Сергей Рокотов - Конец авантюристки
- Да и я не могу ничего объяснить. И права на это не имею.
- Да я и не спрашиваю... Просто размышляю вслух... Вообще, Павел Николаевич, мне ночью стали приходить в голову странные мысли - а не организовал ли Кирилл убийство Лены и Андрея? Узнал, что они в Ялте, а меня расспрашивал, так сказать, для алиби... Но если он организовал это убийство, то кто же убил его? Кто-то отомстил? А, может быть, сам себя? Совесть замучила, ну бывает же...
- Нет, не сам себя, - ответил Николаев.
- И я его не убивала. А вообще-то, честно говоря, была бы уверена, что это он - точно убила бы, без зазрения совести...
Они спустились вниз в кафе, где к Николаеву подошел Клементьев. Отозвал Николаева в сторону.
- Проведена экспертиза почерков Лены и Кирилла. Сличили с подписями на паспортах. Они идентичны.
- Да я, в общем-то, и не сомневался. Ладно, спасибо, Гриш.
Ему стал очень симпатичен этот, на первый взгляд, мрачный и малоразговорчивый человек, о котором он знал, что месяц назад он с двумя товарищами задержал пятерых вооруженных бандитов, державших в страхе весь Крым в течение полугода. Бывший афганец-десантник, он терпеть не мог рассказывать что-то про свои подвиги и страшно злился, когда его об этом расспрашивали...
Убийство Кирилла Верой Георгиевной из мести за дочь было гипотезой совершенно маловероятной, учитывая письмо Кирилла и предметы, найденные на месте преступления, но Николаев был обязан проверить и этот вариант. Но она из гостиницы никуда не выходила и никому не звонила - телефоны номеров Кирилла и Веры Георгиевны прослушивались.
Николаев проводил Веру Георгиевну до Симферопольского аэропорта, посадил в самолет. Погрузили и тела Лены и Полещука в цинковых гробах.
Николаев и Гусев провели в Ялте целый день, а к вечеру восьмого вылетели в Москву...
- Бывай, Павел Николаевич, - крепко пожал ему руку Клементьев. - Я тут ещё с этим делом поработаю...Для души, так сказать...
- Есть какие-то соображения? Поделился бы...
- Есть, - отвел взгляд Клементьев. - Но я пустословить не люблю... Проверю... А тебе посоветовал бы одну вещь.., - замялся он.
- Какую?!
- Да никакую, ладно, проехали... Приходит в голову черт знает что..., - улыбнулся Клементьев. - Пока. Счастливого полета....
... Десятого марта на Хованском и Востряковском кладбищах состоялось трое похорон. На Хованском в совершенно противоположных его концах хоронили Андрея Полещука и Кирилла Воропаева. На похоронах Полещука собралось довольно много народу - родственники, многочисленные друзья... Несли венки, было много и живых цветов. Толстую Зинаиду Андреевну поддерживали две её сестры таких же габаритов. Рядом шел Афанасий, вытирал огромным носовым платком слезы и тут же разглаживал могучие усы. После похорон поехали в квартиру Андрея на проспекте Вернадского на поминки. Теперь эта квартира по наследству переходила к его родителям. На неё также положили глаз двое братьев Полещука, старший и младший, оба статные гарные хлопцы. Они зловеще поглядывали друг на друга и по очереди шушукались с родителями. Столы ломились от яств, над ними хлопотали бесчисленные тетушки, сестрички, племянницы, снохи, золовки, свояченицы и добрые соседи покойного. Поминки затянулись далеко за полночь.
На похоронах Кирилла Воропаева народу было довольно мало. Вику отвезли к двоюродной сестре Владислава Николаевича. На кладбище были только мать, отец и двое молодых сослуживцев Владислава Николаевича. Еще приехал старый школьный приятель Кирилла. Они вчетвером и несли гроб. Опустили в могилу, постояли молча и уехали каждый к себе. Владислав Николаевич и Нина Владимировна поехали в свою квартиру на Фрунзенской набережной. Помянули Кирилла водкой и блинами с икрой, и, немного расслабившись от напряжения, несколько часов подряд тихо разговаривали. Было о чем - Николаев передал им письмо, адресованное им и рассказал, что мог о происшедшем в Ялте. Владислав Николаевич обнял жену за плечи, прижал к себе и утешал, как мог. А она утешала его.
А вот на Востряковском кладбище нести гроб было просто некому. Вере Георгиевне для этого пришлось нанимать мужиков с кладбища. Они запросили настолько много за эту услугу, что она от отчаяния стала приседать на землю. И они поглядели на нее, худенькую, плохо одетую, убитую горем женщину и согласились нести гроб бесплатно.
Отнесли гроб к могиле, могильщики опустили его в землю. Бледная, худая, прямая как палка, неподвижно стояла Вера Георгиевна над могилой, только вздрогнула, когда ей сзади на плечо опустилась рука.
Она обернулась и увидела Николаева. Лицо её несколько просветлело.
- Извините, опоздал, - сказал Николаев. - Мы бы помогли вам нести гроб, но у меня были срочные дела, а потом... стыдно сказать, я только что купил машину, и она заглохла в пути... Примите соболезнования...
- Спасибо, Павел Николаевич. У меня ведь абсолютно никого нет. Мама вот здесь, внизу, дочка будет повыше, старшая сестра в позапрошлом году умерла в Ленинграде...
- Мужу-то вы так и не сообщили?
- Сообщила все-таки, он должен был сегодня прилететь из Новосибирска. Но что-то его нет...А хотелось бы, мне так плохо, так одиноко... - Глухой стон раздался из её груди. - Не дай Бог никому... Мне не с кем даже Леночку помянуть... Доченьку мою...
Вера Георгиевна бросила щепотку земли в эту страшную яму. Могильщики стали забрасывать могилу землей.
Постояли, помолчали. И пошли к выходу.
На выходе из ворот кладбища на них буквально налетел невысокий мужчина в черном пальто с непокрытой, совершенно седой головой.
- Верочка, ты извини меня, но самолет задержался! - крикнул он, целуя Веру Георгиевну.
- Эдик, ты все-таки приехал, спасибо тебе.. Я так одинока... Познакомьтесь. Это следователь Павел Николаевич Николаев, он очень поддержал меня в эти ужасные дни. А это Эдуард Григорьевич Верещагин, мой бывший муж, отец Леночки. Он работает в Новосибирске главным инженером завода.
- Я директор, Верочка, - поправил её Верещагин. - Уже второй год. Впрочем, все это совершенно неважно...
Верещагин протянул руку Николаеву.
- Спасибо вам, Павел Николаевич. Верочка так одинока, у неё никого нет... Да, Вера, надо же, и Лариса умерла... Я не знал... Боже мой... - Он провел по лицу рукой. - Какое несчастье, какой кошмар... пойдем к могиле, Верочка, я хоть цветы положу...
- Ладно, Вера Георгиевна. Еще раз мои соболезнования. Хорошо, что вы сегодня не будете одна, - сказал Николаев и направился к своим товарищам, стоявшим у остановки. Но, подходя к остановке, Николаев почему-то обернулся. И в этот же момент обернулся и Верещагин, внимательно поглядев на Николаева. И почему-то, совершенно непонятно почему, Николаеву стало страшно от его пристального взгляда, он почувствовал в нем нечто неестественное, какая-то ледяная усмешка таилась в этих глазах, прятавшихся за роговыми очками. Мигом припомнились загадочные слова Клементьева при прощании. Но Верещагин быстро отвернулся, взял Веру Георгиевну под руку, и они медленно пошли к могиле...
5.
Когда человеку уже сорок шесть лет, время летит для него быстро. Работа, каждодневная, кропотливая, порой опасная, но всегда сложная, домашние заботы, жена, дети... Так и проходил у Павле Николаевича Николаева 1993-й год. К лету он привел свою "шестерку" в идеальный порядок, и они с семьей поехали отдыхать в Крым. С Ялтой у Николаева были связаны известные воспоминания, и он остановил свой выбор на Алуште. Когда-то в детстве он отдыхал там с покойными родителями.
До Крыма доехали за двое суток, сняли в Алуште за вполне приемлемую цену две комнаты в уютном домике, со всех сторон окруженном зеленью, и потянулись дни отдыха, с купаньем, прогулками, свежими дешевыми фруктами и другими незамысловатыми радостями. Наличие автомобиля делало отпуск гораздо более красочным. Они ездили в Гурзуф, Ялту, Алупку, собирались сгонять и в Севастополь, и в Феодосию. Заехали и в Симферополь. Николаев позвонил Клементьеву.
- Приехал... Рад, - говорил в трубку Клементьев. - Заходи ко мне вечерком, посидим. Останетесь ночевать, выпьем хоть с тобой, как мужики. А то, тогда, в марте, один сигаретный бычок пополам делили, не до выпивки было тогда. Не дело это, надо исправлять положение.
Вечером всей семьей нагрянули в гости к Клементьеву. Он жил на окраине города в небольшом уютном домике. Гостеприимная веселая жена, двое симпатичных пацанов двенадцати и десяти лет сразу окружили Николаева и начали рассказывать им каждый о своем. Верочка сидела с женщинами, а Коля с важным видом стоял между двух резвых мальчишек Гришки и Петьки и слушал их небылицы о самых разнообразных вещах.
Григорий и Павел присели на маленькой веранде. Клементьев вытащил из холодильника трехлитровую банку разливного пива, порезал жирного соленого леща.
Выпили по огромной кружке ледяного пива, закурили, вспомнили свои мартовские приключения.
- Так ничего и не обнаружилось? - спросил гостя Клементьев.
