Эндрю Тейлор - Загадка Эдгара По
Признаюсь, мое сердце затрепетало при мысли, что несколько дней я проживу под одной крышей с Софией Франт.
— Но, сэр, это, безусловно, самым отрицательным образом скажется на занятиях в школе. Миссис Франт не могла бы послать за мальчиком кого-то из слуг?
Брэнсби махнул рукой.
— Хозяйство мистера Уэйвенху в некотором беспорядке. Миссис Франт и няня мальчика заняты исключительно уходом за мистером Уэйвенху. Она не хочет, чтобы мальчик был лишен внимания или захандрил, пока живет в доме ее дядюшки, — Брэнсби взял понюшку табаку и чихнул. — Что касается неудобства, оно до некоторой степени сглаживается готовностью миссис Франт щедро заплатить за то, что вы проведете время в обществе ее сына. Всего лишь день или два.
На миг меня охватила безумная надежда: а что, если миссис Франт пригласила меня ради себя, а не ради сына? Но уже через минуту я понял, насколько эта мысль абсурдна.
— Вы уедете сегодня днем, — сказал Брэнсби. — Хотел бы я, чтобы все сложилось иначе. Рано или поздно мальчику придется учиться рассчитывать лишь на себя.
Когда Чарли Франт услышал, что я собираюсь отвезти его к дяде, его лицо сразу постарело. Кожа стала бледной, появились морщинки. Я увидел старика, в которого он когда-нибудь превратится.
— А можно, Аллан поедет со мною, сэр? — спросил он.
— Боюсь, нельзя. Но ты должен захватить свои учебники.
Чуть позже мы выехали в город. Чарли пресекал все мои попытки завести разговор, что напомнило мне тот день, когда я вез его обратно в школу после побега. И хотя время еще было не позднее, день стоял пасмурный, дождливый и серый, и казалось, что уже вечер. Когда мы свернули от шума и огней суматошной Пиккадилли на Альбемарль-стрит, меня первым делом поразила тишина. На мостовой разложили солому, чтобы смягчить стук колес, и заплатили шарманщикам, попрошайкам и уличным торговцам, чтобы те перебрались в другое место.
Мистер Уэйвенху жил в большом особняке рядом с северной оконечностью улицы. В прихожей слуги взяли у нас шляпы и пальто. В комнате справа от входной двери какие-то мужчины говорили на повышенных тонах. На лестнице раздались чьи-то шаги. Я поднял голову и увидел Флору Карсуолл, спускающуюся к нам; ее ножки мелькали на каменных ступенях. Она нагнулась и поцеловала Чарли, уклонившегося от объятий. Флора улыбнулась и протянула руку:
— Мистер Шилд, если не ошибаюсь? Мы мельком виделись возле дома моей кузины на площади Рассела.
Я уверил, что отлично помню нашу встречу, и это было истинной правдой. Она сказала, что отведет Чарли к матери, а я поинтересовался здоровьем мистера Уэйвенху.
— Боюсь, его состояние быстро ухудшается, — она понизила голос. — Последние два месяца были не совсем удачными, так что в каком-то смысле это счастливое избавление от всех тягот. — Мисс Карсуолл перевела взгляд на Чарли. — Но ничего страшного. Или, правильнее сказать, ничего страшного для стороннего наблюдателя. — Она покраснела, как того требовали приличия. — Господи, папа говорит, что я не умею держать язык за зубами, боюсь, он прав. Я просто хотела сказать, что сейчас мистер Уэйвенху выглядит как очень усталый человек, который хочет спать. И только.
Я улыбнулся ей и склонил голову в легком поклоне. Она сказала так по доброте душевной. Видеть умирающего зачастую неприятно, особенно ребенку. Звук голосов за закрытой дверью стал громче.
— О боже, — сказала мисс Карсуолл. — Папа и мистер Франт здесь, — она закусила губу. — Я осталась помочь миссис Франт ухаживать за дядей, а папа заглядывает как минимум раз в день узнать, как наши дела. А теперь мне нужно отвести Чарли к маме и Керридж, а не то они нас потеряют. — Она обратилась к лакею: — Покажите мистеру Шилду его комнату, пожалуйста. Кроме того, им с мастером Чарльзом понадобится помещение для занятий. Миссис Франт уже распорядилась?
— Насколько я понимаю, экономка разожгла камин в старой классной комнате, мисс. А комната мистера Шилда расположена по соседству.
Мы пошли наверх. Мисс Карсуолл увела Чарли. Я смотрел ей вслед, наблюдая, как ее бедра покачиваются под муслиновым платьем. Внезапно я понял, что лакей делает то же самое, и поспешно отвел глаза. Все мужчины, по сути, одинаковы: все мы боимся смерти, а пока мы молоды и здоровы, желаем слиться с женщиной в единое целое.
Мы поднялись еще выше, лакей показал мне сначала мою спальню, притулившуюся под сводом крыши, а потом проводил в длинную классную комнату, расположенную по соседству. В обоих помещениях горели камины — роскошь, к которой я не привык. Лакей учтиво поинтересовался, не хочу ли я перекусить, и я попросил принести мне чаю. Он кивнул и удалился, оставив меня греть руки у огня.
Чуть позже на лестнице снова раздались шаги, и в дверь постучали. Я обернулся, ожидая увидеть Чарли или слугу, но в комнату вошла миссис Франт. Я поспешно вскочил, от удивления утратив привычную ловкость, и неуклюже согнулся в поклоне.
— Прошу вас, садитесь, мистер Шилд. Спасибо, что приехали. Надеюсь, вы удобно устроились?
Ее щеки пылали, и она прижимала руку к лифу платья, словно бежала по ступеням, и у нее закололо в боку. Я сказал, что обо мне позаботились, и спросил, как состояние мистера Уэйвенху.
— Боюсь, он вскоре покинет этот мир.
— Чарли уже видел его?
— Нет, дядюшка спит. Керридж отвела Чарли вниз, чтобы накормить, — улыбка озарила лицо миссис Франт, но тут же потухла. — Керридж считает своей обязанностью кормить Чарли каждый раз, когда его видит. Он скоро придет. Кстати, если захотите чего-нибудь, позвоните в колокольчик. Я решила, что будет намного удобнее, если вы с Чарли станете трапезничать наверху.
Она подошла к зарешеченному окну, из которого по обе стороны свинцового водосточного желоба был виден тротуар, тянущийся вдоль парапета. Сегодня миссис Франт была одета в серо-лиловое платье — переходная ступень к трауру, в который придется облачиться, как только дядюшка уйдет в мир иной. Из-под чепца выбилась прядь волос, и миссис Франт заправила ее обратно. Ее движения были как всегда грациозны — приятно посмотреть.
Она повернулась и цокнула языком, словно рассердилась на саму себя:
— Нужно принести лампу, — сказала она почти с обидой, дергая за шнурок колокольчика. — Уже темнеет, вы не можете сидеть в темноте.
Пока мы ждали слугу, миссис Франт поинтересовалась, как Чарли живется в школе. Я постарался успокоить ее. Ему там намного лучше, чем раньше. Нет, его нельзя назвать чересчур усердным, но он справляется со всеми заданиями. Да, его время от времени порют, как, впрочем, и всех остальных мальчиков, в этом нет ничего из ряда вон выходящего. Что же до его аппетита, то я редко присутствую во время трапез мальчиков, поэтому не могу ничего сказать, но несколько раз видел Чарли выходящим из дверей кондитерской. Что же касается его пищеварения, я, увы, не обладаю информацией.
Миссис Франт вспыхнула и сказала, что я должен извинить ее за слепую материнскую любовь.
Через мгновение лакей принес мне чай и лампу. Сумрак покинул углы комнаты, а вместе с ним исчезла и странная интимность нашей беседы. Но миссис Франт задержалась. Я спросил ее, какого режима мы с Чарли должны придерживаться, пока находимся здесь. Она ответила, что мы могли бы заниматься по утрам, днем гулять, а вечером снова садиться за книги на короткое время.
— Разумеется, возможны изменения, — она крутила обручальное кольцо на пальце. — Никто не может предсказать, как будут развиваться события. Мистер Шилд, я не…
Она замолчала, услышав шаги на лестнице. В дверь постучали, и вошли миссис Керридж и Чарли.
— Я его видел, — сказал Чарли. — Сначала я решил, что он умер, он лежал не двигаясь, а потом услышал дыхание.
— Дядя проснулся?
— Нет, мадам, — ответила миссис Керридж. — Аптекарь дал мистеру Уэйвенху микстуру, и он крепко спит.
Миссис Франт встала и потрепала сына по волосам.
— Тогда сегодня устроим тебе маленькие каникулы?
— Я пойду посмотрю на кареты, мама.
— Хорошо, но не задерживайся, возможно, дядя проснется и захочет тебя видеть.
Вскоре я остался один в длинной узкой комнате. Я выпил чаю и где-то час читал. Устав сидеть на месте, я решил выйти купить табаку.
Я спустился по главной лестнице. Когда до прихожей с мраморным полом оставался всего один пролег, из комнаты внизу вышел, тяжело дыша, старик. Его нельзя было назвать высоким, но он обладал крепким телосложением и был широкоплеч. Густые темные волосы тронула седина, а на толстом лице доминировал большой крючковатый нос. Из одежды мне запомнились темно-синий сюртук и эффектный, но неаккуратно повязанный шейный платок.
— Ха! — воскликнул он при виде меня. — А вы кто такой?
— Меня зовут мистер Шилд, сэр.
— Что, черт побери, еще за мистер Шилд?
