Данил Корецкий - Менты не ангелы но...
— Петр Семенович, в присутствии этих незаинтересованных граждан мы сейчас осмотрим вашу сумку. Вы не против? — Звягинцев старательно разыгрывал вежливость и объективность.
— Я же уже сказал, что не против, — с нотками раздражения отозвался Иванов. — Только давайте побыстрее!
Что-то в этом ответе насторожило участкового, но отвлекаться от установленной процедуры он не стал.
— Пожалуйста, Марфа Ивановна, проверьте содержимое сумки.
Женщина заглянула внутрь, вытащила пакет молока, сигареты, булочки, накрыла все это газетой.
— Вот, больше ничего нет! — с чувством исполненного долга доложила она. Муж кивнул.
— А что там может быть? — пожал плечами Иванов. — Давайте мое пенсионное, и я поеду…
«Вот идиоты!» — подумал участковый. А вслух спокойно сказал:
— Федор Степанович, вы тоже осмотрите сумку.
И многозначительно показал глазами: мол, смотри хорошенько!
Но Селедцов пошарил внутри рукой и снова кивнул.
— Да, больше ничего нет.
«Дважды идиот!»
— Ну, раз нет, значит, нет. Переверните еще на всякий случай, потрясите…
Звягинцев вдруг перехватил напряженный взгляд лоха. Кажется, тот что-то заподозрил.
Селедцов перевернул сумку, потряс. Патроны высыпались на стол и со звоном запрыгали по покрывающему столешницу стеклу.
— Ой, что это? — удивилась Марфа Ивановна.
— Это патроны, — не менее удивленно пояснил супруг. — От мелкашки. Калибр — 5,6 миллиметра.
— Петр Семенович, — обращаясь к лоху, спросил Звягинцев. — Откуда в вашей сумке боеприпасы?
— Что за ерунда! — несколько оторопело ответил он. — Это не мое. Их там не было и быть не могло!
— Но вы же их видите! И я вижу! И понятые видят! Зачем вам боеприпасы? У вас есть оружие?
— Я вам говорю, что это не мои патроны! Хватит тут комедии разыгрывать! Что вы от меня хотите?
Иванов снял шляпу, пригладил редеющие седые волосы и вытер платком взмокревший лоб.
«Совсем обнаглел!» — подумал участковый и, обращаясь к Селедцову, попросил:
— Федор Степанович, составляйте протокол, вы это хорошо умеете. А я на минутку отлучусь.
Выйдя в коридор, он тщательно закрыл дверь, достал мобильный и набрал номер эксперта.
— Игорь, ты можешь быстро сделать мне справку по патронам?
— Сегодня не смогу. Давай завтра.
— Нет, это не годится. Давай сегодня, с меня пузырь.
В голосе эксперта появилась заинтересованность.
— Когда отдашь? Надеюсь, до получки ждать не придется?
— Сразу же. В обмен на справку.
— Ну ладно. Только коньяк, а не водяру. Или подходи завтра.
«Вот жлоб, — подумал Звягинцев. — Знает, что деваться мне некуда, вот и банкует».
— Ну, так как? — гнул свою линию Игорь.
— Хорошо. Договорились.
— А что за патроны?
— Самые обыкновенные, малокалиберные. Пять штук, с целыми капсюлями.
— Это проще. Заходи через час, с коньяком.
— Ладно, — кивнул Сергей, будто собеседник мог его видеть.
Потом он позвонил в дежурную часть, попросил прислать транспорт за задержанным. В ожидании машины подписал акт обнаружения и изъятия патронов, отобрал объяснение у Иванова, потом у Марфы Ивановны, а опытный Федор Степанович написал объяснение сам. Он успел еще составить подробный рапорт, когда дверь без стука распахнулась, и на пороге появился улыбающийся Пестиков.
— Карета подана! — громогласно объявил он. И подмигнул Звягинцеву: — Видишь, Сергей, опять свиделись! А ты прощался! — сержант захохотал. У него было отличное настроение. И Звягинцев улыбнулся. Он тоже был доволен: все шло без сучка, без задоринки.
— Товарищи понятые, спасибо, можете быть свободны! — объявил он. И повернулся к очкарику: — А вам, Петр Семенович, придется проехать с нами до окончательного выяснения!
— Да что тут выяснять! — возмутился пенсионер. — Мне домой давно пора! Я буду жаловаться!
— Ничего, это ненадолго, — успокоил Сергей. — Как раз и пожалуетесь, если захотите. А потом мы вас и домой отвезем…
— Ага, щас! — довольно громко сказал водитель. — Нам как раз на это дармовой бензин выдают…
С короткой остановкой у магазина они отвезли приунывшего Иванова в отдел, Звягинцев поместил его в «аквариум»,[8] а сам отправился на третий этаж, в экспертную группу.
Игорь Коняев в синем халате задумчиво ел яблоко. На столе перед ним стояли женские туфли на «шпильке». Туфли были перепачканы грязью. Рядом лежали два складных ножа.
— Ну? — встретил он участкового вопросительным взглядом. — Я все дела отложил, тебя жду.
— На, держи, — Звягинцев протянул бутылку коньяка, и она мгновенно исчезла в столе. Потом вынул из кармана полиэтиленовый пакетик с черными цилиндриками.
— А вот патроны!
— Молодец, люблю конкретных людей!
Коняев взял лупу, осмотрел капсюли, покачал пальцами пули. Потом достал бланк, написал несколько строк, размашисто расписался.
— Справка готова! — торжественно объявил он. — Изъятые патроны являются боеприпасами! Такой вот установлен юридический факт!
— Что и требовалось доказать! — улыбнулся Сергей и вставил документ под скрепку, схватывающую несколько листков серой бумаги, исписанных некрасивыми почерками, наверняка с орфографическими ошибками. Но это были не просто листки, это был проверочный материал по факту совершенного преступления. И орфографические ошибки дела не портили, зато могли испортить кому-нибудь жизнь и биографию.
Сергей вздохнул: очкастый гражданин Иванов еще не понял, что его ждет. Настроение снова ухудшилось.
От эксперта Сергей направился на второй, «начальственный этаж», постучал в высокую полированную дверь с табличкой «Видин А. А.»
— Сан Саныч, можно войти?
— Я тебя не вызывал, Звягинцев, — грубым голосом отозвался подполковник.
Он сидел за столом и что-то писал.
— Иди, работай, выполняй указание начальства!
Выставив перед собой исписанные листки как оправдание, Сергей просочился в кабинет.
— Сан Саныч, ваше указание выполнено, — сказал он. — Преступление раскрыто и задокументировано. Подпишите сопроводительную в следствие.
— Ну, и что ты там стоишь? Давай, показывай!
Звягинцев положил на начальственный стол листки с каракулями. Подполковник привычно пролистал их.
— Молодец! Быстро, четко, качественно. Даже не ожидал от тебя такого!
Сергей рассматривал носки своих запыленных туфель.
— Ну, и что ты молчишь? Ведь можешь же, когда захочешь… Ладно, иди в дежурку, регистрируй… А где задержанный?
— В клетке.
— Кто такой?
— Пенсионер из Батайска.
— А-а-а… А чего ты такой хмурый? — машинально спросил начальник МОБ, возвращаясь к своим бумагам.
— Совесть мучает…
Видин вскинул голову. В глазах его читалось изумление.
— При чем здесь совесть? Это наша работа! А совесть пусть тебя дома мучает! Ты меня понял? Материал хороший, качественный, следователь его оформит — и пролетит в суде сизым голубем!
— Мне от этого не легче. Он ведь ни в чем не виноват.
— Ну, и дурак! Запомни: мне ты ничего не говорил. Если не понял, то вполне можешь поменяться местами с этим пенсионером. Ты этого хочешь?
— Нет, товарищ подполковник. Не хочу…
— Вот и правильно. И помни: сначала работа, а потом все остальное. И главное: никаких сомнений в своей правоте — ты ведь представитель власти! Ты меня понял?
— Понял.
— Ладно. На сегодня можешь быть свободным. Иди, отдыхай. Завтра на работу к девяти часам.
Тяжело вздохнув, Звягинцев повернулся через правое плечо и вышел из кабинета. Но домой пришел поздно вечером и в лоскуты пьяный. На этой почве у него случился серьезный скандал с женой.
Зато на следующий день на работе он стал героем. Вначале Толян Ефимов подмигнул, дружески хлопнул по плечу.
— Шабанов сказал, ты хороший материал собрал, качественный!
Мучимый похмельем Сергей только плечами пожал.
Потом подполковник Видин торжественно объявил на оперативке:
— Обращаю внимание всех, что Звягинцев выполнил мое вчерашнее распоряжение и в течение нескольких часов сумел раскрыть опасное преступление на своем участке. Следствие возбудило уголовное дело, подозреваемый задержан. По итогам работы за квартал Сергей Викторович будет поощрен. Учитесь работать и использовать скрытые резервы!
У Звягинцева болела голова, но он был доволен. Сейчас сослуживцы ему искренне завидовали. Потому что он на некоторое время соскочил с кукана Водяного. Теперь очередной жертвой начальника станет кто-то другой.
— А вам есть над чем работать! — продолжил подполковник, и голос его набирал привычную озлобленность и силу. — У нас наблюдается снижение показателей по линии административной практики. В течение двух-трех дней необходимо исправить положение и составить десять, а лучше пятнадцать протоколов! Задача ясна?
