Марина Серова - Адвокат из Голливуда
Взглянув на часы, я надавила на газ и, подняв столбы пыли и распугав всех кошек на тихой Соборной улице, рванула по направлению к своему дому.
Разумеется, ни один светофор из тех, что предстояло мне проехать, не был зеленым. Мало того, что каждый из них, стоило мне приблизиться, приветливо загорался красным светом, как бы говоря: «Любишь красненькое – получай», – но в довершение этого безобразия у каждого светофора впереди меня выстраивалась целая колонна машин.
«Только не пробка, только не пробка…» – мысленно повторяла я, как заклинание, нажимая изо всех сил то на газ, то на тормоз.
Наконец я подъехала к своему подъезду.
Быстро поднялась на седьмой этаж (лифт, разумеется не работал, и мне пришлось идти пешком), ворвалась в свою квартиру и ринулась в кладовку, где бережно сохранялась красная дамская сумочка, которую я никуда не брала с собой. Моментально создав в кладовке полный хаос, я извлекла сумочку на свет и, убедившись, что нигде не заметны следы плесени и углы не попорчены мышами, решила, что использовать ее в качестве опознавательного знака еще можно.
Спустившись по лестнице и запрыгнув в машину, я помчалась в городской парк.
У кассы, где продавались билеты на колесо обозрения, стоял высокий молодой человек в красной бейсболке и лениво осматривался по сторонам. С красной сумочкой в руке я двинулась к приятелю Андрея.
– Вы, наверное, Игорь?
– Наверное. А вы…
– Татьяна Иванова, частный детектив.
– Очень приятно.
– Здесь есть какой-нибудь тихий уголок, где мы могли бы спокойно поговорить?
– Можно прокатиться на колесе. Там уж точно никто не помешает.
Мысль мне понравилась. Приятно будет вспомнить детство, а то я уже и забыла, когда в последний раз смотрела на мир из колеса обозрения.
Игорь купил два билета. Хотя я и делала какие-то неуклюжие попытки расплатиться, но, заметив несколько недоумевающий взгляд моего нового знакомого, поняла всю неуместность подобных действий.
Мы разместились в одной из кабинок, и я приступила. Не надеясь, что друг Андрея сможет дать мне какие-то ценные сведения непосредственно по делу, я рассчитывала, что разговор с ним поможет мне яснее представить себе психологию и характер моего клиента и, возможно, прольет свет на некоторые обстоятельства его личной жизни. Нежелание Андрея откровенно рассказывать о своих делах создавало много проблем в расследовании, не говоря уже о том, что вызывало сомнения в его непричастности к делу.
– Вы близкий друг Андрея, что вы можете сказать о нем? Что это за человек?
– Что за человек? Да нормальный человек… упертый, правда, немножко, уж если что вобьет себе в голову – никаким молотком не выбьешь… А так… ничего – нормальный парень.
– Что вы думаете о его причастности к преступлению?
– Полная чушь.
– То есть вы не верите, что это он убил?
– Разумеется, нет.
– А улики?
– Ну что там за улики… сфабриковали или подбросили.
– Сфабриковали… Но если так, то это означает, что у Андрея имелись какие-то недоброжелатели, которым было бы выгодно или просто приятно подставить его. Вы знаете таких?
– Недоброжелатели? Да нет, не сказал бы… Хотя, конечно, богатые родители, многие завидовали, но чтобы до такой степени… не знаю. Да и потом, он сам никогда не выпендривался насчет этого своего богатства, а наоборот, всегда говорил, что это, мол, родители сумели разбогатеть, так, мол, это им и принадлежит, а я сам свои деньги буду зарабатывать. Типа – сам смогу разбогатеть, значит – мое, а не смогу – значит, не смогу, и так проживу, а на чьей-то шее сидеть – это, мол, не для меня. Вообще он в таких вопросах, что называется, щепетильный.
– А другие как относились к этой его щепетильности?
– Говорили – дурак. Но ему это – до лампочки. Он ведь у нас самостоятельный, у него своя голова на плечах. Вот и доигрался… самостоятельный…
В выражении лица моего собеседника появилась не просто досада, а, как мне показалось, даже некоторая злость.
– А улики могли сфабриковать не обязательно недоброжелатели, – продолжил Игорь после небольшой паузы, во время которой он закурил сигарету. – Понадобилось кому-то стрелки перевести – вот вам и пожалуйста.
– Но ведь для того, чтобы подкинуть такие улики, необходимо было проникнуть к нему домой…
– Ой! Вот уж насмешили! И слово-то какое – проникнуть. Да вы были в этой квартире-то его? Там ведь даже решеток на окнах нет. Еще если бы он жил там постоянно… А то – неделю сидит, даже на улицу не вылазит, а неделю и вообще не заходит. Там у него аппаратура очень дорогая, а ему и горя мало. Да я сам ему сколько раз говорил: хоть бы дверь нормальную поставил – все без толку. «Как-нибудь надо заняться» – вот и весь ответ.
Я тоже припомнила, что сегодня утром, когда звонила в квартиру на Соборной, дверь показалась довольно хлипкой.
– Известие о том, что Андрей попал в тюрьму, было для вас неожиданным?
– Да, очень.
– Насколько я поняла, следствие рассматривает два мотива: давняя ссора и ревность. Относительно первого: у них с потерпевшим действительно был конфликт?
– Был, но вы правильно заметили, что ссора давняя. Андрюха, наверное, и забыл про нее…
– Он ничего не говорит об этой ссоре, а это, возможно, помогло бы делу. Вообще ваш друг не очень разговорчив… хотя сообщить как можно больше подробностей – в его интересах… Разумеется, если он не совершал преступления.
– Конечно, не совершал! И без всяких «если». А насчет неразговорчивости – это у него есть. Я же говорю – упертый. Если решил не говорить – клещами не вытянешь.
– Тогда, может быть, вы расскажете, из-за чего все-таки произошла та давняя ссора?
– Да из-за денег все.
– Андрей говорил, что Олег должен был ему деньги и не отдал, и больше ничего не уточняет.
– Ну да – не удивительно… Видите ли, дело в том, что Андрюха тогда большого дурака свалял… Они в то время еще дружили с Олегом, ну и он к нему, как говорится, по-дружески, с открытой душой…
– А к Олегу не стоило так относиться?
Мой собеседник сделал небольшую паузу, потом сказал:
– Видите ли, я не так уж близко знал Олега. Хотя, конечно, болтали про него… разное. В общем, у Олега там какие-то дела с кем-то были, и он должен был заплатить, а Андрей за него поручился. Ну и вот, срок подходит, а тот не платит. Те к Андрюхе – мол, ты поручился, гони бабки. Не знаю уж, как они там потом с Олегом разбирались, только заплатить Андрюхе все-таки пришлось, ребята-то были серьезные, а Олег ему денег так и не отдал. Вот с тех пор и не общались.
– А деньги Андрею пришлось просить у родителей?
– Ну да, а где же еще ему взять? Мы тогда в школе учились. Соврал там что-то… матери сказал, что проиграл ребятам в карты и теперь ему угрожают, мол, если не отдаст – башку свернут. А уж отцу не знаю что сказал. Досталось ему тогда хорошо…
Ну что же, одна маленькая загадка из биографии моего героя прояснилась. Неплохо было бы выяснить и еще один вопрос.
– Андрей говорил, что вы обещали устроить его куда-то на работу?
– Ну, не то чтобы устроить, а так – узнал, что есть вакансия, работа с компьютерами, думаю – предложу, пускай сходит посмотрит. Раз уж решил на шее у родителей не сидеть.
– А почему Андрей не прибегнул к помощи отца, например? Ведь, не обижайтесь, конечно, но он в этом вопросе смог бы оказать гораздо более существенную помощь, чем, например, вы? И возможностей и связей у него побольше, не так ли?
В ответ Игорь как-то странно усмехнулся и произнес:
– Ну да.
– Так почему же он не хотел воспользоваться такой помощью? – продолжала я. – Неужели он был до такой степени щепетилен, что даже в этом случае посчитал бы, что «сидит на шее»? Или здесь были какие-то старые конфликты?
– Да нет, не поэтому. Вообще, кстати, в семье у них отношения вполне родственные, и каких-то скандалов или ссор… не знаю, я лично, наверное, даже не припомню. Единственный раз они серьезно поругались, когда был тот случай с Олегом. Но тут и неудивительно… сумма-то там не маленькая была. А так – нет… очень дружная семья. А не хочет он, чтобы отец его на работу устраивал, из-за того, что, если узнают, по чьей протекции он попал на то или иное место, будут, мол, или подличать и подмазываться, или завидовать и ненавидеть. Да и опять же, это его «все сам» – если карьеру сделаю, то сам, если денег заработаю, то сам… ну и так далее. А если будут знать, кто папа, – будут помогать…
Да, если верить очевидцам, клиент мой и в самом деле личность выдающаяся. Это какой же характер надо иметь, чтобы принять решение отказаться от помощи и добиваться всего самостоятельно? И такой человек ни с того ни с сего совершает убийство, которое заведомо перечеркивает все его благие начинания? И из-за чего? Из-за ссоры, которая произошла сто лет назад? Ссора была, конечно, очень неприятная, но все-таки недостаточная для того, чтобы спровоцировать Андрея на какие-то экстраординарные действия. О чем же здесь можно говорить теперь, когда прошло столько лет?
