Марина Серова - Волшебная палочка крупного калибра
Очередь продвигалась достаточно быстро, не то что в магазинах памятных времен застоя. Отчего так, я не знаю. Быть может, обслуживание было оперативным, быть может, оперативно действовали клиенты. Так или иначе, вскоре мы оказались в тесной комнатушке, где за столом важно восседал черноволосый кавказец с благожелательной улыбкой и лихо закрученными усами. На столе стоял маленький магнитофончик, откуда доносилась этническая музыка. Рядом покоился поднос. На нем лежали маленькие бутербродики с колбасой и салом, а также нарезанные аккуратными ломтиками соленые огурцы.
— Сколько? — улыбаясь, спросил кавказец.
— Три по пятьдесят, — ответила я, стараясь изобразить бывалую алкоголичку и имитируя хриплый, пропитой голос.
Кавказец вынул откуда-то из-под стола мензурку и воронку. Орудовал он ловко, словно на него снизошло творческое вдохновение. Вскоре спирт был распределен по трем стаканам. Мы взяли по огурцу. Лидия сморщилась, что мне очень не понравилось. У алкоголиков при виде спирта другой взгляд. Я закрыла глаза и выпила. Спирт противно обжег горло и начал горячей волной растекаться по желудку. Я поспешила закусить бутербродом. Стаканы вновь стояли на столе.
— Пойдем! — скомандовала я, стараясь изобразить крайнюю степень опьянения.
Мы вышли на улицу. Предварительно я купила пачку «Примы».
Мне стоило огромного труда убедить Лидию и Дмитрия Алексеевича закурить, тем более сигареты без фильтра. Алкоголики тем временем увлеклись беседой.
— А на Сенном опять цены сбили! — возмущался кто-то.
— Еще грозят, что светлые принимать не будут, — послышался другой озабоченный возглас.
И так далее, и тому подобное. Временами разговор переходил на повышенные тона, что мне очень не нравилось. В какой-то момент завязалась драка на почве какой-то политической дискуссии. Тогда из шинка выбежал кавказец.
— Всем разойтись! Кто хочет еще спирта, проходите, кто нет — здесь не задерживайтесь! И так менты кругом шарят.
Среди алкоголиков пронеслось недовольное гудение, но тем не менее они быстро успокоились. Некоторое время алкоголики тихонько перешептывались каждый о своем, потом кто-то обратил на нас внимание.
— А вас, ребятки, я что-то в первый раз здесь вижу.
— Так мы из другого города, — сказала я.
— Из какого же?
— Из Баракова.
— О-у! А в Тарасове-то какими судьбами?
Я пожала плечами.
— Да так. Одно дельце провернуть надо.
Я уже заранее вознамерилась прикинуться перед алкоголиками человеком, который занимается тем же, чем и интересующий нас объект.
— Это какое такое дельце?
— Неважно.
— Ясно, — заговорил другой пьяница. — А вписываетесь где?
— У знакомого, — туманно ответила я.
К тому моменту все присутствующие успели хоть по разу, да наведаться в шинок за «топливом». Лишь мы не принимали участия в процессе, что нам вскоре не преминули высказать.
Алкаш, которого, кажется, звали Мишей, полюбопытствовал:
— А вы почему не пьете? Неужто бодун еще не подошел?
— Деньги кончились, — объяснила я.
— Так вы сидите тут и надеетесь, что кто-то угостит! — воскликнул Миша. — Это легко! Мы своего брата всегда выручим! Тем более из другого города!
Я промолчала, но Миша уже встал на ноги.
— Пойдемте! Я сегодня банкую!
Ничего не оставалось, как, продолжая изображать нетрезвое состояние, отправиться вслед за Мишей в шинок. Там нам пришлось принять очередную порцию пойла, после которой я, наконец, начала ощущать пагубное действие алкоголя.
Миша враз порозовел. Вид у него был крайне довольный.
— Ну вот, — сказал он, — и подзаправились. Теперь рассказывайте.
— Что рассказывать? — как можно более пьяным голосом спросила я.
— Ну как что? Чем у себя там, в Баракове, на спирт зарабатываете? Наверняка нелегал какой-нибудь!
— Ну почему сразу нелегал!
— Да потому что в наше время легальным способом ничего не заработать! Да ладно конфузиться! Поймите, главные преступники — это не те, кто на базаре пирожки ворует, а те, что в правительстве сидят, во всякие войны играют!
Похоже, язык у моего собеседника окончательно развязался. Сейчас он мог затеять разговор о политике серьезно и надолго, совершенно забыв обо мне. Это могло увести его от нужной темы. Я решила перехватить инициативу.
— Да я и не стыжусь, — сказала я, — просто нелегал опасен для жизни.
Миша махнул рукой.
— Не людей же вы убиваете!
— Нет, конечно!
— А то, что наркотиками торгуете, — это, мне кажется, проблема наркоманов, а не тех, кто живет за их счет. Так же, как и алкоголизм — сугубо наша проблема.
— Да не торгуем мы наркотиками. С точки зрения морали все гораздо безобиднее.
— Против тирании государства, значит, каким-то образом идете, — высказал предположение пьяница.
— Можно сказать и так.
— Ну, это я одобряю. Давайте-ка я вас еще разок угощу, а вы мне исповедуетесь как на духу. Не бойтесь, своих не сдаем, тем более, здесь больше поп…доболить любят. Послушаешь порой, так здесь все — сплошные маньяки, убийцы, насильники, грабители. А на самом деле самое многое, что сделать могут, — у соседа из-под подушки бутылку водки украсть.
Миша расхохотался.
— И тем не менее мне чрезвычайно любопытно, — заключил он, вставая на ноги.
Мы приняли по третьей стопке спирта. Теперь алкоголь в крови ощущался вполне отчетливо. Но делу это помешать не должно.
— Так чем вы занимаетесь? — повторил Миша вопрос, когда мы снова разместились во дворике.
Я посмотрела по сторонам, убедилась, что все достаточно пьяны и потому не воспримут в штыки мои небылицы. Я посчитала нужным для поддержания «имиджа» выкурить еще по сигарете.
Я вынула три сигареты из пачки, одну взяла себе, две других вручила клиентам. Потом задумчиво сказала:
— Да так, ничего особенного.
Я выдержала паузу. Согласно с моими ожиданиями, Миша меня заторопил:
— Да брось ты стесняться!
— Мы номера поддельные на машины изготовляем.
— Э-э-э… — разочарованно махнув рукой, протянул Миша. — Всего-то! А я-то думал! Э-э-э…
— Тоже небезопасно, — заметила я.
— Да ладно! У нас тут есть один такой товарищ. В свободное от пьянства время тем же промышляет. И что? Кстати, что-то я его сейчас не вижу. Опять, верняк, под забором где-нибудь валяется! Если появится, познакомлю вас. Может, будет что сказать друг другу… Только не подеритесь. А то как-никак конкуренция!
Дальше разговор снова ушел в сферы политики и философии.
— Вот смотрите, — разглагольствовал Миша. — Государство метит нас паспортами, номерами для машин, всякой прочей ерундой, чтобы все было зарегистрировано, туда-сюда… Вам это ничего не напоминает?
Я покачала головой.
— А мне напоминает! Библию! Там говорилось, что всех нас когда-нибудь попытаются пометить числом зверя! А хотите, образ зверя покажу? В Библии ведь и про него говорилось!
— Ну, покажи, — безучастно согласилась я.
Алкоголик развернул свой потрепанный засаленный паспорт на первой странице.
— Видите зверя? — спросил он, указывая на изображение. — Явно что-то богохульное, так как богу такие извращения, я имею в виду облик животных, какие разные государства в качестве герба себе выбирают, никогда бы и на ум не пришли.
— Любопытно, — хмыкнула я.
— А вы знаете, что такое три шестерки? — спросил, улыбаясь, Миша.
— Нет.
— А в каком возрасте нас в армию забирают, чтобы на службу к зверю определить? Правильно, в восемнадцать лет. А это — не что иное, как шесть плюс шесть плюс шесть! Каков полет мысли, а?
— Оригинально.
Миша внезапно поскучнел. Видимо, запасы спирта в организме вновь начали катастрофически истощаться.
— Ересь, конечно, скорее всего, то, что я говорю, полнейшая, — тоскливо сказал Миша, — но оцените полет моей мысли! Я ведь с похмелья и не такое сочинить могу…
Внезапно Миша словно что-то вспомнил и оживился.
— А давайте еще накатим! — воодушевленно воскликнул он.
Что нам еще оставалось делать? Только принять его предложение…
Я равнодушно наблюдала, как кавказец жонглирует мензуркой и стаканами, когда в шинок ввалился тощий и длинный молодой человек с впалыми, покрытыми многодневной щетиной щеками и дико выпученными глазами. Миша обернулся в его сторону.
— А вот и Федя пришел! — радостно закричал «философ». — Ты где пропадал-то?
— Торопишься выпить? — вместо ответа спросил Федя.
— Нет.
— Тогда я первый.
Федя обратился к кавказцу.
— Вне очереди! — крикнул он. — Сто пятьдесят!
Владелец шинка посмотрел на Мишу, и тот кивнул.
— Что поделать, похмелье — штука серьезная, — сказал он. — Надо проявлять сострадание к ближнему!
Кавказец принялся готовить дозу для Феди.
