Ирина Комарова - Покойная жена бывшего мужа
– Высокие отношения! – ехидно откликнулся Гошка.
– А по-моему, правильно, – одобрила Перевозчикова Нина. – Порядочный мужчина так и должен себя вести.
– И знаете, что интересно? – продолжила я. – Перевозчиков, когда говорил о Елизавете Петровне, называл ее женой, а настоящую жену – в смысле, покойную – просто Наташей. Так и говорил: «Моя жена не могла убить Наташу».
– Высокие отношения! – снова закатил глаза Гошка. – Он что, действительно назад тропинку протаптывал?
– Не совсем так. Олег Борисович мне признался, что развод с женой был ошибкой, о которой он бесконечно сожалеет…
– Естественно, – снова не удержался Гошка. – Молодая жена – это все равно что новые ботинки после разношенных шлепанцев. Красиво, конечно, но и жмет, и трет, и каблук высокий!
– Примерно так Перевозчиков мне и объяснил, только аналогии использовал другие, не обувные, а кулинарные. В общем, жалеть он жалеет, но вернуться обратно не может, поскольку Елизавета Петровна женщина строгая и прощать его не собирается.
– Так, может, он сам жену отравил? – предположила Нина. – Чтобы не жало и не терло?
– Этот вопрос мы тоже обсудили. Олег Борисович заверил меня, что травить Наташу ему смысла не было, проще было развестись. Тем более, как он сам сказал, – это только в первый раз страшно, а потом привыкаешь.
– Философ, – осудил Перевозчикова шеф. Сам он счастливо женат уже лет сорок, у него двое детей и четверо внуков. Легкомысленного отношения к разводам Александр Сергеевич не одобряет.
– В целом ты, Гошка, ошибся, ничего особо полезного милейший Олег Борисович мне не сообщил. Он заверил меня, что Елизавета Петровна Наташу не убивала, так мы и сами из этого исходим. Насчет того, где Наташа могла провести два часа – с семи часов, когда она ушла от Перевозчиковой, и до девяти, когда она появилась у подруги, – у него никаких предположений нет. Единственное, что он может с уверенностью утверждать, – в нашем городе никаких родственников у Наташи нет, вся родня живет в райцентре. Но если кто-то приехал, допустим, по делам на несколько дней и Наташа захотела с этим кем-то встретиться, Перевозчиков мог об этом и не знать. Поскольку Наташа в качестве жены оказалась для него несколько утомительной, он дистанцировался от всех ее родственников. Насчет подруг – то же самое. Олег Борисович знаком с женщинами из кредитного отдела, но скорее как с работниками банка, а не как с подругами жены.
– Что он думает насчет любовника? – деловито уточнил Гоша.
– Перевозчиков считает такой вариант очень сомнительным. То есть он понимает, что теоретически у Наташи мог быть любовник, но не думает, что это реально. Объясняет это тем, что Наташа хотела создать нормальную семью, приключения ей не нужны были. Ну и мне показалось, что в глубине души Олег Борисович уверен – при таком муже, как он, ни одной женщине не придет в голову еще и любовника искать.
– Может, он и прав, – усмехнулась Нина. – По крайней мере, Елизавета Петровна ему не изменяла.
– То есть кроме уверенности, что наша клиентка невиновна, никакой полезной информации, – подвел итог Баринов. – Ты права, Рита, это немного.
– Маленькая польза от нашей беседы есть, – поспешила я подсластить пилюлю. – Перевозчиков обещал поговорить с руководством банка и обеспечить нам режим наибольшего благоприятствования.
– Вот это действительно хорошо, – одобрил шеф.
А Гошка даже с подоконника спрыгнул:
– Я с Риткой в банк поеду! Там, я чувствую, все хвосты прячутся!
– Хочешь – поезжай, – равнодушно ответил Александр Сергеевич. – Если Рита не возражает.
– Не возражаю, конечно. Ой, я забыла, я же фотографии у Перевозчикова взяла! Вот. – Я расчистила на столе место и начала выкладывать карточки. – Это и есть Наташа.
– Симпатичная. – Гоша не стал садиться на стул, разглядывал снимок наклонившись через мое плечо. – Перевозчикова можно понять.
– Молодая. – Почему-то это слово прозвучало у Александра Сергеевича так, словно он возражал Гошке.
– По-моему, ничего особенного. – Нина повернула фотографию к себе. – Елизавета Петровна хоть и старше, но намного эффектнее.
Вот! Я всегда знала, что у Ниночки хороший вкус. А Гошка… что с него взять? Впрочем, говорить я ничего не стала, а положила следующий снимок:
– Это они с подругой Аллой, той самой, у которой Наташа и умерла.
– Симпатичная, – снова одобрил Гоша.
– Симпатичная, – на этот раз согласилась Нина. – Но злая.
– Почему ты думаешь, что злая? – Шеф бросил на нее короткий взгляд и снова сосредоточился на фотографии.
– Так, – неопределенно ответила Ниночка. – Глаз у нее нехороший.
– А про этих что скажешь? – Я выложила на стол следующую карточку. – Некие Надя и Лариса.
– Кто из них кто?
– Э-э… – Действительно, а кто из них кто? Перевозчиков ведь говорил мне… кажется, Лариса – та, что постарше. Точно! – Вот эта, слева, Лариса, – уверенно ткнула пальцем я. – Соответственно, эта – Надя.
– Надя моложе, – сделала очевидный вывод Ниночка. – А так… обыкновенные женщины, ничего не могу сказать.
– Тогда зачем тебе нужно было знать, кто из них кто? – заинтересовался Гоша.
– Просто так. Смотришь на фотографию и видишь – это Надя, а это Лариса. Удобно.
– Рита, что у тебя еще есть? – спросил шеф.
– Групповой снимок сотрудниц кредитного отдела, но я его взяла больше для комплекта. Мелкий, лица плохо видны. И вот эти, – я выложила оставшиеся фотографии, – здесь тоже Наташины подруги из банка, но Перевозчиков не помнит, как их зовут.
– Пока это не важно. Разве что для удобства Нины… У кого телефон звонит?
– У меня! – Я уже рылась в сумочке двумя руками, телефон опять выпал из кармашка. – Сейчас я его… оп-па! Алло, я слушаю! Да. Да, очень хорошо. Двое. Договорились. Всего хорошего.
Я убрала телефон и дисциплинированно доложила:
– Звонила очень милая девушка, представилась секретарем-референтом исполнительного директора банка «Аметист». Она сообщила, что этот самый исполнительный директор готов принять нас через час. Спросила, удобно ли это нам. Еще она спросила, сколько нас будет. Я сказала, что двое.
– Ай, молодец Олег Борисович! – обрадовался Гошка. – Вот и не зря ты к нему съездила, открыла нам в банк калиточку!
По дороге я рассказала Гошке про вчерашний визит Семена Евгеньевича – оказывается, ни Баринов, ни Ниночка не посчитали нужным упомянуть об этом событии. Против ожидания, напарник не развеселился, а раздраженно поморщился:
– Ничего тут нет смешного. Теперь повадится ходить… Ритка, ты себе не представляешь, насколько такие болваны приставучие.
– Не повадится, – успокоила я его. – Шеф Ставровскому все качественно объяснил, больше он с такими глупостями не сунется.
– Других напридумывает. – Гоша был настроен скептически. – Мой опыт говорит, что мы от него еще отстреливаться будем.
– Как отстреливаться? – опешила я. – Чем?
– Чем придется. – Он состроил лицемерно скорбную физиономию. – Петарды китайские для этой цели хорошо подходят.
* * *Вячеслав Николаевич ждал нас в просторном холле банка. На этот раз он держался гораздо более дружелюбно – поздоровался, улыбнулся и, не задерживаясь, повел по коридору.
– Я сообщил руководству о том, что вы хотите поговорить с сотрудниками. Решение было принято положительное, но Анатолий Егорович хочет сначала сам встретиться с вами.
– Анатолий Егорович – это исполнительный директор, – уточнила я.
– Точно так. Вам сюда, заходите. – Он открыт массивную деревянную дверь и пропустил нас в приемную, больше похожую на оранжерею. Когда я работала в школе, у меня в классе тоже все подоконники были заставлены цветами в горшках, но моя скромная зелень ни в какое сравнение не шла со здешним великолепием. Не уверена, что у меня получится, но попробую описать.
По обе стороны двери, через которую мы только что прошли, словно часовые, вытянулись два лимонных деревца, и на них даже висело несколько плодов – маленьких, но настоящих лимончиков! Стена напротив окна была заплетена лианами с разноцветными листьями. Кроме привычных зеленых в причудливый пестрый узор сплетались фиолетовые, красные, желтые в зеленую крапинку, бордовые с белой каемкой и бледные, почти прозрачные листочки. В одном углу пристроился большой вазон с холеной монстерой, в другом – чуть ли не в потолок упирался колючий молочай. Подоконник украшали два продолговатых кашпо с цветущими фиалками. А около стола секретаря стоял совершенно необыкновенный гибискус. И дело даже не в том, что куст был очень большим, гораздо больше всех, что мне до сих пор приходилось видеть. Главное, что цветы на этом гибискусе вместо привычных красных были оранжевыми, да не простыми, а махровыми.
Секретарша встала нам навстречу:
– Вы из агентства «Шиповник»?
Поскольку я была занята изучением гибискуса, ответил Гоша:
