Марина Серова - Аромат мести
— Вы это серьезно?
Она засмеялась:
— Вот никто не верит. А она даже тикала.
«Скажи мне спасибо, — подумала я про себя, — а то бы твой белый фартучек висел сейчас на антенне „Европа-плюс“ и ловил спортивные передачи».
Бывают же такие совпадения…
Но скорее всего она преувеличила. Бомба наверняка была сделана детьми и нафарширована деталями от будильника, которые и тикали.
— И куда же дели эту бомбу?
— Вы, наверно, подумаете, что я сочиняю на ходу, но они просто позвонили по сотовому и вызвали милицию. Приехала машина с саперами, погрузили банку, то есть бомбу, и увезли. За городом, как положено, и взорвали.
Ну, просто невероятная история. Из кафе я направилась в магазин «Канцтовары». Купила коробку с гуашью, несколько больших листов ватмана и черный маркер.
Дома я нарисовала несколько увеличенных копий того кафельно-красного шедевра, который увидела в музее пациентов психиатрической клиники.
Пока высыхала гуашь, я приготовила себе пару горячих бутербродов. Мне же надо было как-то восстанавливаться.
Закусив, я достала целлофановый пакет с засохшими кусочками теста, найденными мною в туалете филармонии возле мертвой Дани, а из другого пакета вытащила на свет божий серую мужскую куртку со следами крови. Села и стала думать.
Глава 13 Оля
Месяц изнурительной гимнастики сделал свое дело. Оля похудела на пять килограммов.
Для своих двадцати пяти она была чуть крупновата, но смотрелась достаточно стройной.
Она сидела на коврике, одна в пустом зале с зеркальными стенами, где каких-нибудь полчаса назад звучала громкая моторная музыка, под которую синхронно выполняли сложные движения двенадцать девушек. Для них час занятий — час удовольствия.
Для Оли же — тяжкий труд. Она пропотела и теперь ждала, когда освободится душ.
Наконец в раздевалке все стихло, девушки ушли. Оля поднялась с коврика и вышла в раздевалку.
Сняла эластичный зеленый костюм, повязку с головы — чтобы пот не попадал в глаза — и голая двинулась в направлении душевой кабины.
— Что вы здесь делаете? — спросила она, прикрыв грудь руками, когда увидела стоящего с каким-то инструментом в руках высокого крепкого парня. — Неужели опять душ сломался?
— Ну, здравствуйте, — сказал он, нервно посмеиваясь. — Не узнаете меня?
У него были совершенно безумные глаза.
Оля вспомнила статью в газете о сексуальном маньяке, который жестоко расправляется со своими жертвами, и у нее от ужаса закружилась голова.
Шаг назад — и она спасена. Ну конечно же, он держал в руке нож. Огромный нож.
— Я узнала тебя, — сказала она. — Как же, конечно, узнала.
Она, стараясь, чтобы это выглядело незаметно, стала пятиться к двери, которая пока еще была не заперта.
— Я, когда ушел от вас, очень скучал, — говорил он, обращаясь словно к воздуху, настолько неопределенный и бегающий у него был взгляд.
— Я тоже, тоже очень скучала. — Она едва выдавливала из себя слова, горло пересохло, ей показалось, что она даже разучилась дышать.
— Давайте включим воду, хотите? — И он, не поворачивая головы, протянул руку и отвинтил кран душа. Напор был сильный, шла холодная вода.
— Я, когда стою под душем, всегда вспоминаю вас. Вэм, вы еще любите меня?
— Люблю.
Он стал раздеваться.
И вот когда он одной ногой был в брючине, а другая запуталась в валявшейся на мокром полу куртке, Ольга метнулась к выходу и выбежала голая в коридор.
— Там маньяк! — закричала она, бросаясь к лестнице. Ни души. Куда же они все делись?!
Оля спустилась вниз, где за столиком сидела вахтерша и что-то вязала. Увидев бегущую к ней голую женщину, она выронила вязанье.
— Наберите милицию, скорее! — крикнула Ольга.
— Ты что в таком виде-то? Какая еще милиция, а ну пошла-пошла, совсем уж с ума посходили на своих аэробиках…
И тут она снова увидела его.
Рука ее схватила телефон. Нож в руках — здесь уже не до шуток. Но телефон молчал. Мужчина стоял на лестнице. Видно было, как тяжело он дышит.
Ольга кинулась к стеклянным дверям. Вырвалась наружу и побежала, прячась в тени деревьев, по пустынной в этот полуденный час улице к остановке. Вот и телефон-автомат. Она судорожно схватила трубку и прижала к уху. Набрала «02».
— Милиция! Спортивный комплекс «Спартак». Там совершено нападение маньяка. Как на кого? На меня! У него большой нож, он очень опасен. Я была в душе, вернее, зашла в душ, а он там…
— Адрес.
— Рабочая улица, возле бани. Быстрее!
Но тут острая горячая боль пронзила ей грудь. Лицо исказила судорога, и Оля рухнула на горячий асфальт. Сердце девушки не выдержало утомительной тренировки и нервного потрясения.
— Смотрите, женщина голая, наверно, ее из окна выбросили…
Глава 14 Храмов
Клаус пришел в себя и долго не мог уяснить, где он находится. И только припомнив ночь со всеми ее кошмарами и потерями, выругался и понял, что проиграл. Он, человек, всю жизнь просчитывающий каждый свой шаг, спасовал перед женщиной. Он понял, что ошибался, недооценивая столь сильного противника. Конечно, она пристала к нему у филармонии вовсе не для того, чтобы провести с ним пару часов за деньги. Она обвела его вокруг пальца.
И теперь получается, что он, Клаус Круль — агент ЦРУ, которому удалось путем кропотливой работы завербовать русского инженера и добиться того, что проект секретной космической ракеты почти полностью находится в руках американцев, — упустил свой последний шанс развязаться со службой и уйти на покой.
Драгоценная шифровка, полученная Храмовым от Юзича, испарилась.
И вдруг его осенило. Ведь если эта шифровка предназначалась агенту № 3, то есть инженеру, который должен был сам, своими руками, заложить пленку в контейнер, так почему бы не найти общего языка и с ним?
От этой мысли Клаус сразу приободрился.
Он тряхнул головой, прогоняя остатки сна и мрачных мыслей, и оглянулся.
Ну конечно, это гнездышко Храмова. Повсюду бархат, шелковые обои, кондиционер, ковры… Тьфу!
Он хотел подняться, но на это движение резкой болью отозвалась раненая нога.
Клаус откинул шелковое покрывало и увидел, что нога перевязана. На столике бинты, ампулы с лекарством, одноразовые шприцы. И вдруг он похолодел: а что, если Храмову пришло в голову пригласить врача?
Дверь открылась. Прихрамывая, вошел Валентин Георгиевич. В руках у него был небольшой поднос, на котором стояли две чашки с дымящимся кофе.
— Вы осел, господин Храмов. Два года жесткой конспирации, и в результате я — на вашей квартире. Можно сказать, в публичном доме.
— А что мне еще оставалось делать? — с невозмутимым видом возразил Храмов. — Не оставлять же вас на тротуаре? Или вы хотели бы сейчас оказаться в городской больнице?
— Это вы все твердили, чтобы я стрелял ей по ногам… Надо было убрать эту девицу, и концы в воду.
— Так вы, насколько мне помнится, стреляли ей и в голову, да только промахнулись.
— Кто еще у вас дома?
— Так, один знакомый.
— Кто такой?
— Никто. Безработный. Служит у меня. Совершенно безопасный тип.
— Он знает, что я здесь?
— Да, он вас и перевязывал.
Идиот, что еще сказать.
— У меня к вам разговор. Только прежде принесите что-нибудь посущественнее.
— Сережа! — позвал Храмов, и в комнату тут же вошел высокий худой мужчина в джинсах и голубой майке. Он вкатил столик.
— Вот, пожалуйста, ваш завтрак.
Клаус накинулся на еду. Никогда еще он не был так голоден. И каша, и яйца, и мясо — все было приготовлено отменным образом. Вот русские — из всего могут сделать культ.
Храмов поймал его взгляд, и Сережа ушел.
— Вы не могли бы связаться со своим инженером и попросить его встретиться со мной? — проговорил Клаус приглушенным голосом.
— Как? Вы не должны его даже видеть! Если вы встретитесь, то меня уберут, неужели вам не понятно?
— Но войдите в мое положение. Работа идет к завершению… Вы же сами видели, что я все сделал для того, чтобы достать эту чертову шифровку. Но она исчезла!
— А вам не кажется, что кто-то в городе дублирует операцию? — неожиданно сказал Храмов. — Ну посудите сами. Просто так эта девица вас бы не обокрала. Очевидно, шифровка была ей так же необходима, как вам.
— Да, но ведь, кроме вас и меня, никто не знал об этой злосчастной бумажке! Вы же собственной рукой делали копию.
— А вдруг шифровка оказалась у нее случайно, и девочка просто решила подзаработать? Может быть, она и представления не имеет, что там нацарапано. Но рассудила, что вы — иностранец, а раз так, то вас можно и подоить.
— Что сделать? — не понял Клаус.
— Подоить. Вытрясти из вас деньги. Это же так по-нашему.
— Это и по-нашему. Скажите, Храмов, разве вы не допускаете возможность, что я просто передам в центр об утечке информации, и все — вам крышка. Я скажу, что эта девица является вашей любовницей, что вы заодно и все такое…
