Ольга Новикова - Каждый убивал
Читает с самого его начала, каждую фразу. До печенок пробирает то, как та умеет не дать себя в обиду… Мне бы так…
Дух захватывает от каждой картинки. Их тут много: частный самолет (вид внутри с Анжелой в белом кожаном кресле и вид снаружи – без людей, среди белых птиц, похожих на эту крылатую машину) – на нем она слетала в Париж на уикенд; через пару месяцев, летом – белоснежная яхта величиной с тот корабль, на котором однажды Ада проплыла по замкам Луары – клиентку сопровождала. Приятно вспомнить: поздно утром и вечером привычная работа на час-полтора, остальное время – сплошной кайф от почти безлюдного пространства, медленно проплывающего мимо. Небо, река, лесистый берег, сливаясь, обволакивали ее одиночество, и утренний туман, как упаковочная вата, защищал от всякого человека.
Примеряя к себе чужую жизнь, Ада все больше сливается с ней: видит себя у камина в люксовом номере Куршевеля, в длинном розовом платье от Диора, ей даже кажется, что ее ягодицы чувствуют холодок от мокрого кресла в гондоле, и она, как Анжела в Венеции, вскакивает со стула посмотреть, не полиняли ли ее белые домашние леггинсы.
А если амбициозная Анжела сделает карьеру, то и мне поможет… Вон первая российская богачка выделила своей парикмахерше землю в самом сердце столицы для центра парикмахерского искусства с апартаментами временного проживания… Я бы от такого не отказалась…
И тут Адино внимание цепляет список врагов – тех, кому Анжела хотела бы отомстить. Пять мужчин и две тетки. Один зачеркнут – умер от инсульта. «Как это греет, когда судьба сама, без твоего участия, карает мерзавца!» – написала Анжела.
Так вот чем можно ее обрадовать! Ада сладострастно распечатывает перечень, тем более что первым в нем стоит и ее знакомый – гадский муж одной клиентки, актрисы, а последней, вставленной сегодня, – Светлана Бизяева, из-за которой Никина жизнь сорвалась.
16. Глеб
«Бизяева допросите!»
Даже дома в конце этого по всем параметрам неудачного дня Глебу не удается вытурить из сознания совет Анжелы. Звонкий, порывистый приказ. Надо же, на вид ушлая дамочка, а такая наивность… Притягивает… Совсем другая порода.
У стражей беспорядка тоже видок неоткровенный, но на наших лицах – элементарное двоемыслие: говорю одно, делаю другое, и всем, за исключением полных дебилов, понятно, что к чему, а она… Интересно, какая вообще она там, глубоко внутри? Добраться бы… Сколупнуть ее статусную одежку, придающую женщине уверенность, сбить защитный гонор…
Скинув рубаху, Глеб выбрасывает обе руки вверх, потягивается, напрягает бицепсы… Но тут его ноздри улавливают кислятину. Голова ныряет под мышку, он принюхивается и быстро идет в ванную. Раздевается донага и под душ.
В голове зреет что-то… Но что? Не ухватить…
Мать убитой торчит перед глазами. Ее лицо, когда она увидела труп дочери… В институте показывали серию портретов, которую французский психиатр Этьен-Жан Жорже заказал художнику Жерико. Чтобы студенты по ним могли изучать черты лица разных мономанов. Художник написал десять портретов. Похититель детей. Клептоман. Некто, зависимый от карточных игр. Портрет старухи, снедаемой завистью. Эт сетера [1]… Так вот Лилия Мазур подошла бы для типажа женщины, снедаемой жаждой мести. Тоже превратившейся в старуху. Никаких других чувств, беспримесная мстительность, которая вытеснила даже скорбь. Но только на мгновение открылась, а потом глубоко-глубоко спрятала это желание. Как бы она не взяла правосудие в свои руки. Опередить может, при такой-то страсти… Надо торопиться…
В принципе-то Анжела права. Семья подозреваемого если и не замешана в преступлении, то наверняка уж глава клана что-то знает. Этот засранец Олег, скорее всего, либо действовал по указке тестя, либо потом бросился к нему за помощью, все выложил…
Настроение падает. Сильная струя уже не бодрит, а злит. Вывернувшись из-под нее, но забыв выключить кран, Глеб резко отодвигает занавеску и тянется за полотенцем. По его спине, как по желобу, течет вода и забрызгивает все пространство тесной каморки. Кое-как справившись с небольшим потопом, Глеб промокает тело, накидывает халат – и на кухню.
Как же я так лажанулся!
Блин, этого Олега надо было сразу изолировать! Квартира, обстановка с толку сбили. Вся декорация говорила, что дело тут в деньгах. Похитили, чтобы выкуп потребовать.
Кто же мог подумать, что небедный мужик такой слюнтяй – не может просто бросить любовницу и так глупо все организует. Это в нищих семьях за деньгу на бутылку или на дозу родную мать пришьют, не задумываясь, но чтобы на таком уровне… Убить – пусть и не своими руками – мать собственного ребенка… Как какой-нибудь неграмотный обкурившийся отморозок…
Глеб стоя опрокидывает стопку, закусывает теплым маринованным огурцом из только что открытой банки, нашаренной в глубине стенного шкафа, и его агрессия против самого себя пикирует на настоящего преступника. Легчает. Разбивая яйца, он понимает, что надо бы пошагово проследить все события в обратном порядке – от сего момента к началу, к выезду на место преступления, и разобраться, когда он сделал первую ошибку… Чтобы в следующий раз так же не лопухнуться.
А, потом! Зачем себя растравлять! И так все ясно.
Вспышка злобы осветила картину преступления, и Глеб словно въяве видит, как бизяевская дочь извещает папашу о том, куда вляпался ее муженек… Или, может, что это она сама по уши в дерьме? Ведь явно именно она науськала мужа. Не прямо, так косвенно. Еще та гнида, наверное. Неспроста этот слабак не побоялся всемогущего тестя и любовницу завел. Если вообще не Светлана Бизяева все и организовала. Припугнула же погибшую…
Черт, черт!!! Капли взбесившегося масла выпрыгивают из сковородки и бьют Глеба в лоб. Он отскакивает от плиты.
Бизяева грозила погибшей…
Надо было немедленно ее допросить… Но раскололась бы она? Не факт… Хотя…
Вся злость концентрируется на незнакомой Светлане Бизяевой. Выключив плиту, Глеб идет к компьютеру, чертыхаясь, дожидается, когда он включится. Если б министерство раскошелилось на оплату трафика, то он бы давно перешел на другой тариф с нормальной скоростью! А так жди, жди… Пальцы набивают в Яндексе полное имя дочки олигарха, и в шестом пункте выскакивает улыбающееся лицо. Знакомое… Так вот как ту надменную сучку зовут… Светлана Викторовна Бизяева.
Вспоминается последний семейный поход в «Ашан». Вика захотела осетрины, чтобы отметить деревянную свадьбу. И очередь-то в рыбном отделе была всего ничего – два человека, но эта самая Светлана Викторовна даже пять минут ждать не захотела. Крикнула продавцу: «Мне две дюжины устриц!» – и, оттолкнув Глеба, стала протискиваться к прилавку. Как будто у нее билет в бизнес-класс, раз она покупает устрицы по девяносто рублей штука. Так бы и врезал! Но он только напряг мышцы и с места ни на миллиметр не сдвинулся. «А таким, как вы, тут вообще делать нечего!» – прошипела обдолбанная, по-видимому, девица, не поворачивая головы в сторону Глеба. Запах наркоты пробивался сквозь заслон «Шанели номер пять». Через голову Вики протянула руку, куда покорный продавец-таджик вложил тяжелый пакет с устрицами… Светлана Викторовна Бизяева…
Снова надо успокаиваться… «Не моя вина!» – вслух кричит Глеб и пугается своего голоса. Возвращается на кухню, перекладывает остывшую яичницу на тарелку, туда же пристраивает пару огурцов, два ломтя черного хлеба, пустую стопку, берет свой примитивный ужин в правую руку, в левую – початую бутылку водки и переходит в комнату. Пристроив выпивку и еду на низкий стеклянный столик, он хватает пульт и включает несменяемо-любимый диск: «Чуть помедленнее… чуть помедленнее…»
После второй рюмки оправдывает себя: я же только в конце дня узнал, что жена угрожала любовнице. Сперва-то правильно выбрал Анжелу для первого допроса. Если б не перебил бестолковый сосед, то она бы сразу все выложила.
А почему она не задержала его, почему потом главное не сказала? Почему не поторопилась помочь следствию?…
Доказательство своей правоты подтачивает память о том, что он и сам был не прочь растянуть общение с сексапильной свидетельницей на подольше…
Но как только – так сразу… Сразу велел вызвать дочь депутата на допрос, но ее не смогли найти, а потом… Потом понеслось – разыскали шофера, он признался, тело обнаружили…
А тем временем Бизяев обоих спрятал. С дочерью – понятно, своя кровинка, а зятя-то неверного зачем спас? Скандал все равно разгорается, да что ему буря в прессе… Он уже и под судом был, и в физическом устранении конкурентов подозревался… Пока не войдешь в клинч с самыми главными начальниками – делай что хочешь, все с рук сойдет. Страну превратили в стакан, полный мухоедства, – за каждым насекомым теперь не уследишь. Ну, бросил бы Бизяев виновника в жерло правосудия – и гуляй чистеньким. Другое дело, если у зятя имеется что-то на его дочь или даже на него самого. А то, что Олег молчать не станет, – тут к гадалке не ходи, и так видно.
![Ольга Новикова - Каждый убивал [Журнальный вариант]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
