Патриция Вентворт - Часы бьют двенадцать
— Вчера вечером?
— Да. Здесь была новогодняя вечеринка, не так ли? Вы, ваш муж, мисс Эмброуз и мисс Пеннингтон присутствовали на ней?
— Да.
— Обед, кажется, был в восемь или немного позже. В половине десятого вы и ваши спутники отправились домой Почему?
Лицо Айрин прояснилось.
— Моя малышка заболела — по крайней мере, я так думала, но сегодня с ней уже все в порядке. Понимаете, у нее на груди появилось пятнышко, и хотя доктор Хортон сказал, что это не страшно, с детьми никогда нельзя быть ни в чем уверенной. Естественно, я спешила домой. Я вообще не хотела приходить, но муж настаивал. И, конечно, мистеру Парадайну не понравилось бы, если бы кто-то из нас не пришел.
— Понятно, — кивнул суперинтендант. — Значит, вы ушли домой так рано из-за дочери. А не из-за того, что произошло за обедом?
На лице Айрин отразилось замешательство. Она неуверенно теребила прядь волос.
Вайнер повторил вопрос.
— Ведь за обедом что-то произошло, не так ли? Вы хотели вернуться домой к дочери. Но ваш муж не стал бы уходить только из-за этого. Значит, случилось что-то еще?
Айрин всегда было нелегко переключить мысли с одной темы на другую. Она ухватилась за связующее звено.
— О, Фрэнк нисколько не возражал. Это была его идея — я бы не стала уходить так рано. Это предложил Фрэнк.
Оставив в покое непокорную прядь, Айрин положила руки на колени и посмотрела на суперинтенданта. Он кажется таким приятным человеком. Интересно, сколько ему лет? Возможно, у него есть внуки в возрасте Джимми и Рены. У него красивые голубые глаза. Она так надеялась, что у Репы будут такие же…
— Мистер Эмброуз хотел вернуться домой из-за того, что произошло за обедом? — допытывался Вайнер.
Айрин открыла рот, но тут же его закрыла. Фрэнку не понравится, если она ответит «да».
— Не знаю… — неуверенно произнесла она.
— Едва ли это могло быть приятным для кого-либо из вас, мисс Эмброуз. Очевидно, мистер Эмброуз решил, что лучше закончить вечеринку.
— Не знаю… — повторила Айрин.
— Мистер Парадайн ушел из столовой сюда и больше не появлялся. Он не приходил в гостиную, верно?
— Да, кажется…
— По-видимому, для вас это было весьма неприятно.
— Конечно!
Если инспектор и ощутил нечто вроде триумфа, это никак не отразилось на его поведении.
— Я хотел бы, мисс Эмброуз, — сказал он, слегка склонившись вперед, — чтобы вы рассказали мне, как это на вас подействовало. У разных людей об одном и том же складываются разные впечатления. Так что мне было бы интересно услышать вашу версию происшедшего.
Айрин углубилась в процесс, который именовала мыслительным. В голове у нее мелькали обрывки смутных и бессвязных впечатлений. Очевидно, Фрэнк рассказал суперинтенданту о вчерашнем вечере — если это сделал кто-то другой, то Фрэнк наверняка рассердится…
— Не знаю, смогу ли я, — сказала она, потеряв надежду привести в порядок свои мысли.
— Постарайтесь, мисс Эмброуз. Как это началось?
— Как-то само собой. Он встал, и мы подумали, что он собирается произнести тост — по крайней мере, я так подумала, — но все оказалось не так…
— Понятно. Интересно, что вы запомнили из последующего. Просто опишите своими словами.
— Право, не знаю…
— Вы имеете в виду, что не помните?
— Нет, я помню…
— Тогда помогите мне. С чего начал мистер Парадайн?
— Это я действительно не помню, — с сомнением произнесла Айрин. — Он сказал, что мы не соскучимся, но что это будет не слишком приятно, А потом добавил, что мы все родственники по крови или благодаря браку, поэтому должны держаться вместе, и так далее…
— А затем?
— Ну, не знаю, должна ли я об этом говорить…
— Просто расскажите, что можете вспомнить.
— Понимаете, он использовал столько длинных слов, что я не в состоянии их припомнить.
— Пожалуйста, постарайтесь, миссис Эмброуз.
Айрин поежилась, несмотря на меховое манто. Она была Уверена, что Фрэнк будет на нее сердиться, но не знала, что ей делать. Если не отвечать на вопросы полиции, они подумают, что ты что-то скрываешь. Но отвечать тоже не хотелось, потому что такие слова не слишком приятно повторять полицейскому.
— Он сказал… что кто-то… проявил нелояльность, — запинаясь, произнесла Айрин, — и предал семейные интересы. Что этот кто-то — один из нас…
Кровь прилила к загорелым щекам Вайнера. «Наконец, то!» — подумал он. Посмотрев на папку с промокательной бумагой, суперинтендант увидел маленькую записную книжку-календарь в ярко-голубом кожаном переплете с вытисненным золотом числом «1943». Он уставился на нее, чтобы отвести взгляд от миссис Эмброуз, не желая ее пугать.
— Мистер Парадайн упомянул, кто был этот человек? — спросил Вайнер.
— Нет.
— Но вы думаете, что он это знал?
— Да, он сам так сказал.
— То есть он сказал, что кто-то предал семейные интересы и ему известно, кто это?
— Да.
Суперинтендант вновь посмотрел на Айрин.
— Отлично, миссис Эмброуз. Что еще он говорил?
Айрин начала ощущать приятное волнение. Все оказалось не так уж трудно — ее даже похвалили.
— Это было ужасно, — весьма благодушным тоном промолвила она. — Мы все подумали, что он, наверное, сошел с ума.
— Он казался сильно возбужденным?
— Нет. В том-то и весь ужас — он был абсолютно спокоен. Не знаю, как это возможно, когда говоришь о таких вещах.
— Что еще он сказа'! ?
— Что будет ждать в кабинете до полуночи, и если кому-нибудь есть в чем признаться, то пусть придет туда и… ну, я точно не помню, но думаю, он имел в виду, что тогда не будет слишком суров. Он еще говорил что-то о наказании…
— Не можете вспомнить, что именно?
Айрин казалась рассеянной.
— Пожалуй, нет…
— Должно быть, все почувствовали облегчение, когда вечеринка прекратилась.
— Конечно!
— И вы больше не видели мистера Парадайна?
— Нет.
— Никто из вашей группы не заходил к нему попрощаться?
— Нет.
— Вы должны были добраться домой около без четверги десять. Не знаете, кто-нибудь из вас выходил из дому снова?
— О!.. — Айрин неожиданно покраснела.
«Туг что-то есть!» — подумал Вайнер. Он строго посмотрел на нее.
— Так кто из вас выходил?
Айрин выглядела взволнованной, но не слишком.
— Понимаете, это из-за Репы — моей малышки. Я не могла ее разбудить.
— А почему вы хотели ее разбудить? — удивленно спросил суперинтендант.
— Сначала я обрадовалась, увидев, что она крепко спит, до потом… ну, я немного поговорила с сестрой, А когда вернулась и уже собралась ложиться, то подумала, что, возможно, она спит слишком крепко.
— Да?
— Я испугалась. Моя сестра ничего не знает о детях. Я попыталась привести мужа, чтобы он взглянул на Рену, но он только махнул рукой и сказал, что это чепуха. А когда я взяла дочку на руки и она продолжала спать, мне стало совсем страшно — я попыталась дозвониться доктору Хортону, но телефон не работал. Поэтому я решила сходить за ним, так как он живет недалеко…
— Вы пошли и привели доктора Хортона?
Айрин выглядела смущенной.
— Ну, не совсем, потому что когда я добралась туда, доктор сидел в машине, собираясь куда-то ехать. Я окликнула его, по он меня не услышал.
— И вы вернулись домой?
— Нет… не сразу. Я подумала, что доктор уехал ненадолго, поэтому немного походила взад-вперед возле дома. Мне не хотелось звонить, так как миссис Хортон всегда рассказывает, как она воспитала восьмерых детей и никогда над ними не суетилась.
Вайнер изо всех сил старался сохранить бесстрастное выражение лица.
— И сколько времени вы там ждали, миссис Эмброуз?
— Около получаса. Потом я снова забеспокоилась о Рейс и побежала домой, по с ней все было в порядке.
— Она все еще спала?
— Да. Мой муж так рассердился…
— Он хватился вас?
— Да и пошел меня искать. Я была уже дома, когда он вернулся.
— В какое время это было?
— Не знаю. Наверное, поздно — мне уже хотелось спать.
— Ваш муж сказал вам, где он был?
— Он сказал, что ходил искать меня.
— Но не говорил, куда?
— Нет.
— Просто сказал, что искал вас?
Айрин густо покраснела.
— Да, и добавил несколько слов, которые мне не хотелось бы повторять, — ответила она.
Глава 9
Сидя в удобном кресле, суперинтендант Вайнер смотрел на главного констебля. Полковник Босток был маленьким жилистым человечком со смуглым морщинистым лицом, блестящими глазами и веселым нравом. Весь его облик свидетельствовал о наслаждении каждой минутой прожитых шестидесяти лет. Многие считали это неподобающим, потому что полковник был вдовцом, однако миссис Босток умерла так много лет назад, что печальные воспоминания должны были давно стереться из памяти. Его три дочери, сейчас служившие в ВТС, были здоровыми и приятными молодыми женщинами, никогда не доставлявшими ему никакого беспокойства. Одна из них находилась на континенте, но две других проводили дома недельный отпуск.
