе. Бобровые зубы на весь экран. Как правильно, бобровые или бобриные? Ясно одно — реклама зубной пасты. Он вернулся назад. «Значит, Марго до сих пор так и не нашли». Мандинго жил со Светкой в одном доме. Правда, в разных подъездах. Она в среднем, он — в последнем, пятом. Но друг друга знали. Учились в одном классе.
Из часов кукушка прокуковала восемь. Утро туманное, утро седое. Мама давно уехала на работу — бригадир на заводе! В бригаде одни мужики. Ей тяжело бывает. Комиссар в юбке. «Оптимистическая трагедия». Сестры возятся в кухне. Семнадцать лет и два раза по тринадцать. На завтраке. Хихикают между собой. Хорошо, когда не нужно в школу. Каникулы. Интересно, есть ли бог каникул? На родине отца Сережи, наверно, есть. Должен быть. Там много богов. Сережа поставил бы свечку за продление. Или принес жертву. Не кровавую. Иначе через неделю опять начнется: «Почему не готов к уроку?! Где дневник?! Родителей в школу!» Как будто это так же легко, как «Подарки в студию!»
В «их» пельменной пока сидели только Димас и Леха. Остальных еще не было. Рано. Витас помахал парням и встал к окошку выдачи. Взял двойную порцию «ластиков» со сметаной, стакан чая и приземлился на свободное место возле Димаса.
— Зиг хайль! — негромко приветствовали его друзья. Оба были одеты, несмотря на летнюю жару, в черные кожаные куртки. Стриженые под ноль. Скинхеды. На ногах тяжелые шнурованные ботинки — «гриндера». Димас с Лехой работали на кладбище в пригороде. Рыли могилы. Полтора землекопа.
— Хайль, — ответил Витас, тоже понизив голос. Хотя, наверно, зря. Нацики постоянно собирались в этом подвальчике. Дешево. Неприметно. Пельменщицы не обращают особого внимания на вопли «Хайль Гитлер!» и принесенное с собой пиво. Они тут ко всему привыкли.
— Игоря еще нет? — глупо спросил Витас.
— Сейчас появится, — ответил Леха, не прерывая отправки в рот пельменя за пельменем. Он вообще всегда хотел есть. И ел за двоих. Избыточно. Но Димас все равно был сильнее. Сколько волка ни корми, а у медведя толще. Конституция.
Только сказал — зашел Игорь. Легок на помине. С ним очкастый Пискля. Плеер, наушники. Постоянно слушает «Раммштайн». Меломан.
Позиговали друг другу.
Игорю уже за тридцать. Крупный, плотный, лобастый. Брить голову ему не нужно — и так абсолютно лыс. В отличие от тощего, долговязого, во всем черном, Пискли, Игорь в обычном костюме. Широкая золотая цепь в расстегнутом вороте рубашки. Без галстука.
Вновь вошедшие тоже взяли пельменей. Поели «ластиков». По ходу толковали о том о сем. Гоняли порожняк. После еды Пискля осторожно, чтобы не заметили пельменщицы, раздал из пакета пиво. В банках, теплое. Игорь вдруг посмотрел Витасу прямо в глаза. Тяжелым взглядом.
— Слушай, Витас. Я тут подумал на досуге. Ты в нашей команде ведь уже давненько. Надо себя как-то проявить перед партайгеноссе. С положительной стороны. Практическим участием.
— Что ты имеешь в виду? — Витас чуть не поперхнулся теплым пивом. Пена пошла в нос.
— Что имею, то и введу, — жестко усмехнулся Игорь. — Докажи пацанам, что ты мужик. Не ботан прыщавый.
— Как же я докажу? — растерялся Витас.
Игорь наклонился ближе. Доверительно. Почти зашептал:
— Живет тут у нас один ниггер. Полукровка. Я считаю, у тебя есть отличный шанс заслужить белые шнурки в ботинки.
Витас удивился.
— Мандинго?!
Игорь пожал плечами.
— Ну, это не важно, Мандинго или Мандела. Надо провести показательную акцию. Ну, ты понял? Завалить. И снять на видео. Потом ролик в Интернет. Чтобы все узнали — мы есть, мы тут! Мы здесь хозяева!
Игорь стукнул кулаком по столу. Заметив, что толстая пельменщица на выдаче укоризненно посмотрела на него, извиняясь, приложил руки к груди. Сделал брови домиком. Мол, виноват, был не прав, больше не повторится, свой косяк искуплю! Убедившись, что работница потеряла интерес к их сомнительной компании, снова повернулся к Витасу.
— Только не канителься! У тебя есть четыре дня, чтобы прикончить этого сраного ниггера. До воскресенья включительно. Давай, время пошло. Леха с Димасом подсобят, если что…
Сестры наконец-то закончили завтрак и собрались идти гулять. Если судить по толкотне, шуму и гаму в прихожей. Сережа не выдержал и выглянул. Картина маслом. Старшая, Катя, помогает двойняшкам собраться. Белая Катя совершенно не похожа на своих африканских сестер — отцы разные, — но, тем не менее, любит их. Вечно возится со своими «шоколадками». Она проводит с двойняшками больше времени, чем даже мама.
Вредная Марисабель, как всегда, капризничает. Просто тянет время. Латойя, уже одетая-обутая, дисциплинированно ждет сестру. С детства серьезный ребенок.
— Я не надену туфли к джинсам, — ноет Марисабель.
— Надень мои кроссовки, — предложила Катя.
— Ты издеваешься, что ли? Харе прикалываться! — надула и без того толстые губы девочка. — Твои «лыжи» на три размера больше!
Сережа не выдержал. Хотя он терпеть ненавидел лезть в бабские дела.
— Прекрати выделываться, Мари! Нашлась Золушка! Надевай что есть и вали отсюда!
Грубо, зато от чистого сердца.
Марисабель с кислой миной натянула на ноги Катины кроссовки. Критически осмотрела себя в зеркало. Поподнимала ноги. Мыски, каблуки, подошва, рант. Прошлась взад и вперед развязной походкой. Потом вдруг показала язык брату.
— Сержик, ну не дуйся! Мы же телки не стремные!
Так забавно. Сережа прыснул. Он всегда шел на поводу у Марисабель. Мари, конечно, не айс. Зато с ней не скучно.
— Пацаны, кончайте синячить! Есть базар, — прикрикнул Игорь. Все выжидательно затихли, — Слыхали? Витас решил заполучить белые шнурки. Круто?
Все дружно чокнулись пивными банками.
— Кого решил завалить? — деловито спросил Димас.
За Витаса ответил Пискля.
— Одного черного пацана. Он здесь живет, в тридцать третьем микрорайоне.
Димас захохотал.
— Еще и черный?! Ну, ты, Витас, красава! В Мухачинске африканца откопал!
— Это местный африканец. Здесь родился, — попытался объяснить Витас.
Игорь помотал головой.
— Без разницы, где он родился. Главное — кровь!
Он презрительно улыбнулся.
— Запомните, партайгеноссе, мы не какие-нибудь там россиянские националисты. «Слава России!» С кулачком, прижатым к титьке. Мы круче. Мы — нацисты! Идейные национал-социалисты. Прикидываете?
Жадно его слушающие Димас, Леха и Пискля довольно переглянулись. Быть идейными наци — это не землю лопатой на погосте ворочать. Класс!
— В национал-социализме все определяет кровь. Ариец ты или не ариец — вот в чем вопрос!
Игорь оглядел неказистую пельменную. Вздохнул.
— Ничего, пацаны, фюрер тоже с пивной начинал. Будет еще у нас своя рейхсканцелярия!
По ящику передавали страшное.
«В Мухачинске обнаружили фрагмент тела — голову — предположительно, пропавшей в конце мая Светланы Синебрюховой. Подтвердить это должна генетическая экспертиза. Впрочем, в том, что это голова пятнадцатилетней Светы, никто уже не сомневается. Страшную находку опознали родители школьницы.
Как сообщают в следственном управлении Следственного комитета по Мухачинской области, родственникам Светы Синебрюховой для опознания было предъявлен фрагмент тела (голова), обнаруженный в мусорном контейнере двадцать второго августа этого года. «Родители Светланы Синебрюховой смогли опознать его», — сообщают в пресс-службе ведомства.
Эксперты склоняются к версии, что девочка была убита в тот же день, когда пропала. С тех пор прошло более двух месяцев, и опознать голову было довольно сложно. Представители следствия рассказали, что голова убитой девочки подверглась необратимым изменениям. Родственников Светы сначала даже не хотели допускать к ней. Но родные девочки настояли на процедуре опознания.
