Элли Гриффитс - Камень Януса
— Не иначе нашептали духи.
— Вероятно. — Рут вспомнила фразу Катбада о том, что Макс «уважает духов», и сразу представила коллег, судачащих на ее счет. Смешно, но все духи были почему-то немного похожи на ее мать. — В пятницу он устраивает вечеринку.
— Правда? — воскликнула Шона.
— Что-то вроде празднества. Хочет отметить Имболк — встречу весны по-ирландски. Собирает приятелей на берегу. Хочешь пойти?
Подруга расцвела:
— Почему бы и нет? Поучаствовать в сатанинском ритуале — то, что мне надо, чтобы встряхнуться.
Глава 12
Оказалось, что не могло быть ничего менее сатанинского, чем этот праздник Имболк на берегу Солтмарша. Некоторые из коллег Катбада даже привели с собой детей, и те с удовольствием играли на песке, подзадоривая друг друга попрыгать в волнах. А разожженный из старых ящиков и принесенных морем дров огромный костер больше напоминал мероприятие школьного комитета по сбору денег на оборудование игровой площадки, чем на жертвоприношение языческим богам огня.
Рут и Макс пришли с подношениями, состоявшими из вина и хрустящего картофеля. Они следовали той же дорогой, что Рут с Люси буйным февральским вечером, когда с моря налетал шквал и болота предательски погружались во тьму. Иногда Рут казалось, что все случившееся произошло не с ней, а с кем-то другим, и могла вспоминать спокойно, словно прочитала историю в книге. Но иногда воспоминания приобретали удивительную яркость, будто все произошло вчера: бешеная гонка через болота, мгновение, когда пришла уверенность, что ей суждено умереть, и нахлынувшая ниоткуда черная волна.
Зато сегодня небо отсвечивало бледно-голубым, с моря дул лишь ласковый ветерок и шевелил жесткую траву. Рут и Макс прошли через дюны, и перед ними открылось побережье — серебристая линия воды, отражающие вечернее небо глубокие лужи и бесконечные мили волнообразного песка.
— Красиво, — заметил Макс. — Я уже и забыл, какие открытые просторы в Норфолке. Ничего, кроме песка, моря и неба.
— Красиво, — согласилась Рут, довольная, что Макс похвалил ее любимый Солтмарш. — Зимой здесь немного пустынно, но в такие вечера это лучшее место на земле.
— Мне тоже нравится уединение, — сказал он, глядя на отступающий прилив. Над морем низко летали и ныряли к волнам чайки, в вечернем воздухе слабо разносились детские крики.
Рут с любопытством посмотрела на Макса. Она поняла, что хотел сказать археолог: иногда уединение и великолепие Солтмарша доставляли ей почти сексуальное наслаждение. Но она не ожидала, что и Макс испытает то же чувство. Ведь сам он из Брайтона с его игрушечным побережьем, не похожим на эту пустынную красоту. Но тут же напомнила себе, что вырос-то Макс в Норфолке.
Они подошли к еще незажженному костру — очень темному на фоне белого песка. Катбад в белом друидском наряде и пурпурном плаще наблюдал, как складывают дрова. Но, завидев Рут, распростер ей навстречу руки.
— Рут! — Они обнялись, и его борода уколола ей щеку.
— Катбад, это мой приятель Макс.
— Добро пожаловать.
Катбад, подобно викарию, взял руку гостя в свои ладони. В белом наряде он напоминал священника, приветствующего у ворот церкви прихожан. Сам он, конечно, сказал бы, что Солтмарш и есть храм — священная земля. Человек поклонялся ей сотни и тысячи лет: в бронзовом веке люди строили круги из камня или дерева, в железном — хоронили ближних и богатства на границе, где море встречается с сушей. В прошлом году Рут нашла одно из таких захоронений.
— Рад нашей встрече, — произнес Макс. — Прекрасное место.
Катбад пристально посмотрел на него:
— Да, пороговая зона. Мост между жизнью и смертью.
— Эрик Андерсен, 1998 год, — вспомнил Макс. — Мне нравится его книга. В студенческие годы я считая Андерсена своим кумиром.
— Вы знали Эрика? — не удержавшись, воскликнула Рут.
— Ни разу с ним не встречался, но прочитал почти все, что он написал. Никто лучше не понимал доисторическую эпоху, чем он.
— Удивительный человек, — кивнул Катбад. — Рут была с ним очень близка.
— Неужели? — Макс повернулся к ней.
— Он меня учил, — сдержанно ответила она. Рут было все еще тяжело говорить об Эрике.
— Его любимая студентка, — несколько вызывающе прокомментировал Катбад.
— Я бы так не сказала.
— Жаль, что не был с ним знаком, — заметил Макс.
— Мы тут принесли кое-что из спиртного, — произнесла Рут, желая оставить тему жизни и смерти.
— Замечательно, — кивнул Катбад. — Боги требуют возлияний. Напитками у нас ведает Фрейя.
Фрейя оказалась худощавой блондинкой. Она забрала у них бутылки, спрятала, а взамен предложила пунш из медного котелка. Когда они отошли в сторону, Рут подозрительно понюхала содержимое пластиковой чашки.
— Это что, аккумуляторная кислота?
— Вы же сказали, что Катбад работает на химическом отделении.
— Раньше он был археологом.
— И таким образом познакомился с Эриком?
— Да. Эрик был его наставником в университете. А затем они встретились на раскопках магического круга. Я же вам, кажется, рассказывала? Катбад был среди друидов, которые протестовали против переноса столбов в музей.
— Их можно понять, — медленно проговорил Макс, оглядывая просторы песка и, наверное, представляя, как выглядел на фоне неба круг из деревянных кольев.
А Рут вообразила это так живо, что удивилась, почему картина не материализовалась у нее перед глазами: круг и в середине на коленях Эрик, возглашающий песнь о сохранении магического дерева.
— Эрик сочувствовал друидам, но море подбиралось все ближе и ближе. Оно в конце концов уничтожило бы реликвию.
Макс улыбнулся:
— Уничтожило или изменило?
У Рут в голове мелькнула мысль о латинском изречении на арочном входе в дом на Вулмаркет-стрит: «Все меняется, ничего не исчезает». Она поежилась, словно ее плеча коснулась ледяная рука.
— Вы, я смотрю, большой почитатель Эрика.
Эрик верил в цикл перемен — распада и возрождения. Возродился ли он сам? Иногда Рут казалось невероятным, чтобы его энергичный дух умер вместе с телом. Наверняка где-то в мире родился голубоглазый ребенок, в котором Эрик обрел вторую жизнь. Или в духе воды, или в животном — тюлене либо песце с лоснящимся мехом.
Костер был сложен, и когда свет дня померк, Катбад и остальные друиды соединили руки, образовав круг, заговорили речитативом и запели. К ним присоединились дети. Они, смеясь, в возбуждении вбегали в центр и снова выбегали из круга. Макс, Рут и другие гости стояли рядом и наблюдали, разрываясь между стремлением к самоосмыслению и интересом к происходящему. В этом зрелище есть что-то величественное, подумала Рут: крохотные черные фигурки на фоне неба и высокий костер в сопровождении тихого плеска волн.
У Катбада возникли сложности с разжиганием символической головни. Ветер задувал пламя, и Фрейе пришлось закрыть его своим плащом. Наконец язычки пламени лизнули дерево, и он поднял горящую головню.
— Богиня Бригита, прими наш дар!
Пламя взметнулось от подножия костра. Дети, восхищенно крича, побежали вокруг. Взрослые снова завели речитатив, но вдруг кто-то заиграл на гитаре, и декламация стала душевнее, больше напоминала народную песню. Собралось много людей. Рут заметила знакомых из университета и из команды археологов, в том числе Теда и Трейс. Ее немного разозлило, с каким энтузиазмом Макс приветствовал Трейс.
— Она работала на раскопках в Суоффхеме. Очень хороший археолог. Знает все о римлянах.
— М-м-м… — протянула Рут. Ее оценка талантов Трейс не стала выше оттого, что та в черной майке и черных кожаных брюках выглядела очень привлекательно. — Давайте где-нибудь посидим.
Они устроились под прикрытием одной из дюн и стали есть вегетарианские хот-доги. Максу удалось увести лучшую бутылку вина, а Рут пила апельсиновый сок. Макс не стал обсуждать ее самоограничения. Они говорили о местах раскопок — римском холме и семидесятипятиквартирном проекте, коснулись двух безголовых останков и италийских богов, особенно двуликого Януса.
— Он также связан с весной и урожаем, — заметил Макс. — Бог не только дверей, но любого периода эволюций и изменений, перехода от одного состояния к другому.
— И поэтому одновременно смотрит вперед и назад?
— Да. Что также помогало ему добиваться расположения женщин, например нимфы Карны.
— Добился?
— Добился. И в благодарность дал ей власть над дверными петлями.
Рут рассмеялась:
— Значит, вместо смазки можно молиться Карне?
— Разумеется.
Макс налил еще вина, а перед Рут возникло видение — к ним по песку шла нимфа. На Шоне была шаль и струящееся пурпурное платье. А вот ее спутника Рут видеть совсем не хотела. Это был Фил.
