Валерий Карышев - Молчание адвоката
На следующий день многие газеты вышли с подробными комментариями по поводу вчерашнего инцидента. Несколько статей были посвящены курганцам. Их группировка начала действовать в Москве в начале девяностых годов. Сначала они действовали с «ореховским» авторитетом Сильвестром, но после его гибели ближе сошлись с «коптевскими».
Время шло. Однажды, в сентябре 1996 года, в новостях я услышал, что на улице Твардовского, в доме 31 произошел мощный взрыв, превративший шахту лифта в груду развалин. Жильцы вызвали милицию, пожарных.
Когда милиционеры приехали на место происшествия, на лестничной площадке первого этажа они нашли раненую женщину. У нее была закрытая черепно-мозговая травма, повреждены глаза. В лифте обнаружили останки мужчины. Взрывом его разорвало на куски. Потом выяснилось, что погиб Александр Привалов, по документам житель Архангельской области, который со своей подругой снимал квартиру в этом доме.
Тогда я не придал значения этому делу, хотя земляком Привалова был мой тогдашний клиент Федор С., подозревавшийся в убийстве другого земляка, уголовного преступного авторитета по кличке Пакет.
Расследованием данного дела, помимо прокуратуры, активно занялся антитеррористический центр ФСБ. Практически это было началом крупномасштабной операции правоохранительных органов против курганской группировки.
Но тогда я не мог знать, что свидетелем по взрыву на Твардовского, 31, искусственно буду притянут и я и дальнейшие события в декабре этого года близко коснутся меня.
Спустя несколько недель курганские потревожили меня вновь. Опять попался Паша Зелянин, которого я освобождал из Центра международной торговли, и Эдик Перепелкин. Они ехали на своей машине по Мичуринскому проспекту ночью. Неожиданно навстречу выскочил красный джип и перерезал им дорогу.
Паша и Эдик вышли из машины. У Павла был газовый пистолет. Но в джипе оказались работники спецслужб. Между ними завязалась потасовка. Ребят быстро скрутили и доставили в отделение милиции в Крылатском. Там было возбуждено уголовное дело о незаконном хранении оружия, так как на следующий день рабочие нашли возле места стычки пистолет «смит-и-вессон» и принесли его в милицию. Подозрение пало на Павла Зелянина и Эдика Перепелкина.
Я вновь стал собирать материалы по этому делу. Выяснилось, что никаких отпечатков пальцев на пистолете не было. Павел имел только газовый пистолет, а тот, который рабочие нашли на следующий день, ему не принадлежал. Но следствие утверждало, что оружие принадлежало Павлу – отпечатки пальцев на нем обнаружены.
Потом я узнал, что Павла избили в отделении милиции и просто вложили ему в пальцы пистолет, когда он лежал на полу со связанными руками. Такой прием достаточно популярен среди многих работников милиции.
Шло время. Я активно занимался другими уголовными делами, но не забывал и об этом. К тому времени Павла Зелянина перевели из ИВС в Бутырскую тюрьму. Там он находился под следствием. Я чувствовал, что готовят против него достаточно серьезное обвинение. Тогда я догадывался, что к Павлу приходили и другие сыщики – с Петровки, активно интересовались его принадлежностью к курганской группировке.
Понимая, что над Павлом сгущаются тучи, я стал готовить несколько жалоб о неправильном следствии, которые направил в Московскую прокуратуру.
И тут мне повезло. На одну из жалоб о неправильных процессуальных действиях против моего подзащитного прокуратура города Москвы затребовала у следственного отдела УВД «Крылатское» это уголовное дело. Так получилось, что оно попало на проверку в Московскую городскую прокуратуру. А к тому времени двухмесячный срок содержания под стражей Павла истек, и практически следователь не имел возможности продлить задержание, так как дело находилось не у него, а на проверке.
Так у меня появилась возможность обжаловать действия следователя о незаконном заключении и несанкционированном нахождении под стражей Павла.
Я быстро написал жалобу в Тверской народный суд Москвы и стал ждать. Через два дня слушание дела было назначено. Привезли Павла, и началось судебное разбирательство.
Я стал доказывать, что Павел не имеет отношения к найденному оружию. Отпечатки пальцев обнаружены потому, что пистолет был насильно вложен в руку работниками милиции. Главный свидетель – участник этой стычки, другой работник милиции дал показания накануне, что пистолет, который держал в руках Павел, был газовый.
И наконец, отметил самое главное. В настоящее время Павел Зелянин незаконно находится под стражей, так как прокурор не продлил его пребывание по истечении двухмесячного срока.
Эти мои доводы вполне убедили судью, и он вынес решение об освобождении Павла под залог. Необходимо было срочно найти эту сумму. Поскольку тут находились его жена и друзья, они быстро собрали деньги и внесли в банк.
Но тогда мы не знали, что именно в этот момент из другого отделения милиции, которое имело виды на Павла, направилась специальная группа, чтобы забрать его по выходе из зала суда. Когда я ждал, пока родственники Павла оформят надлежащие документы, заметил, как тихо и плавно к зданию суда подъехала милицейская машина.
У меня возникло предчувствие, что это, наверное, за Павлом, так как знал, насколько враждебно относились к нему работники милиции. Я решил не рисковать и увести его через черный ход.
Когда милиционеры сняли с него наручники и дали бумагу, что он освобождается под залог, я отыскал запасной служебный выход из здания суда, открыл его и, переодев Павла в одежду его приятеля, быстро вывел и посадил в такси.
Удовлетворенный своей победой и очень уставший, я вернулся домой.
Глава 6. «ПОД КОЛПАКОМ»
Был декабрьский вечер, около десяти часов, когда в моей квартире неожиданно раздался звонок в дверь. Я посмотрел в «глазок». За дверью стояли три человека. Один из них был в милицейской форме, двое – в штатском. В руках они держали листки бумаги. Я понял, что пришли за мной.
– Кто там? – спросил я.
– Нам вы нужны, – и незнакомцы назвали мою фамилию. – Мы пришли для выполнения следственных действий.
– А официальные документы у вас есть? – поинтересовался я.
– Да. – И через «глазок» показали удостоверение сотрудника милиции. Но мне необходимо было потянуть время.
– Скажите, а из какого вы отделения милиции?
Они назвали номер.
– Я пойду узнавать, действительно ли вы оттуда, – сказал я. На самом же деле, чувствуя, что может произойти нечто опасное, я позвонил своему коллеге, адвокату Валерию Шумкову, живущему рядом со мной, и попросил немедленно приехать. Затем я сделал еще несколько звонков и стал думать, какие бумаги по моим клиентам необходимо спрятать.
В дверь продолжали звонить. Я снова подошел к двери и поинтересовался:
– А у вас есть соответствующее разрешение прокуратуры на выполнение ваших следственных действий?
– Да, есть.
– И чье это разрешение?
– Прокурора Хорошевского района.
Я сразу сник. Дело в том, что в Хорошевском районе у меня было четыре или пять уголовных дел, и та прокуратура имела на меня зуб, поскольку несколько верняков я просто им разрушил.
Особенно скандальным было последнее дело – сына помощника одного из вице-премьеров нашего правительства, который обвинялся в рэкете. На самом деле парень хотел получить обратно свои законные деньги. Но следственными работниками двигали непонятные причины, и они стали его «упаковывать» по полной программе Уголовного кодекса, приписывая ему одновременно и владение оружием, и наркотики, которые ему подбросили, и так далее.
«Скорее всего, – думал я, – это месть за то, что я направил жалобы на них в Генеральную прокуратуру».
Вскоре приехал мой коллега. Я через дверь попросил его проверить документы и главное – разрешение на обыск. Мой коллега проверил все и сказал, что документы у них в порядке. Только тогда я открыл дверь.
Вошли трое людей, один в форме сотрудника милиции, как я понял, наш участковый. Они сразу направились на кухню и разложили свои бумаги для заполнения. Я попросил предъявить документы, хорошо зная, что у многих работников милиции удостоверения просрочены, так как не хватает «корочек». А удостоверение действительно лишь в течение одного года. У одного из них – работника Московского уголовного розыска – оказалось именно такое просроченное удостоверение. Я сразу возмутился:
– Как же вы ко мне пришли? Может быть, вы уже не работаете в уголовном розыске?
– Да нет, понимаете, у нас трудно с «корками», – начал оправдываться оперативник и достал из бокового кармана какой-то листочек бумаги с печатью, где было написано, что данное удостоверение является действительным и продленным на такой-то срок.
– Это не документ, – сказал я ему, – здесь нет вашей фотографии.
Идти на прямой конфликт с людьми, которые будут производить обыск в моей квартире, не было никакого смысла.
