Татьяна Устинова - Отель последней надежды
Постояльцев в отеле не было, и казалось, что жизнь остановилась.
В холле на мраморных полах не свалены кучей чемоданы, подносчики багажа не носятся с тележками, в баре не видно людей, зашедших с улицы на чашку чая. «Англия» славилась своим чаем в «русском духе» из чашек Ломоносовского завода, с блинами и пирогами, с селедочкой и икоркой. Журчала арфа, пахло только что выпеченными булками, люстры сверкали, отражаясь в полах. Сюда приходили специально, чтобы попить чаю, и все работники «Англии» очень гордились — и у нас традиции, не только в «Ритце», куда на чай нужно записываться за несколько дней вперед!..
Внутренний телефон запищал у нее в кармане, и она ответила как обычно:
— Гостиница «Англия», Надежда Звонарева, служба портье, чем могу помочь?
Звонили девочки из приемки и размещения, что-то у них там пошло не так, а начальника смены они не смогли найти, и Надежда вернулась к конторкам красного дерева.
Главный американец вместе с управляющим куда-то проследовал мимо нее и дружески ей кивнул, и она кивнула в ответ.
…что это Лидочка придумала, какая такая экскурсия?!
У приемки и размещения сложность оказалась в том, что расселявшиеся американцы оказались китайцами, и по-английски они говорили так, как будто по-китайски, и никто не мог их понять, а Надежда поняла, и все моментально разрешилось.
— Слушай, — тихонько сказала ей Люба Глушенко, полная, розовая, похожая на персик, — а у них багажа-а-а!.. Они к нам на веки вечные переселяются, что ли?
— А ты как думала?! Два месяца в гостинице! Конечно, они все барахло с собой притащили!
— У-ужас!.. И говорят, везде камер понаставят! Зачем еще камеры, у нас свои кругом стоят!
— Они кое-где наши поменяют на свои. — Надежда тоже не понимала, зачем столько камер, но делала вид, что так и должно быть. Мол, мы еще и не такое видали! — А кое-где к нашим еще и свои добавят, вот и все.
— И в туалетах?
Надежда пожала плечами.
За ее спиной подносчик багажа грузил на тележку упаковки с водой, а рядом стоял Коля Саньков и смотрел, как тот грузит.
Надежда кивнула Любе и подошла к тележке.
— Коль, — осторожно сказала она. — У нас на кухню вода через центральный вход не заезжает. Для этого есть другие двери и другие лифты.
— Да это не на кухню! — произнес Саньков с досадой. — Это гость с собой привез. Чтобы хватило на два месяца!
— Как с собой?! — поразилась Надежда.
Подносчик уже наставил упаковок в свой рост, и теперь ему приходилось закидывать их наверх. На мраморном полу оставалось еще примерно столько же.
— Хватит, больше нельзя, увози, — велел Коля подносчику. — Представляете? Это кто-то из службы охраны минералочки с собой захватил американской!
— Да они и так всегда воду привозят свою, — в изумлении сказала Надежда. — И кулеры везде ставят, такие здоровые кипятильники с пластмассовыми стаканами! Но чтобы кто-то в номер столько воды завозил, я первый раз в жизни вижу!..
— Ну, а этот привез личную, общественной ему мало или она не подходит. — Коля был раздражен, то ли из-за воды, то ли из-за того, что подносчик теперь никак не мог заехать в лифт — телега билась о порожек и внутрь никак не переваливала. — Надежда, извините меня, пожалуйста, я ему помогу.
— Да, Коль, бегите!
Он пошел к лифтам, но остановился и спросил негромко:
— Покажете мне Питер? Такой сказочный город!.. Мне хочется, чтобы показал кто-нибудь, кто его любит. И у меня машина здесь, я из Москвы на машине приехал.
Девочки за конторкой, которые все продолжали селить китайцев, замерли, как будто в игре «море волнуется». Надежда спиной чувствовала их взгляды и напряженные уши, которые ловили каждое слово. Ну конечно!..
Ну, сейчас начнется — романы, истории, трагедии, комедии, фарсы, любовная лирика, пьесы из русской жизни, пьесы из американской жизни и напоследок пьеса «Чайка» с Ниной Заречной!.. Служба безопасности, компьютерщики, электронщики, которые начнут менять провода, — а в отеле будут менять все провода, все, до самого последнего жалкого шнура, идущего к телефону! — такие незнакомые, странные, говорящие на другом языке, живущие по другим законам, все они в основном мужчины!..
Помогай нам бог, целая толпа совершенно новых мужчин, которые проживут здесь много месяцев! Это вам не обремененный семьей швейцар Пейсахович, тут дело посерьезней будет!
Надежда оглянулась, и, как в комедии, все моментально отвели глаза.
— Коль, мы с вами это обсудим, — сказала она с деловой сердечностью в голосе. Этой деловой сердечности ее научила Лидочка. И не обязывает ни к чему, и собеседник вроде доволен. — Сегодня я точно не могу.
Люба Глушенко за ее спиной что-то быстро шепнула на ухо Тане Наумовой, боковым зрением Надежда видела это ее движение. Должно быть, сообщала, что сегодня Звонарева прогуливает главного американца.
Сегодня я позвоню своему мужу, мрачно и твердо решила Надежда. Будь что будет! Я без него не могу. Я чувствую себя проституткой, которую пытаются пристроить к ремеслу!
В лифте что-то загрохотало, обвалилось, и оказалось, что верхняя упаковка свалилась с пирамиды, полиэтилен треснул, бутылки раскатились.
Коля Саньков позеленел. Еще бы, в центральном лифте, на глазах у всех сотрудников его служба работает из рук вон!..
Пока собирали бутылки, пока составляли их обратно на тележку, пока явившаяся неизвестно зачем уборщица подтирала пол, хотя на нем не осталось никаких следов, в центральном лифте застрял кто-то из американцев. Зачем-то он нажал кнопку шестого этажа, которая еще накануне была заблокирована, лифт закрыл двери, поехал и остановился. Побежали за монтером, и выяснилось, что по непонятной причине «обесточилось целое крыло, мать его за ногу!», и дело вовсе не в том, что шестой этаж был заблокирован!.. Пробежала Лидочка, управляющий проскакал, и началась обычная нервотрепка, которая происходит в отеле, когда готовится президентский визит.
Уборщица Зина со своими швабрами и пластмассовым ведром потихоньку убралась в свою каморку, замкнула дверь на ключ, пристроилась на узенькую кушетку, выложила из кармана папиросы, а из шкафа достала теплую чекушку.
Пить на работе строго воспрещалось, и эта зараза Лидочка Арсеньевна, если поймает, обязательно уволит ее, она уже так Машу Пронину уволила в прошлом году, поэтому у Зины была припасена еще бумажечка, а в ней толченый лавровый лист. Посыпал на язык, и никакого тебе запаха, и не докажет никто!..
Из кармана полосатого форменного платья Зина достала американскую бутылочку — они с телеги-то посыпались, раскатились, и она одну прибрала, хоть попробовать, что это за вода такая, раз ее из-за моря прут!
Предвкушая удовольствие — все тут у нее есть, и чекушка, и чем запить, и лаврушка, чтоб зажевать, и папироса, чтобы покурить на свободе, — она открутила пробку, нюхнула, зажмурилась и опрокинула в себя примерно половину бутылки водки.
Лицо у нее сначала сморщилось, но постепенно разгладилось, стало довольным, она подышала открытым ртом, осмотрела американскую бутылку, вздохнула и попила из нее.
Вода как вода, успела подумать Зина. Ничего такого особенного в ней и нету.
Подумав так, она вдруг схватила себя за горло, которое стиснула судорога, глаза у нее вылезли из орбит, и сначала она увидела поле, полное васильков и ржи, а в поле дорогу. По дороге идет мать и машет ей, Зине, платком, а она, маленькая еще, бежит, бежит навстречу, и пяткам щекотно и тепло бежать по дороге, по которой только прошел трактор.
Потом она еще подумала, что Виталику всего пятнадцать, пропадет теперь, в колонию его отправят, и напоследок удивилась, зачем так плохо жила.
Все словно начерно, все будто надеялась, что вот-вот заживет в полную силу, как и должен жить человек, все думала, что времени у нее навалом!.. А времени не было вовсе, вот как все обернулось.
И еще не сказала Виталику, как она его любит и как он на отца похож, а отец был хороший, добрый.
Так ничего и не успела уборщица Зина, потому что умерла.
Она повалилась вперед, ударилась лицом о край стола, американская бутылка выпала у нее из руки и покатилась, и закатилась под кушетку.
Из нее потихоньку выливалась американская вода.
Человек, следивший за ней от самого лифта, через час вошел в комнатушку, равнодушно посмотрел на Зину, нагнулся, нашарил бутылку, аккуратно завернул крышку и сунул ее в карман.
Вышел, прикрыл за собой дверь, посмотрел по сторонам и тихо и сильно ударил в замочную скважину.
Замок щелкнул, закрылся.
Человек еще постоял и пошел по коридору.
* * *— Выпишу, да и все! — Главврач брал из высокой стопки толстые истории болезней, наспех читал и складывал в низкую стопку. Таким образом получалось, что высокая стопка становилась все ниже, а низкая стопка все выше. — Куда мне ее девать, товарищ милицейский?!. Вот видите, истории?
