KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Детективы и Триллеры » Детектив » Камило Села - Мазурка для двух покойников

Камило Села - Мазурка для двух покойников

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Камило Села, "Мазурка для двух покойников" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Мать Рокиньо Боррена, дурачка, что провел пять лет в жестяном ящике из-под красок, ультрамарин, золото, оранжевая, травяная, не очень добра. Мать Рокиньо Боррена полагает, что дурачки ближе к горным булыжникам, чем к людям и даже к зверям.

– Но если Бог их создал, то для чего-то, верно? Если мать Рокиньо Боррена обожжется, или прольет масло, или порежется, чистя картошку, то, чтобы утешиться, дает дурачку тумака.

– Чего глядишь, дурак? Хуже, чем дурак!

Мать Рокиньо Боррена зовут Секундиной, черной желчи у нее больше, чем у кого-либо.

– Ох, доченька, что за крест послал мне Господь с этим дураком за грехи мои? Смотри, Рокиньо, получишь у меня, увидишь!

Мать Рокиньо курит, когда никто не видит, курит окурки, подбирает их в таверне Рауко, она дружит с хозяйкой, Ремедиос, стирает ей одежду, помогает по хозяйству, бегает по поручениям; курит также листья магнолии. У Секундины есть собака, поедающая окурки, всегда пьяная и еле ходит, животное тоже получает свое, когда Секундина не в духе. Говорят, Рокиньо такой потому, что его мать, когда он был младенцем, по ночам кормила грудью змею, и бедняжке не хватало пищи; не скажу «нет», но, по-моему, он уже родился дурачком, это видно по глазам.

У Эутело, или Сироласа, тестя Таниса Гамусо, волосы как щетка, брови срослись, лоб узкий – по правде говоря, много неприятных признаков.

– Эутело, говорят, Марта Португалка не хочет лечь с тобой, раз ты плюнул на Гауденсио.

– Тот, кто это говорит, сукин сын, извините, дон Сервандо.

Дон Сервандо сквернословия не терпит.

– Извинись, Сиролас, говно, не то так заеду, что лопнешь!

Эутело извинился, так как дон Сервандо был депутатом в провинции. Эутело знал дистанцию.

– Эутело, пойди в киоск и принеси папиросной бумаги.

– Бамбуковой?

– Лучше Индио Роса.

Фина предпочитает молодецкий наскок, это делает лучше всех священник средних лет, не молодой и не старый, Селестино Кароча, один из братьев Гамусо, поп прихода Сан-Мигель де Табоадела – настоящий искусник укрощать баб в постели; Антон Гунтимиль – покойный муж Фины, несчастный заика, которого сшиб товарняк на станции Оренсе, никогда не мог справиться с женой.

– У францисканца из миссии был каральо вдвое больше твоего, рохля, рохля ты и есть!

Фина очень хорошо готовит кролика, а Селестино Гамусо не обращает внимания на месячные.

– Ладно уж, знаешь ведь, я не очень смотрю. Мануэлиньо Ремисейро Домингес вынашивал под мышкой воронье яйцо, вся штука в том, чтобы не дергаться и не раздавить, Мануэлиньо Ремисейро Домингес сидел за убийство в драке на празднике.

Когда вороненок вылупился, Мануэлиньо Ремисейро Домингес очень заботился о нем, теперь они дружат.

– Как зовут ворона?

– Мончо, как моего кузена, что умер от коклюша. Нравится?

– Да, имя красивое, не знаю только, подходит ли.

– Ну! А почему нет?

По утрам Мончо влезает на оконную решетку и улетает.

– Приятно смотреть, как он хлопает крыльями; похож на черта, очень уж бойкий.

Вечером, перед заходом солнца, Мончо возвращается, никогда не ошибется и садится на плечо или на голову Мануэлиньо.

– Всегда возвращается?

– Да, сеньор, думаю, никакого другого места и не знает, и потом, всегда приносит какой-нибудь подарок, стекляшку, раковину, каштан…

Мануэлиньо обучает Мончо свистеть, тот уже знает несколько тактов «Малютки Марианны», мазурки, которую слепой Гауденсио играет только в очень торжественных случаях.

– Хочешь сыграть эту мазурку, Гауденсио?

– Заткнись, бездельник!

Мончо, кроме того, говорит уже несколько слов, Мануэлиньо захотел научить его здороваться: добрый день, дон Кристобаль, добрый вечер, донья Рита, доброй ночи, Кастора, всего вам хорошего. У Мамерто Пайхона, приятеля Мануэлиньо, есть ворон, который может перечислить районы области по алфавиту: Альярис, Банде, Карбалиньо, Селанова и т. д. Научить ворона болтать куда легче, чем выучиться по-вороньему, вороны предсказывают погоду, болезнь и смерть, у них есть семьдесят с лишним различных карканий, каждое для определенного ощущения.

– Теперь я бы хотел вырастить щегла, поет очень хорошо, но где я возьму щеглиное яйцо?

Адриан Эстевес, уроженец Феррейравельи, округ Фос, знаменитый водолаз, нашел на дне реки Фос немецкую субмарину с мертвым экипажем. Адриана Эстевеса зовут Табейроном[31] за храбрость, которая у него есть, и доброту, которой нет. Табейрон – друг Бальдомеро Афуто, старшего из девяти братьев Гамусо, его предательски убили позднее. Табейрон хочет, чтобы тот сопровождал его в лагуну Антела.

– Ладно, мой родич в Сандине точно знает, где потонул город Антиохия, я пойду с тобой, в воду не полезу, но пойду, одно условие – не убивай лягушек, это моя родня, смейся, мне все равно, но лягушки лагуны Антела – моя родня, могу поклясться.

У Бальдомеро Афуто на руке вытатуирована голая женщина, вокруг которой обвилась змея; женщина – удача, а змея – три качества души.

– Не понимаю.

Табейрон хотел исследовать лагуну Антела, не задевая пятен крови, пролитой римлянами Деция Галисийского и галлами короля Артура, и похитить антиохийские колокола.

– Знаю, что они трижды прокляты, но дело стоящее: колокола Антиохии – целое состояние.

Однажды ночью, под трели соловья, плач совы и мерцание звезд, Табейрон бросился в воду, совершенно голый, с намалеванным на груди крестом Караваки.

– Не смоется?

– Нет, не думаю, краска стойкая.

Афуто с ружьем остался на берегу, никого больше не было. Каждую минуту-полторы Табейрон выплывал глотнуть воздуха и снова погружался.

– Терпишь?

– Покамест да, еще не замерз.

После сотого погружения Табейрону стало холодно, пришлось вылезать.

– Колокола неглубоко, но закреплены хорошо, и на самом большом языке – утонувший волк, гляди, какая штука! рыбы уже съели его наполовину. Никому не говори, куда мы ходили.

– Будь спокоен…

Немую и безымянную служанку моих родичей Венсеасов умертвили собаки, вот горе! Немая безымянная служанка Венсеасов была, судя по цвету лица, португалкой, готовила кофейный ликер лучше всех, вкладывая в это столько же любви, сколько искусства. Доринда, мать Венсеасов, очень ощущала смерть служанки, в сто три года нужно, чтобы кто-нибудь тебе помогал.

В годы правления марагатца дона Мануэля Гарсиа Прието, зятя дона Эухенио Монтейро Риоса из Сантьяго (ну, не марагатца, так асторганца!), немая и безымянная служанка Венсеасов родила сына от сержанта полиции, Доротео по имени, носившего корсет.

– Откуда он был родом?

– Не знаю; говорил, что из Селановы или Рамиранеса, но, по-моему, был из Астурии, но скрывал, знаете, у людей свои причуды. Доротео занимался шведской гимнастикой и декламировал очень зычно «Песни пирата» Эспронседы: «Десять пушек на каждом борту, и развернуты все паруса…» Доротео не любил ни таверн, ни паломничеств.

Свободный от службы, оставался в казарме, читал стихи Эспронседы, Нуньеса де Арсе, Кампоамора и Антонио Грито. Сержанту Доротео также нравилось блудить, он избрал служанку Венсеасов за скрытность и немоту, ну, скрытная, потому что немая, но все равно. Усы у Доротео были как у кайзера, он носил их очень гордо и холил, женщин они очень привлекали. Глухонемая служанка Венсеасов была очень восприимчива, хочу сказать восприимчива в отношении Доротео, и, когда чувствовала его на себе и в себе, издавала довольные и радостные звуки.

– Как крыса?

– Нет, нет, скорее как овца.

Сын немой и Доротео сейчас таксист в Альярисе, живет хорошо, жена его акушерка, трое детей учатся в Сантьяго: дочь на фармацевта, один сын – на учителя, другой – на врача.

Сержант Доротео не только читает стихи, но и играет на арфе, лучше всего выходят вальсы. Мануэля Бланко Ромасанту, оборотня, что в облике волка загрызал людей, спас от виселицы китайский врач, в сущности, не китаец и не врач, а англичанин м-р Филипс, профессор электробиологии в Археле, китайский врач написал письмо, которое очень взволновало министра юстиции, и королева Изабелла II, узнав о достижениях науки, помиловала осужденного. Волки плохо переносят неволю, Мануэль Бланко Ромасанта в тот же год умер от тоски по свободе, некоторые очень чувствительны к заточению и даже умирают от этого, с воробьями тоже так. В приходе Сан-Верисимо де Эспинейрос в Альярисе каждое 29 февраля, то есть каждый високосный год служили мессу по душе оборотня, но в гражданскую войну этот обычай исчез. Колокол Сан-Верисимо де Эспинейрос так благороден и радостен, что звенит от солнечных лучей, кто не знает, теряется.

Дом дяди Клето и теток Хесусы и Эмилии в Альбароне весь покрыт плющом, большой и красивый, хотя почти развалился.

– Дядя Клето.

– Что тебе, Камилито?

– Дашь мне десять реалов?

– Нет.

– А шесть?

– Тоже нет.

– Помнишь дрозда, что воровал еду у слепого из Сендериса? Это был худший слепец в мире, и Господь покарал его, наслав птицу, которая воровала у него еду, чуть не помер с голоду.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*