Андрей Молчанов - Брайтон бич авеню
- Хрена себе! - воскликнул Мордашка. - Вы ж меня сами...
- А им плевать, - резко оборвал его Дробызгалов. - Давлю на шефа, а он с прокуратурой ссориться не желает... Да и тебя шеф не очень-то жалует. Зажрался, говорит. Пусть посидит на баланде.
- Так какого я на вас пашу...
- А такого! - Дробызгалов ощерился. - Если бы не работал на нас, давно бы куковал. А так - влепят по минимуму.
- Как это влепят! - изумился Мордашка. - Как это?.. Да я... я... заявление прокурору, а если до суда дойдет, то и...
- Какое еще заявление? - сморщился Дробызгалов. - Ты чего? Из тебя кисель сварят... На тебя всех волков спустят... Не ты первый! Молчать будешь и кивать, ясно? А пожалуешься... чего ж? Шеф открестится: не знаю, не ведаю, ложь. Ты что, офицер органов? Так, стукачок. И сам про то ведаешь. Ну, а вякнешь раскрутят на полную катушку. На тебя оперданных - тонны бумаги.
- И... никак ничего?.. - Голос Мордашки дрогнул.
- Главное - мне хана, - сказал Дробызгалов. - Из-за тебя. Провалил, не обеспечил, то-се... Чепе по нашим установкам. Пишу рапорт и - на улицу. Но, в отличие от тебя, барыги, денег у меня - ноль. Могу, конечно, в спекулянты, но тогда - ты еще первые к рзачи не стопчешь, а я уже к тебе в соседи по нарам оформляться приеду... Мне такой роскоши не позволят. Мне только честно прозябать. В дворниках. Такова жизнь, милый друг, как утверждал Ги де Мопассан. - Дробызгалов говорил, сам же наливаясь злобой отчаянием.
- Слушай, а может, заплатим? Шефу твоему, прокурору... а? Договоришься?
Дробызгалов вспомнил прокурора с гладенькими щечками и мерным голосом, замороженные глаза полковника... Хохотнул. А после, едва ли не с ужасом чувствуя, что не в состоянии остановиться, безудержно, с сиплым надрывом рассмеялся...
Мордашка схватил его за горло, сдавил... Дробызгалов вцепился в его руки, а тот душил, душил...
Захрипел Дробызгалов от перепуга, и - отпустила истерика. Аверин отбросил его в кресло.
- Нервы, мент, - сказал безучастно. - Уйми нервы.
- Взятки... они не возьмут. - Дробызгалов с натугой откашлялся. - Такие козлы...
- Ну и делать чего?
- Есть выход, - сказал Дробызгалов. - Они тоже у нас на крючке. Фридмана сейчас они крутят... А раскрутить не могут. А потому крепко на тебя и на меня рассчитывают. За бугор он намылился...
- Знаю. Но при чем я здесь? Или ты?..
- Цепь простая. Фридман - Мордашка. Мордашка - Марина. А Фридман на вывоз ценные бриллианты закупил. На все бабки. Он же у цеховиков в банкирах ходил, там, может, одних долларов на десятки миллионов...
- Не выйдет номер. - Мордашка открыл бар, механически приложился к початой бутылке ликера. - Он все вывезет. И не засечете. Он хитрый какой, знаешь? И с блатными, и с вашими завязан - да так, что особый отдел не подкопается... Мафия! Вывезет! И чистым свалит. К ближайшим родственникам, чинно-благородно, воссоединение семей... Ладно, допустим: узнаю вдруг я, где его брюлики. И чего? Вам их передаю в торжественной обстановке? Да меня же за такой презент вмиг удушат. Не на воле, значит, в тюряге. А коли туда мне путь так и так лежит...
- Слушай, - перебил Дробызгалов, - а... сеструха?
- Вопрос кстати, - кивнул Мордашка. - У них на днях разбор с Фридманом был. Катастрофа. Пронюхал он про сеструху. Плакалась мне вчера. Она же девка с мозгами, любовь закрутила прямо-таки по сценарию фильма для целомудренных деток: чтобы все на уровне воздыханий и невинных поцелуев, а уж половой акт - после свадьбы и титров. Крутила динамо - будь-будь! Ну, Фридман бродил вокруг, облизывался, пылал изнутри... И подарки ей, и брюлики в уши, на пальчики, и виды на Штаты... А тут кто-то и стукнул... Привет! Провал спектакля, занавес стремительно спущен.
- Вот... как, - только-то и произнес Дробызгалов.
- Ага, - подтвердил Мордашка лениво. - А насчет капитальца его она тоже по-моему, интересовалась... Но хрен чего узнала. Только однажды по пьянке шепнул ей, что система у него глухая... Никому не добраться. Думаешь, не ведает он, что его вынюхивают? Ведает. Одна охрана его чего стоит!
- У тебя, если посчитать, не так и густо, не Ротшильд, произнес Дробызгалов невпопад, - у меня круглый ноль, а Маринка тоже не из клана Дукакисов... Так ведь? Я на улицу, ты в зону, а ей по постелям валяться - все наши перспективы. Но, пока мы втроем, мы - сила. Вынем из Фридмана брюлики, сделаем все на уровне, вот и задел. А с заделом... сам понимаешь. Живи и живи. Ты выйдешь и - фьють в другой город, от нас, милицейских, подальше, я подскажу - куда... А Маринка с твердой валютой на руках договорится с каким-нибудь бедным америкашкой, чтобы увез ее. Выкопает немного из-под камня, вот и замужество. А там пара лимонов по минимуму, верь, товарищ! И я могу невесту купить, и ты...
- Болтаешь... - отвернулся Мордашка с раздражением. - Чего ты из него вынешь, из Фридмана, кроме дерьма? Ну, вынул даже... Знаешь, какие разборы начнутся? Тушите свет. От меня и тебя ничего не останется. Слизь кровавая. Никакая ментовка не защитит! Никто не защитит! Ни контора, ни армия! Если в заместители президента только наняться, чтобы за броней и за автоматами жить... Но туда - невпротык. А если и попадешь, тогда фридмановские дела вроде без надобности... хе. Там денег эшелонами прут, причем - без особенного риска.
- Единственный выход, - произнес Дробызгалов тупо.
- Да как, как?! - взвинтился Мордашка. - Проследить: где, чего, и тайно изъять? Не вышло и не выйдет. Прижать его? Попробуй! К нему подойди - шею враз открутят. А если и возьмешь чего, все вместе с процентами и с душой обратно вытряхнут... Он же, помимо прочего, наверняка крупным блатным очень в Америке нужен! Он - их гарант там, база...
- Не пугай, - произнес Дробызгалов. - Нет невыполнимых задач. Техническую сторону дела беру на себя. А в деле - трое. Ты, Маринка и я. Три равные доли. Твоя задача - подписать Маринку. Будет у нее готовность...
- Говорю же! Кончился роман, разбежались они...
- Будет у нее готовность... - с нажимом повторил Добызгалов.
- То есть?
- А ты с ней обговори... ситуацию. И скоренько, не мешкая. Можешь ведь?
- Ну...
- Вот и ну. Подпишешь ее хотя бы морально, и то ладно. Учти: покуда вертим это дело, ты на свободе, а я при погонах... А там - куда кривая вынесет.
- А до мокрого не дойдет?
- Не твоя забота. Мое дело. Если из окна Фридман, к примеру, сиганет, туда ему и дорога, скажут. А кто будет следствие по самоубийству, скажем, вести... это опять-таки я позабочусь. Короче. Твоя задача - разговор с Маринкой. Пусть пораскинет мозгами, ей многое виднее.
- Так... - Мордашка полез в письменный стол, достал какие-то бумаги. - Вот, - положил перед Евгением. - Это гостевой вызов в город Берлин, фотографии. Оформляешь мне паспорт. Как гарантию хотя бы. Требование полагаю справедливым.
- Понял, - наклонил голову Дробызгалов. - Логично. Будет готово на следующей неделе. Но! Ты мне Фридмана, я тебе паспорт.
- Нет, - сказал Мордашка. - Наоборот.
- Нет, Мишуля, - сказал Евгений. - Не наоборот.
Выходя от Мордашки, Дробызгалов подумал, что, хотя и разыгрывал спектакль, вступая якобы в сговор со спекулянтом и сестрицей его, а ведь кто знает, вдруг и заполучит он эти бриллианты? И вовсе не для официальной их передачи неблагодарному руководству.
Если помечтать в таком направлении, то исчезнувший из поля зрения Фридман вызовет, конечно, скандал, но да и пусть вызывает, он, Дробызгалов, выкрутится. А Валера вдруг да переселится в надежный подвал с чугунной дверью, есть этакий в капитальном одземелье одного из старых домов в районе... И есть те, кто в подвале мог бы заняться обработкой Фридмана. Народец - зверье, сволочи отпетые, но, главное, судьбы их от Дробызгалова зависят, а кроме того, шавки они, приблатненная мразь, а значит, будут вне подозрений мафии, ибо нити, ведущие к исчезновению Фридмана, начнут искать разные крестные отцы у себя же, своих начнут трясти - профессионалов высокого полета и квалификации.
Мечты, мечты... Попробуй заволоки этого Фридмана в подвал, как бы самому в нем не очутиться, это куда реальнее... А в теории, конечно, все рисуется здорово, даже если придется камешки сдать согласно описи. Будет результат, и пытки в подвале легко спишутся на счет неопознанной группы рэкетиров-гастролеров, да и кто будет копаться в подробностях?..
Мечты, мечты...
ФРИДМАН-МЛАДШИЙ
Еще с утра накатило раздражение... Это состояние не отпускало его уже с год, да, где-то так.
И копилось раздражение, как он понимал, уже давно, едва ли не всю жизнь копилось. А сейчас, когда разобрался он в этой своей жизни, когда понял ее всю, раздражение и вовсе не отпускает... Сорок два года. Прожитых бездарно, впустую. Вот они: школа с армейской буквально дисциплиной, пионерлагеря с их тупыми идеологическими мероприятиями - взвейтесь-развейтесь; после - армия: внутренние войска, два года на вышке с автоматом, зековские "пятерки", "мазы" с решетчатыми каркасами, сырая казарма, офицерье, хлещущее водку и отсиживающее свои двадцать пять лет до пенсии по другую сторону забора зоны; опять-таки идеологические выкрутасы о священном долге, об охране мирного сна тружеников; дедовщина, караулы, колючая проволока... Затем Физтех, невозможность устроиться на нормальную работу из-за пятого своего пункта...
