Марина Серова - Чем черт не шутит
— Как спалось? — решила я проявить заботу и участие.
— Спалось? Отлично, но мало. С шести на ногах. В милицию, в больницу, на заправку.
— С ментами проблемы были?
— Были, но я все уладил.
— Каким образом?
— Хм. Дружок у меня есть в органах. Я сначала его вызвал. Посидели, придумали сказочку про серого бычка. Потом он своего знакомого следователя пригласил. Знаешь, что у меня вчера дома произошло?
— Что?
— Типичная попытка ограбления.
— А-а-а. — Я и не сомневалась, что Виктор выкрутится. Пора бы ему поинтересоваться моим самочувствием и настроением. — Молодец.
— Был у Андрюхи. Его прооперировали, жить будет.
Очень мне это интересно! По рыжему бандюге электрический стул рыдает давно и безутешно. Я возмущенно посмотрела на трубку.
— С утра заехал к нему, апельсинчиков привез…
Я потеряла дар речи.
— Обрадовался. Он ведь сирота. Некому позаботиться.
Я обрела дар речи.
— Витенька, твой новый друг нас три раза укокошить хотел.
— Молодой еще и подневольный: что прикажут, то и делает. Он же охранник.
— Может, хватит о нем?
— Хватит так хватит, — покладисто согласился Виктор. — Вечером еще разочек заеду.
Я медленно досчитала до десяти.
— У меня после вчерашнего ноги болят, — мой голос жалобно звенел, — и голова.
— Жаль. Я у тебя пару приемчиков выведать собирался.
Я обиженно пнула ножку стола.
— Между прочим, нам развлекаться некогда. Мы еще убийство не раскрыли и Наташку не нашли.
— Да помню я. У тебя сегодня встреча с шефом, так?
— Что значит у меня? У нас.
— Брось, Тань, при чем тут я? Ты фигура известная, профессионал — высший класс.
— Откуда знаешь? — выдохнула я.
— Ну не слепой же я. И Андрюху порасспрашивал.
Если мы сейчас опять начнем говорить про этого недоделанного, я завою. Лучше уж про меня.
— Надо чем-то на жизнь зарабатывать. А с балетом у меня в детстве не заладилось.
— Не верю, — рассмеялся Виктор, — танцуешь ты потрясающе.
Наконец-то! Теперь, пожалуйста, о походке, улыбке и моих волшебных глазах.
— И дерешься круто. Редкий мужик с тобой сладит.
— Витенька, по-моему, мы чудесно ладим.
— Да я не о том…
А зря, я-то как раз о том. Намекнем ласково:
— Со мной легко поладить. Для начала пригласить в ресторан…
— Надо сказать Андрюхе, — буркнул мужчина моей мечты.
Я завыла, и довольно громко.
— Ты чего? — испугался он.
— Кофе пролила. Ошпарилась.
— Не смертельно.
Мое ангельское терпение начало иссякать. Я потихонечку сатанела. Будь Виктор рядом, чашка с горячим напитком полетела бы в него.
— Так где ты работаешь?
Странно. Он все еще интересовался мной, а не своим драгоценным уголовником.
— В частном детективном агентстве.
— А на кого?
— На себя.
— Начальница?
— Сама себе начальница, сама себе подчиненная, в одном лице.
— Красота! Дорого берешь?
— На колготки хватает.
— Тань, хочу тебе сказать…
Ну, ну, ну, Витенька, не тяни!
— Ты редкая женщина.
Я смягчилась. Давно бы так.
— Я тебя уважаю. Честно.
Я запечалилась. Разонравились мне телефонные разговоры. Надо лично Штирлица обработать, красотой и обаянием.
— Витенька, мне так приятно тебя слушать, — я защебетала, как синичка, впервые увидевшая страуса. — Без твоей помощи никак не обойтись. Ты подаешь мне ценные идеи…
— Я? — недоверчиво перебил Виктор.
— Машину водишь раз в двадцать лучше меня, с секретаршами на короткой ноге. В общем, приезжай. Я жду. И рванем к шефу.
— Куда ехать-то? — разумно поинтересовался мой невольный напарник.
Раскрывать свою тайную берлогу не хотелось. Мало ли что?
— Э… я буду у второго английского лицея. Найдешь?
— Так точно, командир!
Я поморщилась. Скоро ты у меня дождешься, соколик, мало не покажется. По-другому запоешь.
— Через полчаса встречаемся. Чао, Татьяна.
— Целую, — но он уже повесил трубку.
Времени, конечно, маловато. Хотя, если я чуток опоздаю, думаю, Виктор меня дождется. Вскоре я, уже полностью готовая, разглядывала себя в зеркало. На мне был голубой с белыми ромашками сарафан на тонких лямочках, из натурального шелка. Он был короткий, не стеснял движений и разлетался от малейшего ветерка. Самое то и для романтического свидания, и для махания ногами в драке. Для тех же целей мои красивые длинные ножки я обула в белые удобные туфли на платформе. На руках массивные браслеты, каковые могут служить для выбивания зубов и ломания носов. Волосы собирать и закалывать не стала, придется помучиться, попотеть, лишь бы мои жертвы были не напрасны.
Нет. Штирлицу придется туго. Из зеркала на меня озорно посматривала очаровательная фея с зелеными искрящимися глазами. Мне саму себя захотелось пригласить на свидание, носить на руках, осыпать цветами.
Я подмигнула отражению.
— Боеготовность на пять баллов.
Подхватив свою неизменную спутницу — сумку, набитую полезными вещами, я выпорхнула из дома, искренне радуясь жизни и улыбаясь встречным прохожим.
Виктор уже ждал меня. Я ускорила шаг, летела почти на крыльях, как десятиклассница на первое свидание, и улыбалась всеми тридцатью двумя зубами, как жертва стоматологического кабинета. И тут Виктор отколол такое, от чего челюсть моя отвалилась, а надежды рухнули. Он шагнул мне навстречу, взял мою руку и крепко пожал ее.
— Татьяна! Ты очень умная, очень смелая, очень напористая и деловая! — торжественно произнес Штирлиц. Давно, видно, готовился. — Я горжусь дружбой с тобой и верю, ты отыщешь убийцу Олега и подругу.
— Спасибо. — Я вяло направилась к машине. — Я еще очень красивая, не забыл?
— Конечно, конечно, но это не главное.
Обидеться бы, да повода нет. Один — ноль в его пользу. Вот подлец. Мастерски выкрутился, но я еще не сдалась.
Тем временем Виктор вырулил на дорогу, и мы помчались в «Последний путь». Я поскучала, посмотрела в окно. Виктор, как назло, следил за дорогой. Я поправила свои роскошные волосы и обернулась к нему.
— Витенька, как тебе моя прическа?
— Может, лучше в хвостик соберешь? — Он смерил меня изучающим взглядом. — Так ведь неудобно, а придется драться, кто-нибудь в волосы вцепится.
Я молча перевязала лохмы тесемкой, закинула ногу на ногу и закурила.
— Виктор, признайся, раньше я тебе больше нравилась?
— Ошибаешься. Просто раньше я тебя плохо знал.
Он говорил правду, но правда в данном случае меня раздражала. Мы молчали и, кажется, оба с облегчением вздохнули, увидев вывеску знакомого похоронного агентства.
В холле ничего не изменилось. Две кумушки за стеклянной стенкой с большим усердием перемывали кому-то косточки. Со своей болтливостью они скоро нарвутся на неприятности.
— Дура набитая. С такой внешностью хапанула бы мужика побогаче и жила припеваючи. А то бегает как угорелая за копейку, — авторитетно заявила блондинка.
— Бегает она за такие баксы, которые на панели бы ей не обломились, — вкрадчиво вставила брюнетка, полируя ногти.
— Риск большой. С уголовниками дело имеет. И убить могут, и чего похуже.
Блондинка назидательно помахала толстым пальцем.
— Детектив — не женская профессия.
У меня возникло дурное предчувствие, что они обсуждают одну хорошо знакомую мне особу. Я пихнула ухмыляющегося Штирлица локтем в бок. Не бездействуй, мол, когда наших обижают.
— Привет, девочки! — Он оперся на стойку и одарил каждую из мегер ласковым взглядом.
Они отреагировали мгновенно, как пионеры на звук горна: выпрямились, втянули животики, распахнули намалеванные очи и нарисовали на потрепанных ртах нежные улыбки.
— Чем можем служить? — пропела брюнетка. Пока Виктор собирался выдать нечто витиеватое, я спросила:
— Шеф у себя?
— Он не принимает, — блондинка неприязненно покачала головой. Вторая дамочка меня игнорировала, ее занимал Штирлиц.
— Вы вчера так быстро… э, удалились.
— Дела, милая.
Я поперхнулась. Вот оно, мужское коварство!
— Мальчики рассказывали, вы потрясающе деретесь. — Еще чуть-чуть, и брюнетка поинтересуется его семейным положением и домашним телефоном.
— Думаю, шеф мечтает меня увидеть. — Я взяла Виктора под руку. — Если он не поставил вас в известность, значит, у вас просто недостаточно полномочий.
Мы направились к лестнице. Когда я уже праздновала маленькую победу, позади раздалось громкое шипение:
— Лямка грязная от лифчика вылезла!
Я обалдела от такой наглости и, если бы не Штирлиц, вернулась, и этой стерве не поздоровилось бы. Я глянула на идущего рядом мужчину. Не объяснять же ему, что бюстгальтера на мне нет, просто у сарафана не одна, а две тонкие лямочки, белая и голубая. Вряд ли его заинтересует мой лепет. Надеюсь, он уже все забыл.
