Владимир Колычев - Я не бандит
– Я заслал маляву на «сороковку», где ты мотал срок, – мрачно изрек вор.
«Горобец» по-хохлятски значит «воробей». В молодости, говорят, он и был похож на воробья. Невысокого роста, тощий, волосы взъерошены, вечно куда-то скачет. Со временем он заматерел, остепенился. Взгляд стал похож больше на соколиный, чем на воробьиный. Хищный у него взгляд, пронизывающий, до самых печенок продирающий. Немалых усилий стоило Родиону держать себя гордо, независимо. Но не нагло, не вызывающе.
– Зачем? – достаточно вежливо спросил он.
– Здесь, говорят, ты шараги уличные водил, шпаной заправлял.
– Да было дело.
– По малолетке ты в авторитете был, так?
– Вроде так.
– Срок по правильной статье схлопотал, так?
– За кражу, было дело.
– На себя все взял… Хотя сам-то ничего не поимел. Другие поимели…
– Вы и это знаете? – уважительно удивился Родион.
– Я знаю все, – одними губами улыбнулся вор. – И как у «хозяина» ты себя вел, тоже узнаю. Что, если ты из этих, из обиженных?…
О чем это он?
– Понял, – с усмешкой кивнул Родион. – Курица не птица, «петух» не человек… Нет, с этим у меня все правильно. Сами подумайте, пошел бы «обиженный» на поклон к законному вору?
Опущенный люд ненавидит воров. Потому как они установили жестокие законы, по которым человека можно сделать пидером из-за мелкой оплошности. Родион знал случай, когда «блатной» отмотал срок и откинулся на волю. Только недолго водку он жрал. Даже бабу поиметь не успел. Зарезали его. И не просто, а с особой жестокостью. Особенно пострадало мужское «хозяйство». Менты не облажались, вышли на убийцу. Им оказался бывший «петух», который по воле погибшего целых пять лет страдал от бесконечных унижений в петушином углу. Сам он вышел на свободу на год раньше. И все это время готовился к мести. И отомстил за свою поруганную честь. Родион нисколько не осуждал его.
– Всяко бывает, – уклонился от прямого ответа Горобец. – А ты, получается, ко мне на поклон пошел?
– Ну так я хоть «мужиком» на зоне был, но ваши воровские понятия уважаю…
– По понятиям беспредельные «животные» живут. Рэкетсмены которые. А мы по законам живем… Значит, уважаешь наши законы?
– Не все, – признался Родион. – Но почти все…
– Ну спасибо, – язвительно усмехнулся вор.
– Я и на зоне в «общак» воровской отстегивал.
Можно подумать, там, за колючкой, у него был выбор – платить или нет.
– И сейчас считаю, что перво-наперво в «общак» должен отстегнуть… Вот, деньги принес. Шестьдесят тысяч…
– Ты полагаешь, я их приму? – резко спросил Горобец.
И впился в Родиона пронзительным взглядом.
– А что? Я ж на благое дело. Сам у «хозяина» был, знаю, как там, в неволе, нужен «грев».
– Хитер ты, бобер. По беспределу шум поднял, Капитона потеснил. А теперь откупиться хочешь?
«Не пойдет», – так должен был сказать вор. Но не сказал. Подал Родиону надежду.
– Почему по беспределу? Мы с друзьями автомастерскую открыли. Капитон наехал. Мы ему «стрелку» забили. А он на нас положил с прибором. И мастерскую спалил. А это большой убыток… Я ему что, сосунок недоделанный, чтобы такое дело прощать? Пришлось толпу поднимать, уму-разуму Капитона учить…
– Да уж вижу, развернулся ты круто. С места сразу в карьер… Только Капитон не успокоился. Ножи на тебя точит.
– Знаю, – кивнул Родион. – Потому к вам и пришел. Хочу, чтобы вы нас рассудили. По своим законам рассудили. Если скажете – рынок ему отдать, отдам. Скажете – извиниться перед ним, извинюсь.
Горобец был польщен. На лице его это никак не отразилось. Хотя взгляд потеплел. И голос дрогнул.
– Извиняться перед ним не надо. А насчет рынка… Да, ты прав, надо вас развести. Чтобы не бодались больше. Мне беспредел не нужен.
Вор задумался. Все глубже уходил в себя. В глазах отразился напряженный ход мысли. Наконец он спросил:
– Я слышал, ты с Боксером не в ладах?
– Кто вам сказал?
Родион был поражен. Горобец успел навести о нем справки. Знал о нем многое. Но чтобы так глубоко влезть в его личную жизнь… Это ж какие у него возможности?
– Сорока на хвосте принесла… Я слышал, он женился на девушке, которую ты…, которая ждала тебя…
– Ждала и не дождалась…
– Значит, не врет сорока?
– Не врет. Боксера раньше Веником звали. Потому что он и был веник. Полы им подметали. Слюнтяем был. И надо же, поднялся как. Говорят, крутой, круче не бывает…
– Это только говорят, – поморщился вор. – И не таких крутых опускали… Я про Боксера так, к слову спросил… Короче, что ко мне пришел, правильно. Бабки на «общак», так уж и быть, возьму. И проблему твою решу. Будет тебе встреча с Капитоном. Разводить вас буду, чтобы все миром решить…
На этом разговор был окончен. От вора Родион уходил с надеждой на благоприятный исход дела.
Как так получилось, Родион не знал. В городе было несколько кладбищ. Но он и Капитон хоронили своих бойцов на одном погосте.
Пацанов предавали земле с почестями. Лакированные гробы, горы венков, толпы народу. Священник был, все как подобает. Речи красивые говорились. Родион, Жук и Жека по этому случаю черными костюмами обзавелись. Чтобы все цивильно было. И пацаны из его команды тоже в костюмах при галстуках явились.
И капитоновские устроили своему покойнику пышные похороны. Сам Капитон и его «быки» в большинстве своем также в строгих костюмах. Круто смотрятся. Только в душах у них тихая паника. Еще бы, враждующая сторона тоже полным набором бойцов представлена. А как машутся Родионовы пацаны, рэкетсмены знали не понаслышке.
Только зря волновались капитоновские. У Родиона и в мыслях не было устраивать свару на кладбище. Во-первых, похороны – это свято. А во-вторых, он уже знал, что за ними тайно наблюдают менты. Возможно, фиксируют происходящее на пленку.
Родион не раз встречался взглядом с Капитоном. Он сам смотрел на него неприязненно, и тот отвечал ему тем же. Но ненависти в их взглядах не было. Это обнадеживало.
Сразу после похорон их обоих ждал Горобец. В своем ресторане. Только после разговора с ним они могли отправиться поминать своих пацанов. С одной стороны, вор выбрал не самое удачное время. А с другой, он должен был остудить их пыл до того, как они начнут мстить за погибших.
К ресторану, где их ждал Горобец, Капитон подъехал на «БМВ». Продемонстрировал свою крутость. Родион вышел из «семерки». Нет у него денег, чтобы покупать дорогие иномарки. Вчера они еще раз прошлись по торговым рядам. Снова собрали дань. В щадящем режиме. Но денег в сумку легло немало. Только все они пошли родителям погибших. Себе Родион не оставил ни копейки…
Вор ждал их за столом в отдельном кабинете. Капитон и Родион сели друг против друга. Пространство между ними мгновенно наэлектризовалось отрицательной энергией. Как бы молния между ними не проскочила. Первым, как и должно быть, заговорил вор.
– Доигрались? – с отеческим осуждением спросил он. – Три трупа с обеих сторон…
– А я что? – хищно усмехнулся Капитон. – Я за свое держался. Рынок мой. А на него беспредел наехал. Отморозь, в натуре…
Он демонстративно не смотрел на Родиона. Будто его здесь и не было.
– Человек срок отмотал. Домой вернулся. Делом решил заняться. А ты, Капитон, на него наехал. Он тебе «стрелку» забил. С тобой лично хотел перетереть. А ты ему гараж спалил…
– Да туфта все это. Не жег я ничего…
Капитон и дальше бы возражал. Но наткнулся на железобетонный взгляд Горобца. Вор знал вину Капитона. И тот понял это.
– Сам ты ничего не жег. Ты только отмашку дал, так?
– Так, – пряча глаза, кивнул Капитон.
Не такой уж он крутой, каким кажется. Не так трудно его обломать.
– Космач тебе ответку дал, – продолжал вор. – На тебя наехал. Рынок отбил…
– Это еще вопрос, отбил или нет… Мне кровь этого отморозка не нужна. Я просто жду, когда он одумается да свалит подобру-поздорову.
– А если не свалит?
– Пусть тогда пеняет на себя.
– Ты, Капитон, сегодня пацана своего хоронил, – напомнил Горобец. – Тебе мало крови?
– Я же говорю, я крови не ищу. Но и свое так просто отдавать не собираюсь.
– Родион хотел миром дело уладить. Пятьдесят тысяч просил. Ты не дал. Пришлось силой забирать… А если бы все миром сразу уладилось, трупов бы не было…
– Что, бабок ему за сгоревший сарай дать? Так я дам… Или нет, он уже свое взял. С рынка… Короче, пусть в сторону отваливает. И замнем рамс.
– Родион отдает рынок и больше к нему никаких претензий, так?
– Ну да. Мы в принципе разобрались…
– А если я не хочу рынок отдавать? – спросил Родион.
Вор недовольно посмотрел на него. Покачал головой.
– Рынок ты отдашь, – жестоко сверкнул он взглядом. – Не твое – не хапай!
Голос его смягчился. Но взгляд ужесточился. Только смотрел он уже не на Родиона, а на Капитона.
– Ты остаешься при своем. Но!
В воздухе повисла звенящая пауза. Вор ее потянул, он же и обрубил.
– Но с тебя отступной. Сто тысяч «рваных»…
