Джеймс Суэйн - Фартовые деньги
– Ну, что раскопала?
– Это Тони Валентайн? – спросил женский голос с сильным акцентом.
Он включил лампу. Этот акцент Валентайн слышал сегодня в туалете «Бомбея».
– Да.
– Вы меня узнали?
Он помолчал.
– Кажется, да.
– На Атлантик-авеню есть бар. «Болтушка». Знаете его?
«С той поры, когда тебя еще на свете не было», – хотел ответить он, но сказал только:
– Да.
– Идите туда и садитесь за столик в самом конце. Приходите один, иначе я не подойду.
– Подождите…
– Даю вам двадцать минут.
Она повесила трубку. Выскользнув из постели, Валентайн взял бумажник и достал визитку Дэвиса. Потом набрал номер инспектора. После пяти гудков ответила заспанная женщина.
– Да?
– Будьте добры Эдди.
– Он не может подойти.
– Вы уверены?
– Кто это? – ее голос стал резким.
– Тони Валентайн. Разбудите его, пожалуйста.
Трубка замолчала. Валентайн глянул на часы. Циферблат светился в полумраке. Прошла минута. Потом другая. Подружка Дэвиса вернулась к телефону.
– Эдди спрашивает, у вас что-то срочное?
– Еще как, – ответил Валентайн.
И повесил трубку.
«Болтушка» издавна была местом сборищ всякого сброда Атлантик-Сити. Валентайн припарковался под потухшей неоновой вывеской и вошел внутрь. Сквозь сигаретный дым он различил неясные очертания бильярдистов. Кроме них, здесь никого не было.
Бар имел форму подковы, окруженной десятком табуретов. В дальнем конце находились огороженные места для наркоторговцев и тайных любовников. В каждом горело по свечке. Он поймал взгляд бармена и заказал диет-колу.
Через три табурета от него сидела женщина, продававшая свою доступность. Ее юбка была задрана до ягодиц, открывая красное атласное белье. Не взглянув в его сторону, она спросила:
– Нравится что-нибудь?
– Здесь – нет.
Она повернулась и уставилась на него.
– Уверен?
В ее голосе слышалось отчаянье. Под слоем штукатурки на лице Валентайн разглядел следы трудной жизни. Она улыбнулась, решив, что он сменил гнев на милость.
– Проваливай, – сказал Валентайн.
– Папаш, ты что, полицейский?
– Очень хочешь это узнать?
Женщина забросила сумочку через плечо и исчезла. Бармен поставил колу на стойку.
– Вы правда полицейский?
– Бывший.
– Лицо знакомое. Кола за счет заведения.
Бармен был его сверстником с очень характерной физиономией. Временами Валентайн сожалел, что не пьет спиртного. Некоторым замечательным людям, с которыми он был знаком, выпивка помогала жить.
Он устроился за столиком и прислонился спиной к стене. Посмотрел на часы. Восемнадцать минут двенадцатого.
Через две минуты подружка Европейца вошла в бар, ее шерстяная шапочка сверкала снежинками. Остановившись у стойки, она заказала разливного пива. Потом направилась к столику Валентайна и села напротив.
– Привет, – сказала девушка.
Вблизи она оказалась еще симпатичнее, чем он предполагал. Но больше всего его поразил ее запах. От нее пахло сигаретами, а точнее – тысячами сигарет. Зубы пожелтели от многолетнего курения. Она сняла шапку и стряхнула снег на пол.
Валентайн продолжал следить за обоими выходами, ожидая, что заявится один из ее сообщников.
– Я одна, – сообщила девушка.
– А имя у вас есть?
– Энн.
– Что вам нужно, Энн?
– Вы всегда такой… прямолинейный?
«Только с ворюгами», – чуть не выпалил он.
– Да.
Энн достала из кармана сложенный листок, раскрыла его и пододвинула к Валентайну. Он пробежал глазами текст.
Разыскивается!
За убийство Дойла Фланагана и кражу денег из казино «Бомбей». Если увидите кого-либо из этих лиц в казино, немедленно оповестите питбосса[36] или охрану. Эти люди вооружены и очень опасны.
Не пытайтесь задержать их самостоятельно!!!
Под последней пронзительной фразой были кадры с пленки видеонаблюдения, запечатлевшие Энн и ее сообщника. Не слишком удачные снимки. Но она так красива, что ее не трудно будет узнать. Он вернул ей листовку.
– Дайте угадаю, – начал Валентайн. – Вы тут ни при чем.
Она сделала большой глоток пива. Над ее губой остались мокрые усы, но Энн, кажется, этого не заметила.
– Знаете, в Нью-Джерси ведь можно и смертный приговор схлопотать.
– Мы не убийцы, – сказала она. – Ваш друг занимался еще каким-то делом.
– Полагаете?
– Это единственное логичное объяснение. Нас превратили в… как это называется?
– В козлов отпущения, – подсказал Валентайн.
– Да, – кивнула Энн. – В козлов отпущения.
– Но вы ведь действительно обдираете «Бомбей».
– Обдираем?
– Обкрадываете.
– Да-да, обкрадываем. Но вашего друга мы не убивали. Мы на такое бы ни за что не пошли. Поверьте, я правду говорю.
Валентайн отпил колы. Интуиция подсказывала ему, что Энн не врет. А это означало лишь одно. Ее сообщник подложил бомбу в машину Дойла, не поставив ее в известность.
– С какой стати мне вам верить? – спросил он.
Она опять отпила пива.
– «Бомбей» нанял вас, чтобы вы расследовали убийство Дойла Фланагана, так?
– Так.
– Вы бывший полицейский.
– Снова так.
– Вы беспристрастны, так?
Валентайн покачал головой. Она не поняла, и он объяснил.
– Дойл Фланаган был моим напарником и лучшим другом. Ваш источник не сообщил вам об этом?
Энн перегнулась через стол.
– В тот вечер, когда убили вашего друга, мы играли в блэкджек в «Бомбее».
– Докажите.
Она допила пиво, ее щеки раскраснелись.
– Как вам, наверное, известно, мы играем за столами, которые не отслеживаются камерами видеонаблюдения.
– Стало быть, записи нет, – констатировал Валентайн.
– Нет. Но один из членов нашей команды обналичивал выигрыш…
– … а поскольку касса всегда под видеонаблюдением, – закончил за нее Валентайн, – ваш напарник должен быть на пленке.
Она шлепнула ладонью по столу.
– Вот именно!
– Милая, это подтверждает лишь то, что в «Бомбее» тем вечером был один из вас.
Входная дверь «Болтушки» распахнулась. Ввалилось с десяток мужчин в форме пожарных, принеся с собой волну ледяного воздуха. Они стащили с себя куртки и облепили барную стойку, наперебой заказывая большие кружки пива.
Энн распахнула глаза. Через секунду она выскочила из-за столика и ринулась к задней двери. Бросив колу, Валентайн побежал за ней.
– Соблюдайте приличия, – засмеялся им вслед бармен.
Энн протаранила заднюю дверь как танк. Дверь распахнулась. Валентайн увидел, что девушка рванула к стоянке, потом внезапно остановилась и принялась озираться. Неужели ее напарник уехал, бросив ее?
Возраст определенно дает некоторые преимущества. Например, люди всегда недооценивали его физические возможности. Энн вскрикнула, когда он схватил ее за плечи, развернул к себе и начал трясти.
– Говорите, где ваши сообщники.
– Вы что… идиот…
Это взбесило Валентайна. Это она идиотка. Любой нормальный мошенник давно уехал бы из города. Он уже хотел ответить, но почувствовал сильный удар по затылку.
Он очнулся на ледяном металлическом полу с запястьями, прикованными наручниками к трубе горячего водоснабжения. Вокруг гудели голоса. Трое мужчин и женщина. Холодный пол оказывал негативное воздействие на его внутренности, и Валентайн ощутил острое желание осрамиться.
Он попытался разобрать разговор, но не узнал язык. Похож на турецкий, или греческий, или албанский – в общем, из этих мест. Валентайн приоткрыл один глаз и принялся рассматривать двух незнакомых ему мужчин, входивших в шайку. Под сорок, поджарые, желтоватый цвет лица, особые приметы отсутствуют.
Комната, в которую они его притащили, была засыпана мусором. В основном пивными банками, попадались и разбитые трубки из-под крэка.[37] Валентайн сделал вывод, что это заброшенный склад в западной части города.
Энн стояла в центре комнаты. Она успела переодеться в спортивный костюм. На шее у нее висели наушники от плеера. Девушка подошла к нему и присела на корточки. В наушниках звучали «Времена года» Вивальди. Она коснулась его лба.
Валентайн открыл глаза.
– Привет.
Вся шайка окружила его. Достав маленький фонарик, Европеец посветил ему в глаза. Потом сказал что-то обнадеживающее Энн.
– Хорошо, – ответила она по-английски.
Валентайн постучал наручниками по трубе.
– Может быть, снимете их? Я же никуда не денусь.
– Только если кое-что скажете, – отрезал Европеец.
– И что именно?
– Хочу знать, как вы сумели вычислить меня в казино. – И добавил: – Никто, кроме вас, не смог.
– Сначала снимите, – гнул свою линию Валентайн.
