Джеймс Чейз - Том 2. Вопрос времени. Как крошится печенье. Кейд
Хэндли внимательно посмотрел на Лаусона.
— Но эта девушка поднялась на девятнадцатый этаж, — сказал он веско. — Почему бы ей сразу не подняться в пентхауз?
Лаусон совершенно не подумал об этом. Чтобы не выдать свою растерянность, он повысил голос.
— Брось! Я разговаривал со старой леди. Если она довольна, то и мы довольны.
— Получается, эта женщина поднялась к ней по служебной лестнице… не так ли?
— Я же сказал, забудь об этом, — Лаусон нахмурился. — Перестань! Приступай к своим обязанностям.
Хэндли понял, что Лаусона подкупили. Он решил помнить об этой блондинке и в случае необходимости, в будущем, вернуться к этому вопросу.
Свет, проникающий из полуоткрытой двери ванной, едва освещал удобную, прекрасно меблированную спальню мотеля, гостиная была погружена в темноту.
На большой двухспальной кровати в темном углу спальни только два огонька от сигарет свидетельствовали о том, что там двое. Шум от оживленного движения автомашин на магистрали в этот воскресный вечер едва проникал сквозь двойные стекла, кондиционер создавал живительную прохладу, все располагало к интиму.
Петтерсон, расслабленный и довольный, вспоминал прошедшие полчаса. Эта женщина, лежащая рядом с ним, полностью оправдала все его ожидания. И даже больше. Это была очень опытная женщина, которая знала, что хочет, и при этом не забывала дарить наслаждение партнеру. Все еще находящийся под впечатлением наслаждения, Петтерсон припомнил свои ранние любовные похождения. Нет, никогда еще с ним не было такой женщины! Он затянулся и выпустил дым через ноздри. Его терпение было полностью вознаграждено.
— Крис… который час? — спросила Шейла из темноты.
Этот вопрос прервал размышления Петтерсона. Ну кто в такие минуты спрашивает о времени? Он взглянул на светящийся циферблат часов.
— Половина восьмого… И что?
— Мне надо вернуться к одиннадцати.
«Ну как можно в такой момент разговаривать о подобных вещах? — думал он. — Вот так всегда! Какие же они все болтливые особы! Неужели они не могут понять, что мужчина должен отдохнуть, расслабиться, прежде чем вновь заниматься любовью?»
— Ты вернешься вовремя. — Он загасил сигарету и закрыл глаза. У них было еще два с половиной часа до того, как нужно будет покинуть мотель. Если она позволит ему отдохнуть полчаса, он вновь сможет заняться с ней любовью.
— Тебе было хорошо, Крис?
— Это было восхитительно!
Он сказал это, не открывая глаз. Может быть, она замолчит и подремлет немного, но Шейла вновь заговорила:
— Мне никогда не было так хорошо, Крис.
Ничего не поделаешь, ей хочется поговорить, так что придется поддерживать разговор.
— Да… мне тоже.
Пауза, потом она сказала:
— Ты не хочешь мне ничего сказать?
— Не понял? — он попытался контролировать свой голос, но это ему мало удалось.
— Пожалуйста, скажи так: Я, Крис Петтерсон, свидетельствую, что Шейла Олдхилл в постели превосходит всех других женщин.
И чего только ни приходит во взбалмошные мозги женщинам, подумал он.
— Послушай, дорогая, я хотел немного вздремнуть. Затем мы вновь займемся любовью. Что ты думаешь по этому поводу?
— Скажи мне это, Крис, пожалуйста. Мне так хочется услышать это, а затем мы поспим… Я обещаю.
«Черт! Женщины!» — подумал он, но все же сказал, немного торжественно, немного шутливо:
— Я, Кристофер Петтерсон считаю Шейлу Олдхилл самой замечательной, восхитительной и сексуальной женщиной, с какой я когда-либо ложился в постель. Так?
Думая о Бромхиде, который записывал все происходящее в спальне на магнитофон, сидя в машине «Аустин-Купер», принадлежащей миссис Морели-Джонсон, она хотела бы видеть его лицо. Да, теперь он будет удовлетворен.
— Спасибо, дорогой. Может быть, это и кажется немного странным, но я так хотела услышать эти слова из твоих уст… Теперь можно немного вздремнуть.
Петтерсон задремал, в то время как Шейла так и не сомкнула глаз. Она лежала неподвижно примерно с полчаса, затем осторожно поднялась и прошла в ванную. Она вспомнила, что говорил ей Бромхид: «Не торопись! — предупредил он, передавая ей микрофон. — Помни… такой шанс выпадает раз в жизни!»
Она вышла из ванной, оставив дверь открытой. Едва свет осветил спальню, Петтерсон проснулся и сел на постели.
— В чем дело?
— Я приняла душ. — Она прошла по спальне, совершенно обнаженная, и Петтерсон вновь почувствовал желание.
— Иди ко мне.
— Крис… Я хочу поговорить с тобой.
— Не сейчас… Иди ко мне!
Она надела халат, предоставляемый мотелем.
— Ты понимаешь, Крис, насколько опасны наши встречи, так что подобное не должно повториться.
— Что ты имеешь в виду?.. Опасны?
— Опасны для тебя.
— Ох, иди сюда, Шейла. Ты имеешь в виду банк? Перестань! Это место безопасно на все сто процентов.
— Я не имею в виду банк. Я имела в виду миссис Морели-Джонсон.
— Опасность? О чем это ты, Шейла?
— Но ведь она влюблена в тебя, Крис.
— Абсурд! Я знаю, она порочная старая дама. В молодости у нее были дюжины любовников, но сейчас, когда ей семьдесят восемь, мой Бог! — Петтерсон раскатисто рассмеялся. — Она просто смотрит на меня, как на принца из сказки, но это же ни о чем не говорит… для меня. Я вынужден бывать у нее и потакать ее причудам лишь по долгу службы. Скажу откровенно: своими прихотями она действует мне на нервы. — Внезапно до него дошло, что он слишком разоткровенничался. — Иди сюда, дорогая. Не будем терять время.
— Время еще есть, — она подошла и села на постели, подальше от него. Она не была уверена в мощности микрофона, хотя Бромхид и уверял, что тот фиксирует все звуки в спальне. — Но если она узнает о нашей связи, это причинит ей боль, Крис. Ты понимаешь это?
— Как она об этом узнает? Сейчас не время для подобных разговоров! — Он включил настольную лампу на ночном столике и посмотрел на Шейлу. К ней вновь вернулось спокойствие, и Петтерсон ощутил, что барьер между ними возник снова. Его охватило неприятное чувство, хотя он и не мог понять, чем оно вызвано. — В чем дело, Шейла?
— Я не понимаю тебя, — сказала она. — Я же видела, как ты себя ведешь со старой леди. Неужели ты играл все это время? Ты так мил с ней… так предупредителен… А теперь ты утверждаешь, что она действует тебе на нервы.
— Не будем вступать в дискуссии по поводу этой старухи, — требовательно сказал Петтерсон, теряя самообладание. — Иди сюда! Я хочу тебя!
— Ты считаешь ее сумасбродной?
— О чем ты? — раздраженно сказал Петтерсон. — На что ты намекаешь? В возрасте семидесяти восьми лет, наполовину слепая, неужели ты веришь, что она может влюбиться в молодого мужчину?
Шейла перевела дыхание. Если эти слова будут записаны на магнитофон, материалов на Петтерсона у них более чем достаточно.
Слушая их разговор за домиком напротив, Бромхид решил, что этого вполне хватит. Он выключил магнитофон, завел двигатель машины и, прежде чем уехать, просигналил три раза. Затем быстро поехал в направлении отеля «Плаза-Бич».
Услышав сигнал, Шейла поднялась. Первая часть операции успешно завершена. Но впереди предстояло самое трудное.
— Я проголодалась, — сказала она. — Почему бы нам не поесть?
Шейла взяла пластиковый мешочек, который Петтерсон принес с собой, и вытащила два пакетика.
Петтерсон наблюдал за ней. Откуда возникло это неприятное чувство? Эта женщина вдруг совершенно изменилась и совсем не похожа на стонущую от наслаждения фурию, лежащую в его объятиях всего лишь час назад и впивающуюся в его тело ногтями…
Хорошо, может быть, она действительно проголодалась… времени еще вполне достаточно. Он глянул на часы: 19.45. Да… это неплохая мысль. Почему бы и ему не подкрепиться. Он вдруг почувствовал, что тоже проголодался.
Она подошла к холодильнику и вытащила бутылку шабли. Пробку он предусмотрительно наполовину вытащил. Она разлила вино по бокалам.
Он молча следил за ней, жалея, что на ней халат.
— Сними халат, Шейла, — не выдержав, попросил он. — Я хочу полюбоваться тобой.
— Позже, — она раскрыла пакетик и положила перед ним, затем уселась поодаль с другим пакетиком на коленях. — Крис… ты знаком с завещанием старой леди? — Она начала есть сандвич с копченой рыбой. — Ее последнее завещание… я имею в виду.
Рука, потянувшаяся за сандвичем, застыла на полдороге.
— Завещание? Почему ты о нем спросила?
— Я задала тебе простой вопрос, неужели ты не можешь дать мне простой ответ?
«Бог мой! — подумал он. — С чего бы это она вдруг стала такой деловой?» Он вдруг вспомнил, что сидит на постели совершенно обнаженный, и непроизвольно потянул одеяло на себя. Каким-то шестым чувством он вдруг понял, что повторения сеанса любви не последует.
