Дарья Калинина - Шаловливый дедушка
Она могла бы и не спрашивать. Мы не просто были согласны, мы горели желанием сделать это как можно скорее. Желательно — прямо сейчас. Но пришлось отложить до утра или хотя бы до рассвета.
* * *А тем временем в квартире Бритого его мать — Анжелика Ивановна — выясняла отношения со своим одиннадцатым по счету супругом, которого она звала запросто — Огурец. Прежние мужья Анжелике Ивановне попадались все сплошь какие-то хлипкие.
Ни один не выдерживал темперамента Анжелики больше года. Впрочем, номер третий продержался почти целых два, после чего сыграл в ящик. Своей стойкостью он завоевал вечное уважение вдовы, которая с тех пор всем последующим семи мужьям ставила в пример номер третий.
Так как мужья менялись часто, Анжелика Ивановна не спешила знакомить их всех со своим сыном.
Делала она это, зная его негативное отношение к ее непостоянству. Поэтому у Бритого сложилось немного искаженное представление о действительном числе мамочкиных мужей.
Мариша заметила верно: нынешний супруг Анжелики Ивановны был моложе своей жены, и причем весьма значительно. Ему всего два месяца назад исполнилось двадцать восемь. В то время как Анжелика Ивановна уже пятый год подряд праздновала свое тридцативосьмилетие. А перед этим ровно столько же лет ей неуклонно исполнялось тридцать семь.
В данный момент Анжелика Ивановна была своим Огурцом сильно недовольна. А так как в выражениях дама, проработав всю свою жизнь директором овошебазы, стесняться не привыкла, то парень чувствовал себя крайне неуютно.
— Зачем ты пустил сюда эту девку? — орала на него Анжелика Ивановна. — Ты что, все дело загубить хочешь?
— Но что в этом такого, что она зашла к нам на минутку? — пытался возразить Огурец, звавшийся на самом деле Вадимом. — Она ведь ничего не узнала.
— Не узнала! — передразнила его супруга. — Благодаря мне. Если бы ты был один, то она легко бы влезла в квартиру, все тут обошла и все вынюхала.
Агент по недвижимости, надо же придумать такое.
А ты, идиот, и купился! Больше никому не смей открывать двери, если меня нет рядом.
— Хорошо, — покорно согласился Огурец. — Но, дорогая, не кажется ли тебе, что ты слишком уж волнуешься? Девушка приходила вчера, и ничего страшного с тех пор не случилось.
— Эй, вы! — неожиданно раздался голос из соседней комнаты. — Говорите потише, мне нужно подумать.
— Вот, ему нужно подумать, — сразу же перешла на шепот Анжелика Ивановна. — А ты орешь.
— Я ору? — удивился Огурец. — Хотя ты права, я страшно ору.
Они переглянулись и неожиданно захихикали. Немного успокоившись, Огурец спросил:
— Милочка, но что мы будем делать с такой уймой денег?
— Пусть тебя это не заботит, я куплю себе новое лицо и фигуру, брошу эту гнусную страну, отнявшую у меня стройную талию и молодость, а потом уеду жить в Канны.
— А я? — жалобно протянул Огурец. — Что же будет со мной?
— Тебя я тоже куда-нибудь пристрою, — утешила его Анжелика Ивановна. — Ты пойми, денег моего сыночка, когда нам их все-таки удастся получить, будет не так уж много, ведь есть еще он. Ему тоже придется заплатить. За молчание.
И она опасливо оглянулась в ту сторону, где в бывшей спальне Бритого скрывался неизвестный. После этого она отвела своего муженька в другую комнату и принялась ему доказывать, что такому красавцу, как он, деньги вовсе не нужны, его женщины и так любить будут всю жизнь. Огурец ей что-то верить не хотел, поэтому пришлось пообещать корыстному мужу справедливую долю.
— Но за это, — сказала Анжелика Ивановна, — ты завтра отправишься выполнять одно мое задание.
Видишь, как дело повернулось. Сынок-то оставил все свои деньги этой потаскухе. Придется с ней что-то делать.
— Убивать я не согласен, — сразу же отказался Огурец. — Тем более женщину.
— Кто тебя об этом просит! Дело совсем плевое, я тебе сейчас объясню. Мы сделаем так, что ни один волос с головы моей дорогой невестушки не упадет, а денег она лишится. Но для этого ты должен мне помочь.
— Если никого убивать не нужно, то я согласен, — кивнул Огурец. — Что я должен сделать?
Мамаша Бритого кровожадно осклабилась, показав безупречно ровный ряд золотых зубов, и приблизилась вплотную к Огурцу. После этого они зашептались. Оба так увлеклись, что не заметили, как свет под дверью померк. Там кто-то стоял и внимательно прислушивался к обрывкам их разговора.
* * *Ночь мы с подругами провели спокойно. Никто не сделал попытки прикончить Инну или отнять браслеты, но успокаиваться было еще рано. Как мы все считали, вряд ли мамаша Бритого так легко смирится с мыслью, что деньги ее сыночка уплывут в чужие руки. Да и Вероника должна была в конце концов дать о себе знать.
— На самый крайний случай ты всегда можешь уехать со мной, — сказал Инне в утешение Миша. — У нас в тундре тебя никто не найдет. И деньги их нам не нужны. Мой отец будет даже рад, что я нашел невесту из бедной семьи. У него и своих денег столько, что он не знает, на что их истратить.
— Пусть отдаст их нам, — буркнула Мариша, услышав их разговор. — У нас деньги вечно просачиваются между пальцев.
Сразу же после завтрака позвонил дорогой профессор Зайцев и, задыхаясь от волнения, сказал, что ему удалось узнать кое-что интересное про Владимира Ипатьева. Оказывается, в середине девятнадцатого века и в самом деле был такой путешественник.
Он совершил одно путешествие в Среднюю Азию на раскопки какого-то могильника, откуда привез в Петербургский археологический музей множество костей двенадцатого века с прочими причиндалами для загробной жизни. После этой экспедиции ученый женился на актрисе театра Ольге Ланской, и в том же году из казны ему была выделена крупная сумма денег на еще одну экспедицию.
— И знаете, куда? — спросил у меня Зайцев. — В страну фараонов, в Египет.
— Потрясающе, — сказала я, и в самом деле потрясенная. — А как вам удалось это все разузнать за такое короткое время?
— Места знать надо, — таинственно сообщил Зайцев и пообещал еще позвонить, если узнает что-либо новое, а также извещать о своих передвижениях.
Сразу же после этого разговора мы выехали осматривать бывшую петербургскую резиденцию Владимира Ипатьева, где могли быть спрятаны несметные сокровища.
На улицу Некрасова, где находился нужный нам дом, мы прибыли всей компанией. Проехав по улице из конца в конец, мы пришли к выводу, что похожих домов тут всего три. И тут же начался ожесточенный спор, так как каждый дом имел своих сторонников, которые желали начать поиски именно с него — и ни с какого другого.
Проблема заключалась в том, что мы не знали номера дома. Озорной внук Веры Владимировны не только съел обложку и титульный лист книги, но еще и существенно обгрыз и обмусолил страницы. Так что теперь на месте номера дома, который раньше принадлежал чете Ланских — Ипатьевых, мы увидели грязное пятно, которое отчистилось только вместе с бумагой. Так что у нас вместо номера была откровенная дырка.
Первый из предполагаемых домов имел существенный изъян — вместо четырех этажей на фото у него насчитывалось целых пять. Второй сам был очень похож, но стоящие рядом не были похожи на дома с фотографии. И наконец последний, тоже очень похожий, хоть и стоял на улице Некрасова, но числился почему-то по 8-й Советской улице. Мы переругались до хрипа.
— Так мы ничего не решим, нужно найти в каждом доме старейшего жильца и выяснить, жил ли в их доме революционер Веденякин, — наконец сказала я.
— Точно! — обрадовалась Инна. — Как это мы сразу не додумались. Разобьемся на пары и поищем.
Нетрудно догадаться, что мы с Маришей оказались в паре. Инна подхватила под руку Мишу, а Юля отправилась в разведку с младшим братом. Мы с Маришей тщательно обошли весь дом сверху донизу, пытаясь отыскать самого старого его жильца, который к тому же еще сохранял бы твердую память.
В качестве премии старожилу мы приобрели бисквитный рулет, бутылку сухого вина и блок «Петра I», так как не знали, какого пола будет наш жилец.
Нам повезло, мы наткнулись на слегка трясущегося старичка, который признался, что живет в этом доме уже восемьдесят семь лет, но ни о каком революционере в жизни не слышал.
— Одни алкоголики у нас в доме жили, — сказал он нам. — У нас комнаты в коммуналке от винно-водочного завода давали. Поэтому все жильцы постепенно спивались. Теперь уже не то. Третий этаж весь выкуплен, второй частично тоже. Только наш, последний, никому не нужен. Вот живу и мучаюсь со своими пьяницами.
Стало ясно, что вино настрадавшемуся от пьянства соседей старику совать как-то неудобно, может еще счесть за издевку. Поэтому мы оставили ему рулет и сигареты, которым он очень обрадовался, сказав, что давно не пробовал настоящих сигарет, слишком дорого. Мы с Маришей вернулись к тому месту, где оставили наши машины. Инны с Мишей еще не было, а Юля с напарником уже стояли там.
