Евгения Горская - Карма несказанных слов
– Нет. Ира не станет на работе роман заводить, у Нонны под носом. Да и не нужен ей роман, у нее муж есть. Зачем ей браком рисковать? Я с Липавиным тоже иногда курю. И ты куришь. Это же не значит, что мы любовники. И потом, знаешь, она Диму любит.
– Ни за что не поверю. Только себя она и любит, а больше никого.
– Любит, любит, – покивала Лена. – Я знаю.
– Все-таки у Ирки с Липавиным особенная дружба, – не унималась Люся. – Помнишь, как Лева Беллу подставил? Так это Ирка разнесла по институту, что из-за Беллы образцы загубили.
Лена эту отвратительную историю знала. Пожилая незаметная Белла Григорьевна работала в институте с незапамятных времен и всегда выполняла одну из самых тяжелых и требующих предельного внимания операций – готовила компьютерную версию общих чертежей приборов, по которой в дальнейшем шло их изготовление. На эту работу всегда отводилось как минимум несколько дней, однако разработчики отдельных чертежей, как правило, в срок их сделать не успевали, приносили изменения в последний момент, и Белла Григорьевна переделывала все по много раз, никогда не возмущаясь. С полгода назад Липавин вечером накануне сдачи общего чертежа принес очередное изменение, при внесении которого Белла Григорьевна ошиблась, и вся партия приборов была забракована. Изменения Липавин принес не только тогда, когда уже не имел права ничего менять, но еще и после окончания рабочего дня, и безотказная Белла Григорьевна трудилась до глубокой ночи. Партия приборов была забракована, Нонна Михайловна требовала объяснений, и Лева Липавин без всякого стеснения свалил вину на несчастную женщину, ни словом не обмолвившись, что последние изменения внес, мягко говоря, с несоблюдением сроков. Истина выяснилась совершенно случайно: как раз когда Лев принес поправки, с Беллой зашла поболтать ее подружка, одна из старейших работниц института, доктор наук Марина Сергеевна Исакова. Марина Сергеевна и рассказала Нонне, как и почему институт понес значительные убытки. Историю спустили на тормозах, хотя, по словам Люси, Нонна с тех пор Липавина на дух не выносит.
– Лен, правда, я чувствую, что Ирка в этом замешана. В краже приборов. Не знаю как, но замешана.
Лена промолчала: интуиция у Люси была отменная. Печка сообщила, что курица разморозилась, Лена достала сковородку.
– Давай я, – отодвинула ее подружка, ловко разрезала курицу и уложила куски на сковороду. – До чего же есть хочется…
Люся смотрела на готовящуюся еду такими несчастными глазами, что Лена поняла:
– Ты что, с утра голодная ходишь?
– Да, – грустно ответила подруга, – в институте ни одной свободной минуты не было, а потом я тебя ждала, потому что ехать домой, когда такие дела творятся, не могу. Вдруг еще что-нибудь произойдет?
– Что произойдет, горе мое?
– Не знаю. Убьют кого-нибудь или что-нибудь свистнут. Сама, что ли, не понимаешь?
Они посмотрели друг на друга и расхохотались, хотя ничего смешного во всем, что произошло, не было. И принялись опять изучать списки.
– Лена! – ахнула Люся через несколько минут, – Смотри: Митрофанов И. Г., 20.34. Это Игорь Митрофанов, он не мог выйти в 20.34. Он вышел вместе со мной, около пяти. Мы с ним еще покурили на крыльце. Он в пятницу последний день работал, в частную фирму уходит.
Люся ошарашенно смотрела на Лену.
– Он вышел вместе со мной и отдал пропуск.
– Кому отдал? – Лена уставилась в бумаги. – Охраннику?
– Н-нет. Не помню. – От волнения Люся даже укусила себя за палец. – Лена! Он отдал его Магулову. Точно! Игорь программист, как и Вовка. Они подошли к проходной вместе, потом Игорь отдал пропуск Магулову. Тот ушел, а мы с Игорем на крыльце постояли. Ты видишь? – Люся ткнула пальцем в бумагу. – Магулов вышел в 17.14, а я в 17.15. Значит, Игорь вышел по Вовкиному пропуску. Я когда к проходной подходила, они через турникет переговаривались. Вот ведь бедолага…
– Это ты про Магулова?
– Конечно. Про кого же еще? Если мы его за пять минут вычислили, значит, другие еще быстрее вычислят. Колоть его надо, Лена. Прижать фактами и заставить признаться.
– Перестань. Нужно все Нонне рассказать. Или Юрию Викторовичу.
Они поглазели друг на друга, и подруга решила:
– Давай вино вчерашнее допьем.
– Давай, – согласилась Лена, – заслужили.
К тому же курица была готова и выглядела восхитительно, радуя румяной корочкой.
Звонок в дверь раздался неожиданно.
– Кого это черт несет? – удивилась Люся.
Лена удивилась тоже: к ней редко приходили нежданные гости. К ней вообще редко приходили гости.
– Нина Ивановна, здравствуйте, – обрадовалась Лена, увидев стоявшую в дверях пожилую женщину. – Заходите, мы как раз ужинать собрались.
– А я тебе пирожков привезла. Помнишь, какие они у меня вкусные?
– Помню, конечно. Спасибо. – Лена взяла пакет с пирогами, завернутыми в фольгу.
– Здравствуй, Люсенька, – Нина Ивановна вошла в кухню. – Что это вы выпиваете? Повод какой?
– Так просто, – отозвалась Лена, доставая еще одну тарелку и рюмку.
– Ну и я с вами выпью. Иногда выпить не грех.
Лена любила Нину Ивановну, много лет помогавшую по хозяйству Лучинским. Жила та в деревне Кустарево, расположенной рядом с дачным поселком, и когда-то еще совсем молоденькой девушкой сидела с маленькими Нонной и Димой Лучинскими, все лето проводившими на даче, а потом, когда те выросли и умерли старшие Лучинские, Нина им продукты покупала, готовила, стирала, сажала овощи. Когда Нонна и Дима осиротели и денег у них почти не осталось, она сама их подкармливала, утверждая, что вырастила фрукты и овощи на их же участке. Сейчас Лучинские платили Нине Ивановне щедро. И очень ее любили.
– Позвонил сегодня Дима, – объясняла старушка, – обрадовал, что Ирка опять домработницу выгнала. Мол, не могла бы я у них пожить, пока новую не найдут? Нет, говорю, пожить не могу, а два раза в неделю приезжать буду, а то ведь она, Ирка-то, его голодом заморит. Заодно вас пирожками накормлю.
– Спасибо, Нина Ивановна, – похвалила пироги Люся. – Страсть какие вкусные!
– Ешьте, девочки. Худые вы обе, скоро светиться начнете. Ты когда тетку-то на дачу повезешь? – поинтересовалась она у Лены.
– В эти выходные точно не успею. В следующие, наверное.
– Привози поскорее. Я уж соскучилась по Лизавете. Она мне как родная. Она, ты да Дима с Нонной. – Женщина вздохнула. – Ирка-то, наверное, и меня скоро выживет. Вы не поверите, как с ней поговорю, так капли сердечные пью.
– Она вам хамит? – поразилась Лена.
Это было странно: Ира, которая вообще-то не стеснялась демонстрировать нелучшие стороны собственного характера и которой, как иногда казалось Лене, доставляло удовольствие откровенно обижать окружающих, при Дмитрии Михайловиче всегда вела себя безупречно.
– Уж не знаю, хамит она или не хамит, а видеть я ее не могу. При нем-то она как шелковая, и улыбнется, и спасибо скажет. А когда его нет, меня вовсе не замечает. А если замечает, так еще хуже. Вот недавно…
Месяца полтора назад, когда еще лежал снег, Дмитрий Михайлович и Ирина решили провести выходные на даче. Предупрежденная хозяином, что они приедут, Нина Ивановна специально позвонила Ирине спросить, какую еду им приготовить.
– Все равно, – равнодушно произнесла та.
– Может быть, творог купить или йогурт какой? – не унималась домработница.
– Да все равно мне, – уже раздраженно сказала молодая хозяйка. – Ну купите йогурты.
– Какие? – не отставала от нее Нина Ивановна.
– Мне все равно, – отчеканила Ирина. – Вы что, не понимаете? Мне – все – равно.
Нина Ивановна купила йогурт с клубникой.
Утром, когда Дмитрий завтракал, а домработница возилась у плиты, спустившаяся на кухню Ирина заглянула в холодильник и сказала мужу:
– Дима, съешь йогурт, он с клубникой, у меня на нее аллергия.
Сказано это было тихо, чтобы муж думал, будто она не желает обижать домработницу, а на самом деле Ирина, конечно же, хотела, чтобы та ее услышала. И прекрасно знала, что Нина Ивановна все слышит.
Йогурты Дмитрий Михайлович терпеть не мог, никогда их не ел, и Нина Ивановна выбросила их, как только хозяева уехали. Даже домой брать не стала.
– Господи! – ахнула Лена. – Да вы бы сказали Дмитрию Михайловичу, зачем же такое спускать?
– Ну ее к черту, – махнула рукой пожилая женщина, – если я все рассказывать буду, язык отвалится. Еще раз пакость какую-нибудь устроит, я уволюсь. Пенсия у меня есть, огород есть. Проживу. Нонну только жалко.
– Нет, – решила Лена, – вы как хотите, а я ему сообщу. Нет, лучше Нонне скажу. Она решит, как ему подоходчивее объяснить.
– Да он что, сам не видит? Все он видит, Лена, не маленький. Ладно, пойду я, девочки, а то на электричку опоздаю.
