Кирилл Казанцев - Золотой грех
— Та-ак, — тихо ответил Липатов. — Значит, это развод, да? Бабло с меня срубить хотите.
— Нет, — спокойно возразил Шаповалов. — Только поговорить. Когда и где?
— Вы из… «конторы», да?
— Уймись! Где и когда? При встрече я отвечу на все твои вопросы. Так что?
— Ладно… через час.
— Через час так через час. Никуда ехать не надо. Выходи из подъезда за ворота территории дома. Увидишь черную «Мазду», подходи. Я тебя знаю в лицо.
То, что Липатов не стал откладывать надолго эту встречу, говорило либо о его решимости не убегать от проблемы, а решать ее, либо о том, что он извелся за эту ночь из-за ЧП на дороге.
Через час он вышел в летних брюках и рубашке навыпуск. Закурил, делая вид, что никуда не торопится и просто от нечего делать озирается по сторонам. Потом двинулся к стоявшей неподалеку машине. Шаповалов, наблюдая за Липатовым в зеркало заднего вида, открыл пассажирскую дверь и стал ждать. Липатов подошел, сделал еще две затяжки и выбросил окурок. Потом молча уселся на сиденье.
— Меня зовут Сергей, — представился Шаповалов. — И мне надо о многом с тобой поговорить.
— О чем?
— О твоем шефе, о Давыдове.
— Понятно! Шантаж, значит? — горько сказал Липатов.
— Значит, так, Жора, — начал Шаповалов. — Можешь верить, можешь не верить, но я представляю организацию, которую твой шеф нанял. Для защиты своей дочери после покушения на нее в Чите. А охранять по-настоящему — это не толпой вокруг нее ходить в темных очках и в коммуникаторы с умным видом разговоры разговаривать. В таком деле, кроме физической охраны, нужно еще установить и устранить саму угрозу. Понял? Неважно. Мне нужны сведения о семье, о прошлом Давыдова, о нынешних делах, особенно некрасивых, о связях. Если ты замешан в покушении, то говори сразу — проще будет вывернуться. Будет разговор, поможешь шефу. Замешан — самое время давать задний ход. Будешь молчать — упеку в СИЗО за ту инсценировку, которую мы сделали. Инсценировка хорошая, года на четыре потянет с нашими связями. Заранее извиняюсь, но на кону столько стоит, что не до сантиментов. Все, Жора, время пошло!
Через два часа Шаповалов знал всю историю жизни Бориса Михайловича Давыдова. О том, как умерла его жена, спившись в годы подъема бизнеса мужа в Чите. Веселые застолья и светские приемы не пошли ей на пользу. О том, как Борис Михайлович остался с малолетней дочерью на руках, но так и не женился, отдаваясь целиком строительству своей золотодобывающей компании. Как выросла дочь Юлия, как Давыдов передал ей права собственности, занявшись политикой. Как он стал депутатом Государственной думы, как перебрался в Москву.
Шаповалов, конечно, не верил в чистоту бизнеса Давыдова, но Липатов клялся всеми святыми, что в делах его шефа нет никакого криминала. А потом он стал рассказывать, как построен рабочий день у Давыдова, как много тот работает. Он рассказал, что частенько по вечерам рабочая группа Давыдова, то есть его помощники и консультанты, собирается на квартире у Екатерины Шеляхиной. Это тут недалеко, буквально на соседней улице.
«Вот у бабы работа», — искренне качал головой Липатов…
Олег Михайлович Курносов был капризен в вопросах порядка и чистоты. Это знали во всех офисах филиалов его банка. В дни приезда большого босса дресс-код соблюдался неукоснительно, полы и панели стен сияли стерильной чистотой, а персонал светился улыбками. В читинском филиале банка Курносов бывал реже всего. Но так, чтобы приехал и Курносов, и двое его советников, и руководитель службы экономической безопасности, случалось редко.
Сегодня Курносова ждали с самого утра, но появился он только к одиннадцати часам. Шеф был какой-то расслабленный, вялый. Кажется, даже не выспавшийся. Он вошел в кабинет руководителя филиала, молча махнул рукой, чтобы все освободили помещение, и вяло позвал в сторону коридора:
— Рублев?
Тут же распахнулась дверь и вошел высокий плечистый мужчина с подвижной сильной нижней челюстью и широко посаженными глазами. Было в нем что-то от голливудского актера, только вот глаза портили впечатление. Были они у него серыми, холодными и почти ничего не выражали. И когда он злился, и когда хохотал в голос. Почти змеиные глаза. А вот голос был у Рублева сочный, с язвительными интонациям. Стоило ему с вами заговорить, и сразу становится понятно, что он вас презирает, не любит и что вы ниже его по положению на пару голов. Рублева боялись и недолюбливали во всех офисах.
— Геннадий Васильевич! — пробормотал Курносов, роясь в карманах в поисках сигарет. — Помнишь, мы с тобой разговор вели по поводу буровых «Северянка» и «Медвежья»?
Рублев кивнул и улыбнулся холодной недоброй улыбкой. Он вытащил из кармана зажигалку и щелкнул перед носом шефа. Курносов задумчиво прикурил и выпустил изящную струйку дыма.
— Ну, в общем, приступай, Геннадий, НГДУ-22 созрело. Руководство сильно ошиблось в прогнозах разведки, и новых скважин им в этом году не видать. Сроки по кредиту у хозяина подошли, и больше отсрочки я ему не дал. Так что ни модернизации оборудования, ни новых скважин у него не предвидится. А чтобы он не сглупил и не попросил помощи у кого-нибудь из партнеров, его надо добить. Точно и решительно.
— Значит, пожар? — улыбнулся Рублев.
— Лучше всего, — скривился в ухмылке Курносов. — И причин всегда много, и «Северянка» с «Медвежьей» почти выработали пласты. Невелика беда. Я псов своих озадачил, они уже начинают предварительные оценочные работы. Я тебе потом скажу, кто будет покупать НГДУ, а ты давай там… Только без человеческих жертв, не как в прошлый раз.
— Понял, Олег Михайлович. Сейчас и займусь. А вы куда?
— Не-не, на меня сегодня не рассчитывай. Праздновать будете без меня. Я в геологоразведку, там у меня дела поважнее ваших пьяных девок. Но скажи, чтобы не ужирались. Корпоратив есть корпоратив. И лицо фирмы, и все такое.
— Да я не к тому, Олег Михайлович, — понизил голос Рублев. — Они опять напоминали про решение. Торопят. Им этот регион очень нужен, у них тут все налажено и простаивает.
— Да помню, помню, — вяло поднимаясь из кресла, проворчал Курносов. — Всем не терпится. Скажи, что к осени все решим. Такие дела с наскоку не делаются.
Когда Курносов уже садился в машину, у него зазвонил мобильник.
— Олег Михайлович, это я! — послышался в трубке взволнованный торопливый голос. — Давайте, лучше я к вам приеду. Не надо вам… многие увидят, разговоры пойдут.
— А что такое? — недовольно осведомился Курносов. — Я что, последний человек в Забайкалье? Ртов не позакрываю?
— Не в этом дело… Понимаете, камеральщики [2] закончили обработку данных по указанному вами району. Я посадил на эту тему рябят надежных, не болтливых, но ваш приезд…
— Ладно, понял, — недовольно проворчал Курносов. — Подъезжай куда-нибудь на набережную, что ли. В машине поговорим.
Через двадцать минут в машину к Курносову торопливо сел человек в очках с аккуратно подстриженной бородой. Он вежливо пожал протянутую ему руку и облизнул губы. По этим признакам банкир понял, что геолог сильно волнуется.
— Слушай, а ты чего бороду носишь? — насмешливо спросил Курносов. — Насколько я знаю, твои геологи люди очень чистоплотные, просто комплекс аккуратности у них. Они и во время экспедиций все бреются, а ты в городе сидишь и растительность разводишь.
— Н-ну, я тоже… собственно, на участки вылетаю, опять же снабжение базовых лагерей.
— Ладно-ладно, что у тебя там?
— Картина, Олег Михайлович, получается следующая. Этот участок в районе Верхней Чалки… Это золото-адуляр-кварцевая формация, есть основания полагать, что среднее содержание золота в породе будет составлять не менее 23 грамм на тонну…
— Охренеть, как много, — рассмеялся банкир. — Это сколько же породы перелопачивают золотодобывающие компании, чтобы выбрать из нее такие крохи?
— Пробность золота, — геолог пропустил мимо ушей слова Курносова, — примерно 900–960.
— Да-а? Хорошо!
— Это не просто хорошо, Олег Михайлович, это очень хороший участок. И я могу доказать на основании полученных данных, что это продолжение золотоносного поля, которое разрабатывает предприятие Давыдова.
— А можешь и не доказать?
— Могу… собственно, на этом отчет и подготовлен. Это, я вам скажу… У Давыдова разработка на Сухом Логе дает всего 2,8 грамма на тонну, при подобной же пробности, на Нежданинском 5,1 грамма, но там пробность не выше 840. А тут целых 23 грамма!
— Ладно, я понял, — задумчиво глядя в окно, проговорил Курносов. — Ты пока прибереги этот отчетик. Спрячь его в свой сейф. Я подумаю.
— Олег Михайлович, это ведь работы, которые проводились в рамках исследований… Тут ведь положено конкурс объявлять на право разработки.
— Да понял я, понял! — раздраженно прервал геолога Курносов. — И ты пойми! Подтасуешь данные, и я тебя озолочу, не подтасуешь, я первый заплачу, чтобы тебя этим отчетом и утопили. Пойдешь рядовым геологом в партию. Рабочим пойдешь, профессор! Это когда вскроется и вскроется ли? Что, кому-то захочется повторно проводить изучение района? Не смеши меня! Это ведь денег стоит.
