Элли Гриффитс - Переправа
Нельсон подается вперед. Голоса не повышает, но Рут внезапно чувствует, что в фургоне похолодало и словно повеяло ожесточенностью. И исходит она не от Катбада.
— Послушайте, — негромко говорит Нельсон, — либо вы по-хорошему ответите на мои вопросы, либо поедете в участок и сделаете это там. И даю вам слово: когда станет известно, что вас допрашивали в связи с этим делом, смотреть будете не на звезды, а на толпу, сжигающую ваш чертов фургон.
Катбад несколько секунд глядит на Нельсона, запахнув на себе плащ, словно защищаясь. Потом негромко отвечает:
— Десять лет назад я жил в колонии хиппи возле Кромера.
— А до того?
— Был студентом.
— Где?
— В Манчестере. — Катбад взглядывает на Рут и странно улыбается. — Изучал археологию.
Рут судорожно вздыхает.
— Но ведь там…
— Преподавал Эрик Андерсен. Да. Там я познакомился с ним.
Нельсону это как будто безразлично, но Рут в смятении. Значит, Катбад знал Эрика задолго до раскопок хенджа. Почему Эрик об этом умолчал? Эрик был ее наставником, когда она писала докторскую в Саутгемптоне, но до этого читал лекции в Манчестере. Почему Эрик не сказал, что являлся наставником Катбада?
— Ну и что вы делали в этой колонии? Кто-нибудь из вас занимался настоящей работой?
— Смотря что вы имеете в виду под настоящей, — вспыхивает Катбад. — Мы выращивали овощи, готовили из них еду, писали музыку, пели, занимались любовью. А я был почтальоном, — добавляет он.
— Почтальоном?
— Да. Считаете вы это настоящей работой? Начиналась она рано, что меня вполне устраивало. Я люблю работать на рассвете и потом быть весь день свободным.
— Свободным, чтобы срывать раскопки хенджа?
— Срывать! — В глазах Катбада снова вспыхивает огонь. — Мы пытались спасти его! Эрик это понимал. Был не таким, как остальные… — Катбад умолкает, подбирая выражение покрепче. — Эти… государственные служащие. Он сознавал, что это священное место, предназначенное данной местности и морю. Ему не требовалось датирование по углероду и прочая чушь. Он стремился к единению с природой.
Нельсон снова перебивает его. Рут понимает, что после слова «священное» он перестал слушать.
— А когда раскопки окончились?
— Жизнь продолжалась.
— Вы по-прежнему трудились почтальоном?
— Нет. Нашел другое место.
— Где?
— В университете. До сих пор там работаю.
Нельсон смотрит на Рут, та отвечает растерянным взглядом. Все эти годы Катбад находился рядом с ней в университете. Знал ли об этом Эрик?
— Кем?
— Лаборантом. Первый диплом у меня по химии.
— Вы слышали об исчезновении Люси Дауни?
— Об этом много писали в газетах, так ведь?
— А о Скарлетт Хендерсон?
— О ком? А, о маленькой девочке, которая недавно исчезла. Да, слышал. Позвольте, инспектор… — Неожиданно его голос меняется, и он распрямляется в кресле. — Что все это значит? У вас нет ничего, что связывало бы меня с этими девочками. Это полицейский произвол.
— Нет, — мягко возражает Нельсон, — просто формальный допрос.
— Я больше ничего не скажу без адвоката.
Рут ожидает, что Нельсон начнет спорить (считается, что адвокаты нужны только виновным), но вместо этого он встает, задевая головой подвешенный амулет.
— Спасибо, что уделили нам время, мистер Мэлоун. Еще один вопрос. Могу я получить образец вашего почерка?
— Моего почерка?
— Да. Для нашего расследования.
Катбад, судя по выражению лица, хочет отказать, но потом медленно встает и подходит к картотечному шкафчику, неуместно возвышающемуся в углу. Отпирает выдвижной ящик и достает лист бумаги. Рут недоумевает, зачем человеку, живущему в увешанном амулетами жилом фургоне, еще и запираемый картотечный шкафчик.
Нельсон смотрит на текст, и лицо его на секунду мрачнеет. Рут видит, как он заиграл желваками, и ждет, что последует. Однако Нельсон разглаживает бумагу и говорит мягко и дружелюбно:
— Большое спасибо, мистер Мэлоун. Всего доброго.
— До свидания, — негромко произносит Рут. Катбад даже не смотрит на нее.
Под ногами у Рут и Нельсона хрустит галька. Рыбаки все еще сидят на стенке гавани. Надвигается прилив, неся крепкий соленый запах и стаю кричащих в небе чаек.
— Ну? — спрашивает наконец Нельсон. — Что скажете?
— Не могу поверить, что он работает в университете.
— Почему? Там полно людей со странностями.
Рут не понимает, шутит он или нет.
— Просто… если Эрик знал, то сказал бы мне.
Нельсон смотрит на нее.
— Значит, вы близки с этим Эриком?
— Да, — с легким вызовом отвечает Рут.
— Он вскоре приезжает в Англию, так ведь?
— На будущей неделе.
— Предвкушаю разговор с ним.
Рут улыбается:
— Он то же самое сказал о вас.
Нельсон скептически хмыкает. Они уже подходят к своим машинам, еще стоящим на сухой земле, хотя вода плещется вокруг злополучных автомобилей, поставленных ниже.
— Подвески у них будут попорчены основательно, — говорит Нельсон.
— Что там написано у Катбада? — спрашивает Рут.
Нельсон вместо ответа протягивает ей листок со стихотворением, озаглавленным «Похвала Джеймсу Эгару».
— Кто такой Джеймс Эгар? — спрашивает она.
— Мерзавец, убивший полицейского.
— А.
Рут начинает понимать, почему Катбад выбрал именно этот лист бумаги. Смотрит на строчки. Почерк причудливый, с множеством петель и завитушек. Совершенно непохожий на тот, что в письмах, связанных с Люси Дауни.
— Почерк другой, — замечает она.
— Это не значит, что Катбад меня больше не интересует.
— Стало быть, подозреваете его?
Нельсон замирает, придерживая дверцу машины.
— Я не исключаю его из подозреваемых, — говорит он наконец. — Катбад сомнительный тип. Он был тогда здесь и знает все об этой мистической ерунде. Притом умный, и ему есть что скрывать. Почему шкафчик был заперт? Я собираюсь вернуться с ордером на обыск.
— Вам его дадут?
— Не уверен. Катбад прав — у меня против него ничего нет. Вот почему говорю, что он умный.
Рут, неожиданно для себя самой, произносит:
— По словам Эрика, у него есть магические способности.
Нельсон громко смеется:
— Магические способности! Вся его магия исчезнет от пинка в зад.
Он садится в машину, но медлит вставить ключ в замок зажигания.
— Но в одном Катбад оказался прав. По знаку зодиака я действительно Скорпион.
Глава девятая
Свернув на новую дорогу, Рут видит перед своим домом знакомую красную спортивную машину. Шона любит объяснять, что ее машина является заменой пениса и, как пенис, не всегда надежна. Рут последний раз виделась с Шоной еще до Рождества, и ей любопытно услышать о новых драмах. Рассказы о любовных приключениях Шоны с чужими мужьями нравятся Рут, но она не хотела бы для себя такой жизни и не хотела бы ездить на красной «мазде». «Нет уж», — думает она, паркуя позади «мазды» свою машину.
Закутанная в дубленку Шона смотрит на Солончак. Над морем собираются тучи, придавая местности зловещий вид. По болотам бегут тени, чайки летят прочь от воды — верный признак приближающегося шторма.
— Господи, Рут, — говорит Шона, — не знаю, как ты можешь здесь жить. При виде этого места меня бросает в дрожь.
— Мне оно нравится, — мягко произносит Рут. — Люблю открытый горизонт.
— Ни людей, ни магазинов, ни итальянских ресторанов. — Шона содрогается. — Мне оно не подходит.
— Не подходит, — соглашается Рут. — Хочешь перекусить?
В коттедже их восторженно встречает Флинт. Рут идет на кухню, выкладывает на тарелку сыр, паштет, салями. Шона садится за стол у окна, болтая без умолку.
— Я определенно порву с Лайемом. Он говорит, что любит меня, но явно не собирается уходить от Анны. Вскоре ей предстоит операция, и ее нельзя расстраивать. Уверена, это просто отговорка, чтобы не принимать решения. На встрече Нового года было ужасно. Лайем все заталкивал меня в углы, уверял, что любит, а потом тут же обнимал Анну, обсуждал их пристройку. А Фил все спрашивал, не появился ли еще у меня мужчина. Скот. А все потому, что не захотела лечь с ним в постель. А его отвратительная жена говорит, будто у меня лиловая аура. Какая наглость, я терпеть не могу лиловый цвет: он не сочетается с моими волосами.
Она умолкает, чтобы откусить кусочек хлеба, и встряхивает золотисто-рыжими кудрями, сияющими в тусклом предвечернем свете. Рут думает, каково быть такой красивой. Если верить Шоне, изнурительно. И вместе с тем, должно быть, волнующе — только представить, что каждый мужчина хочет улечься с тобой в постель. Она перебирает в памяти мужчин в своей жизни: Фил, Эрик, ее студенты, Эд из соседнего дома, Дэвид, Гарри Нельсон. Трудно вообразить, что кто-то из них изнывает от желания с ней переспать. Мысль нелепая и странно беспокоящая…
