Кристофер Фаулер - Руна
После третьего гудка трубку сняли. Нет, ответил он с явным недовольством в голосе, увы, он никак не сможет сегодня вечером поужинать с ней. И вообще, известно ли ей, что сейчас всего лишь половина восьмого утра? Да, Гарри действительно пребывает в подавленном состоянии в связи с постигшим его ударом, однако это отнюдь не означает, что им следует в дальнейшем поддерживать какие-либо отношения.
- Можете называть меня Грэйс, - сказала она.
- Хорошо, Грэйс. Но пообедать с вами я все равно не смогу. И потом, помимо всего прочего, у меня есть подруга.
- Ага, это все же лучше, чем если бы вы были женаты.
- Для вас - возможно. До свидания, мисс...
- Грэйс. Кстати, вам известно, что от судьбы все равно не уйти?
- Что-что?
- Как знать, вдруг нам с вами на роду было написано встретиться?
- И для этого моему отцу надо было погибнуть? Да, ничего себе способ познакомиться с человеком! До свидания.
"Судя по всему, орешек оказался покрепче, чем я думала", - пронеслось в голове Грэйс. Положив трубку, она еще некоторое время продолжала сидеть на кровати, сосредоточенно покусывая ноготь. А почему бы не попробовать достучаться до его сердца? Все какое-никакое развлечение.
Как обычно, в то утро Дороти Хаксли села в автобус и, заняв место у окна, погрузилась в раздумья. Подобно героине одной из песен группы "Битлз", она постоянно задавалась вопросом, нужна ли она еще хоть кому-то в свои шестьдесят четыре года? Физически Дороти была довольно крепкой и вполне здоровой женщиной, зато душевным состоянием похвастаться не могла. Она обладала пытливым складом ума - пожалуй, даже в большей степени, чем требовалось бы ради ее же пользы, - однако чем больше она познавала мир, в котором жила, чем больше черпала информации о нем из газет и телевизионных передач, тем меньше ей хотелось оставаться его частичкой. Своим настоящим домом она считала именно библиотеку, а отнюдь не ту квартиру, которую она согласилась занять по настоянию дочери и которая представлялась ей слишком современной, светлой и просторной. Сквозь окна с алюминиевыми рамами в комнату проникали лучи солнечного света, они пронзали разогретое ими же стекло и, скользя над ковром, разбивались о стены, словно пытаясь создать у нее иллюзию, будто она живет где-то на испанском побережье, а отнюдь не в южной части Лондона. Обтекаемые лавиной тепла и света, книги быстро высыхали и растрескивались, и потому ей гораздо приятнее было находиться в укромных уголках своей библиотеки - по крайней мере, тут можно было позаниматься, да и книги здесь старели все же более достойным образом. Как, впрочем, и она сама.
Дочь как-то спросила Дороти, верит ли она в Бога. Ни Бог, ответила она тогда, ни какое другое конкретное божество не в праве монополизировать веру человека. Это является уделом лишь богов и божеств во всем их множестве и разнообразии. Слегка озадаченная таким ответом, дочь тогда успокаивающе похлопала мать по руке и вместе со своей новой семьей вернулась в Австралию, чтобы снова наслаждаться сухим солнечным воздухом. Дочь, похоже, не ведала каких-либо сомнений, тогда как сама Дороти, коротая дни в полном одиночестве, настойчиво продолжала поиски чего-то такого, что открыло бы ей смысл собственного существования.
По ночам, надежно оберегаемая светом ночника от наседавших со всех сторон теней, удобно устроившись в постели, она приобщалась к элевсинским и орфическим таинствам, постигала историю розенкрейцеров и храма Соломонова. Однако то, что ей удавалось там отыскать, не выходило за рамки возбуждающих воображение фрагментарных намеков, сокрытых в ритуалах забытых религий и погребенных под толщей цветистых повествований сверхъестественного толка. Временами ее поиски вознаграждались озарениями, проблесками ясности, постепенно выстраивавшимися в некую систему, напоминающую карту парадоксов и вероятностей Фрэнка Дрейка. Крестики, которые он наносил шариковой ручкой на листы миллиметровки, со всей очевидностью свидетельствовали о несостоятельности всех его изысканий. Впрочем, им обоим недоставало нужной системы координат, чтобы при ее помощи прийти к каким-то конкретным и достаточно убедительным выводам. Возможно, когда-нибудь и в самом деле настанет день, когда она сможет отыскать на страницах столь любимых ею книг нечто такое, что позволит ей понять природу и суть своего подлинного верования.
- Доброе утро, Фрэнк.
Проходя мимо заваленного бумагами письменного стола своего помощника, Дороти положила на него номер "Индепендент".
- Что это ты сегодня так рано? - удивилась она. До открытия библиотеки оставалось целых двадцать минут.
- Да вот надо было обновить досье, - ответил Фрэнк, глядя на нее поверх очков. - Там что, дождь идет?
- Только что начался. На четвертой странице для тебя кое-что есть. Кофе хочешь?
- Да, пожалуйста. - Фрэнк развернул газету и отыскал заметку длиной не более дюйма. - Сообщают лишь, что им удалось опознать труп утопленника, разочарованно проговорил он. - Из всего напечатанного на этой неделе самое интересное - о том типе, который на своем "ягуаре" рухнул в Темзу. А это слишком уж заурядно.
- Мне так не показалось, - откликнулась Дороти. - В газете пишут, что человек этот утонул в канале у Камденского шлюза. Но ведь там очень мелко, и едва ли кому-то пришло бы в голову топиться именно в этом месте.
- Утонуть можно и на глубине в один дюйм.
- Так-то оно так, но в данном случае попахивает убийством. - Дороти вернулась с кофе и увидела, что Фрэнк все-таки вырезал заметку, наклеил на карточку и положил в папку - точь-в-точь ребенок, наклеивающий понравившиеся ему картинки в альбом. - Ты уже приступил к своей статье?
- Начну не сегодня завтра. Как только закончу собирать материалы. Проблема в том, что каждый день появляются все новые и новые сообщения. Лавина. Вы только посмотрите. - Он развернул один из листов миллиметровки и показал его Дороти. - Скотланд-Ярд только что опубликовал кое-какие статистические выкладки.
Дороти нацепила на нос очки и принялась изучать разноцветную схему.
- Более трети всех убийств, зафиксированных в прошлом году и Англии и Уэльсе, были совершены при помощи ножа. Еще четверть насильственных смертей приходится на удушение и прочие асфиксии. Затем по убывающей идут убийства, совершенные тупыми орудиями, смерть от избиений, от огнестрельного оружия, ну а в самой нижней части шкалы находятся утопления и отравления.
- Как говорится, хватит Агаты Кристи.
- А?
- Сама она отдавала предпочтение отравлениям. Наверное, в наше время яды слишком легко обнаруживаются и, соответственно, мало кому из убийц удается уйти от расплаты.
Но Фрэнк, полностью переключившись на излюбленную тему, уже почти не слушал ее.
- В прошлом году в Великобритании было совершено семьсот убийств. Из них на долю Шотландии приходится девяносто. Более сотни в одном только Лондоне, хотя основной процент падает на западные районы центральной части страны. Таким образом, показатели этого года почти в два раза превышают уровень аналогичного периода прошлого года. Почему так случилось?
- Я не знаю. Значит, умерло много ангелов.
- Что вы имеете в виду? Дороти улыбнулась.
- Люди говорят, что с каждой загубленной жизнью умирает один ангел. Показатели насильственной смерти обычно выше в районах с высокой плотностью населения, что объясняется низкими доходами людей, безработицей и другими аналогичными причинами. Кстати, тебе известно, что существуют семь уровней насилия?
Фрэнк оторвал взгляд от своей схемы и посмотрел на Дороти.
- Во многом они зависят от изменения социального и финансового положения людей. Есть формы насилия, обусловленные невозможностью человека удовлетворить свои самые элементарные, фундаментальные потребности: дышать, есть, пить, просто жить. На другом же конце шкалы находится жестокость гораздо более сложного и, если так можно выразиться, утонченного свойства, которая появилась и затем культивировалась среди последователей определенных религий. Тому имеется немало документально подтвержденных примеров.
Фрэнк изумленно уставился на Дороги.
- Меня подчас не на шутку начинает беспокоить вся та информация, которую вы храните в памяти, - проговорил он.
- Ну, за столько-то лет там много чего накопилось. - Дороти с легкой улыбкой похлопала себя по виску. - У меня вообще не голова, а склад никому не нужной информации, что-то вроде нашей библиотеки - практически ничто из ее содержимого так никогда и не найдет применения. А вот хранящиеся в подвале книги, возможно, когда-нибудь принесут людям пользу.
- А, да, подвал! Ну и когда мы снова навестим ваших друзей из "шабаша" Кэмдентауна? - с легкой, добродушной усмешкой спросил Фрэнк, но Дороги вместо ответа лишь пожала плечами.
В то утро, распахивая двери перед апатичного вида посетителями библиотеки, она испытала нечто похожее на укол смутной, едва ощутимой тревоги и почему-то задалась вопросом: интересно, а настанет ли вообще такой момент, когда ее позовут для того, чтобы она применила на практике все те знания о таинствах мира, которые пока хранятся в запасниках ее разума?
