Чингиз Абдуллаев - Проступок сыщика
– Вот здесь основная загадка, – произнес Вейдеманис, – но самое важное мы узнали. Они были знакомы, в этом теперь нет никаких сомнений.
Глава 8
Дронго взглянул на часы. У них еще оставалось немного времени. Но рассчитать время с учетом московских пробок практически невозможно.
– Лучше поедем заранее, – предложил он, – я только пойду переоденусь.
Через десять минут они спускались вниз в кабине лифта.
– Тордуа был связан с уголовным миром, – напомнил Вейдеманис. – Нужно понимать, что этот тип не остановился бы ни перед чем.
– Вопрос только «почему?», – спросил Дронго, – на который мы пока не знаем ответа.
– Обеспечь капиталу пятьсот процентов прибыли, и нет преступления, перед которым бы он остановился, – процитировал слова Маркса Эдгар. – Сказано как будто про сегодняшний день.
– Жадность, подлость, низость, очевидно, такие же неизменные качества человеческой натуры, как благородство и честность, – произнес Дронго.
Они уселись в машину, и Вейдеманис объяснил водителю, как проехать на дачу Трегубовых. Машина тронулась с места.
– Что удалось узнать про Скорынкина? – спросил Дронго.
– Делал карьеру в советские времена, дослужился до начальника управления Министерства нефтяной промышленности, – вспомнил Эдгар, – после девяносто первого работал в разных коммерческих предприятиях. В конце девяностых вернулся на государственную службу, в Роснефтегазпром. Сначала в качестве начальника отдела, потом директора департамента, в последние восемь лет вице-президента компании. Отвечает за поставки оборудования, в его задачи входит и выбор партнеров для закупок комплектующих деталей. Судя по тому, с какой оперативностью был создан «Орфей» и как четко он сработал, подав заявку в последний день и установив точную цену, для того чтобы победить в тендере с разницей всего в две тысячи долларов, можно предположить, что вся операция была продумана заранее.
– Им было важно победить таким образом, чтобы формально все было правильно, – кивнул Дронго, – поэтому так важно было узнать точную цену компании «Инсеко» и перебить ее своим предложением. Но кто и почему сдал интересы «Инсеко»? Это первое. И видимо, нас должен волновать и второй вопрос. Кто и почему убрал Андрияна Чалмаева? Нужно найти ответ и на этот вопрос, если в госавтоинспекции не смогут отыскать виновника, сбившего Чалмаева.
– А если действительно не найдут, думаешь, мы найдем? – спросил Вейдеманис.
– У нас преимущество, – нахмурился Дронго, – мы знаем, чем занимался бывший следователь и почему его могли убить, а они не знают. Поэтому они ищут машину, которой, возможно, уже нет не только в Москве, но и вообще в природе, ибо она давно разобрана на запчасти. А мы ищем конкретного человека, которому Чалмаев либо не угодил, либо помешал, поэтому наши поиски должны быть более плодотворными.
Вейдеманис, соглашаясь, кивнул. Они выехали на проспект. И почти сразу попали в пробку.
– Не могу понять, как при таком автомобильном потоке можно работать водителем в этом городе, – пожаловался Эдгар.
– Действительно, к этим пробкам невозможно привыкнуть, – согласился Дронго.
В конце концов они все-таки опоздали на дачу Трегубова. Хозяин, поджидая их, все время поглядывал на часы.
– Моя супруга и дочь находятся в доме, – сообщил он, – а сын с женой еще не приехали. Мы их ждем, но, наверно, они задерживаются в пробке.
– Возможно, – согласился Дронго.
– Хочу еще раз вас попросить не обижать моих родных некорректными вопросами, – проговорил Вадим Олегович. – Я беседовал с ними и уверен, что они даже не подозревают о случившемся. Однако я пошел до конца, разрешив вам приехать, чтобы допросить моих родных.
– Извините, господин Трегубов, – возразил Дронго, – допрашивают следователи, в рамках своих процессуальных обязанностей, а мы частные лица и приехали только на беседу.
– От названия ничего не меняется, – отмахнулся Трегубов, – идемте в гостиную. Они там.
Он так волновался, словно собирался передать судьбы своих близких в руки приехавших гостей. Дронго и Вейдеманис вошли в комнату. Им навстречу поднялась молодая женщина. У нее были красиво уложенные каштановые волосы, светло-зеленные глаза, чувственные губы, прямой, ровный нос. Она была в длинном светлом платье.
– Трегубова, – представилась она, – Арина Савельевна. А это наша дочь Люба, – показала она на дочь, которая была удивительно похожа на мать, только гораздо стройнее и немного выше ее. Но смотрела на мир такими же светло-зелеными глазами и улыбалась такими же чувственными губами, как и мать. Дочь была в джинсах и белой майке.
– Очень приятно, – кивнул гость, – меня обычно называют Дронго, а это мой напарник Эдгар Вейдеманис. Мы могли бы побеседовать с вами наедине?
– Конечно, – кивнула она. – Люба, подожди нас в другой комнате вместе с отцом, – строго попросила Арина Савельевна, обращаясь к дочери.
Когда Люба вышла, Арина Савельевна посмотрела на Дронго.
– Я вас слушаю, господин эксперт. Извините, я не запомнила вашего имени. Муж говорил, что это какая-то кличка, связанная с именем птицы?
– Дронго, – терпеливо проговорил он.
– Действительно Дронго, – вспомнила хозяйка, – такое странное имя. Вы приехали, чтобы поговорить со мной об этом тендере, который проиграла компания моего мужа? Не удивляйтесь, что я знаю эти подробности, о них написано во всех газетах. Трегубов предупреждал меня о вашем приезде и сказал, что вы желаете понять, каким образом информация ушла из нашего дома. Но я буду вам плохой помощницей, так как сама не знаю, о чем идет речь. Вернее, знаю, что речь идет о конкретных цифрах, в которых я мало смыслю. И разумеется, я не слушала разговор моего мужа с приехавшим господином Капланом и ничего не знаю о случившемся. Вас удовлетворит такой ответ?
– Вполне, – улыбнулся Дронго, – но у нас к вам есть еще несколько других вопросов.
– Вас еще что-то интересует? – удивленно подняла брови Арина. – Разумеется, я отвечу на все ваши вопросы.
– В тот вечер вы были дома одни, – напомнил Дронго. – Вы часто отпускаете свою кухарку?
– Не часто, – ответила молодая женщина, – но в тот вечер она отпросилась. Кажется, у ее племянницы было какое-то торжество, она отпросилась, и я ее отпустила. Она сейчас еще в доме, и мы можем узнать необходимые подробности у нее.
– Не нужно, – сказал Дронго, – мне важно было узнать, как часто вы остаетесь одни. Когда приехал ваш муж?
– Примерно около семи. Он был в аэропорту, провожал своего президента компании, – вспомнила Арина.
– И сразу приехал Каплан?
– Да. Они созвонились, и Лазарь Маркович подъехал. Он живет недалеко. Минут десять езды.
– И он часто бывает у вас?
– Нет, во второй или в третий раз. Трегубов считает, что дома нужно отдыхать от работы, а на работе соответственно от дома.
– А ваш сын с невесткой? Он тоже сразу приехал?
Она немного помолчала. Затем с некоторым усилием произнесла:
– Очевидно, вы уже знаете, что он не мой сын, а пасынок. У него есть своя мать и старшая сестра. Это дети моего мужа от первого брака. Он не называет меня матерью. Только по имени. Впрочем, как и я его. Они тоже приехали почти сразу.
– Тоже созвонились?
– Не знаю. Я не уточняла у мужа такие подробности. Это его сын, и он имеет право приезжать к отцу когда захочет.
– И он часто пользуется своим правом?
Она снова замолчала. Затем нехотя произнесла.
– Не часто. Но в тот вечер ему захотелось приехать, и он прибыл. Я не считаю себя вправе ограничивать общение отца с сыном. Они могут общаться когда захотят.
– Вас не удивило, что в тот вечер к вам на дачу приехали Каплан и сын вашего мужа, которые не так часто бывают у вас в гостях?
– Я подумала, что это было связано с их работой. Господин Каплан почти сразу уехал, а Алексей остался со своей супругой на ужин, который я им подала.
– У вас хорошие с ним отношения?
– Нормальные. Не совсем понимаю, какое это имеет отношение к проигранному тендеру компании моего мужа, но пока готова отвечать на ваши странные вопросы. Если не сказать более чем странные.
– Но это в интересах дела.
– Предположим. Что еще вы хотите узнать?
– Вадим Олегович ваш второй супруг, – сказал Дронго, – вы можете назвать имя вашего первого супруга?
– Нет, – поморщилась она, – я вычеркнула этого человека из своей жизни. Раз и навсегда. Это была такая глупая студенческая влюбленность. Мы поженились в девяностом году, когда мне было только девятнадцать лет. И оба учились в одной группе. А уже через полтора года мы расстались. Все это было не очень серьезно и совсем не смешно. И только потом, в девяносто пятом, я вышла замуж за Трегубова.
Дронго постарался сохранить невозмутимое лицо. Ему всегда не нравился этот странный обычай в русских семьях, когда мужа называли по фамилии. Впрочем, его собственный двоюродный брат был женат на девушке из Санкт-Петербурга, которая обращалась к мужу, называя его только по фамилии, что очень раздражало самого Дронго.
