Леонид Звмятин - Смерть приходит в розовом
— Одинок, — не стал я размышлять над ответом, но все же следом спохватился: не хватало еще того, чтобы она напросилась ко мне в гости, и счел нужным признаться: — У меня сейчас мама живет, приехала погостить.
— Я не собираюсь к вам на чашечку кофе, — догадливо проговорила она и улыбнулась.
Сидевшая напротив меня дама в розовом, конечно, умела вести себя в обществе, в ней не проглядывали та жестокость и наглость, что видел и слышал в квартире Тамары. Смотрелась она весьма элегантно, и никакой развязности, словно отбывала срок не в колонии, а в школе благородных девиц. Вне всяких сомнений, натура она артистичная, может сыграть экспромтом и без фальши, так что флирт флиртом, а бдительность бдительностью, иначе можно оказаться в качестве оболваненного.
Вечер продолжался, наши отношения становились более доверительными, но вот говорили ли мы друг другу всю правду? По крайней мере, я лукавил, перемежал ее с ложью. Не думаю, что и она восседала передо мной полностью открытой, ее «коммерческая» деятельность не позволяла делать подобное.
14
Мы наверняка неплохо смотрелись вдвоем. Происходи наша прогулка днем, на нас обращали бы внимание. Оба высокие, стройные, да и не обремененные годами. А так приходилось вышагивать по опустевшим улицам, не встречая даже припозднившихся прохожих. Лишь иногда проносились мимо машины. Оно и понятно — часы уже предутренние, скоро рассвет.
Цокот ее каблучков раздавался окрест, и под этот ритмичный перестук, держа свою новую знакомую за руку, я, как бы возвышенно, молчал, на самом деле размышляя над сложившейся ситуацией. Очевидно одно: мне ни к чему чрезмерно настаивать на продолжении знакомства, и в то же время нельзя упускать эту особу из виду. Она — пока единственная, кто знает наверняка тайну двух убийств. Она — кратчайший путь к познанию истины, но пользоваться этим путем надо крайне осторожно, он сродни узкой горной тропке: один неверный шаг и — пропасть.
— А вот и мой дом, — проговорила она с нескрываемым сожалением.
Мы остановились напротив знакомого мне подъезда.
— Мне было очень приятно провести с вами этот вечер, — начал я прелюдию расставания.
— Мне тоже, — согласилась она.
— Буду с болью вспоминать его, — лукавил я.
— Почему с болью? — удивилась она.
— Боль об упущенном, невысказанном, о потерянном, — перечислял я с налетом грусти, и получалось все складно, как у человека очарованного и покинутого.
— Чтобы ваша боль не оказалась острой, давайте продолжим наш вечер общения, — вдруг предложила она, и мне оставалось лишь теряться в догадках по поводу ее намерений. Было непонятно: то ли она преследовала какой-то свой узкий интерес, то ли не хотела оказаться вновь в одиночестве, а может быть, в ней заполыхало то чувство, что волнует с первого взгляда? Не исключено, в ее ожесточившемся сердце таилась в уголке любовь и сейчас напоминала о себе.
— Вы приглашаете меня в гости? — играл я сцену счастливого удивления.
— Да. Как говорят в таких случаях, на рюмку чая.
— Просто не ожидал, даже и в мыслях не держал, — старался я выглядеть и галантным, и растерянным.
— Бросьте менжеваться, — все же вылезло из нее жаргонное словечко.
Квартира впечатляла. Обставлена дорогой мебелью и напичкана всевозможной бытовой техникой, но сразу рождалось ощущение какого-то неуюта, возможно, от того, что не был продуман интерьер и все сделано с холодным расчетом, но без души.
Со словом «присаживайтесь» она показала мне на кресло, сама же прикатила небольшой раскладывающийся столик. Пара бокалов, бутылка дорогого вина и фрукты в вазе на ножке — вся его сервировка. Было обещано еще кофе, сваренное по какому-то особому методу. Зазвучала легкая музыка, она исходила как бы от стен. Все располагало к пикантному продолжению.
В полумраке комнаты горел лишь настенный светильник, соприкоснулись и звякнули наши бокалы. Но не успели мы даже вдохнуть аромат вина, как дал о себе знать сотовый телефон. Прежде чем подняться на его призывные сигналы, она посмотрела на настенные часы и недоуменно пожала плечами по поводу столь позднего звонка. Вынула аппарат из сумочки, нажала кнопку, посмотрела, с какого номера ее беспокоили, и проговорила:
— Алло! Ты чего не спишь?
Затем внимательно слушала неведомого мне ночного абонента и принялась успокаивать:
— Какого известия ты ждешь? В газетах могут и не напечатать, а узнавать самой не рекомендую, могут засечь. Все нормально, уверена на сто процентов. Ну, не хватились пока, возможно, не велика шишка, — Светлана покосилась в мою сторону и тут же сменила тему: — Была в ночном клубе. Познакомилась с очень интересным молодым человеком. Зовут Михаилом. Он у меня в гостях. Жалко, что поздно, а то мы пришли бы к тебе. Развеялась бы от тяжких дум. А хочешь сейчас с ним поговорить? Познакомишься. Ну, развейся немного, развейся.
Светлана протянула мне трубку.
— Поговорите с ней, пожалуйста, — попросила она и пояснила: — Это та самая подруга, о которой я рассказывала, у нее упадочное настроение.
Я не ведал, о чем вести речь с пребывающей в депрессии женщиной, но трубку взял, решив для начала представиться:
— Алло. Доброй ночи вам. Это Михаил с вами разговаривает.
В ответ не было произнесено ни звука.
Я еще трижды бросал в трубку короткие, как сигнал бедствия, «алло», но со мной не желали общаться. В некоторой растерянности отнял аппарат от уха и только тут посмотрел на дисплей. Обозначенные на нем цифры номера телефона звонившей женщины привели меня в состояние, близкое к шоковому. Я пытался разговаривать с Верочкой. И по тому, что она не проронила ни слова в ответ, можно было сделать вывод, что она была ошарашена не меньше, чем я сейчас. Конечно, голоса бывают схожими, но от этого потрясение, что она испытала, едва ли меньше, и ей наверняка хотелось в эти мгновения, будь крылья, прилететь сюда и либо подтвердить, либо развеять свои подозрения.
— Тишина, возможно, отключился, — я возвратил трубку Светлане.
— Алло! Чего молчишь? — попыталась уже она вытянуть у подруги хоть слово.
Судя по тому, как посерьезнело лицо, ей это удалось. Выражение лица менялось, как узоры в калейдоскопе: то удивление, то недоверие, то растерянность.
— Шутишь, — произнесла она, и было не ясно: то ли выговаривала, то ли спрашивала. — Хорошо, — как-то сразу покладисто согласилась Светлана и пожелала спокойной ночи.
— Вы извините ее, — обратилась она уже ко мне после того, как закончила разговор. — Перед ликом смерти ей не до радостей и развлечений.
Я сочувственно вздохнул.
Мы вновь взяли в руки бокалы, но в наши отношения уже незримо вкралась натянутость. Я не ведал, что сказала напоследок хозяйке квартиры Верочка. Открыла ей глаза на возможный обман? Предупредила, кем я был на самом деле? Сообщила непреднамеренно, не зная, что я уже несколько суток как занесен ее подругой в список несуществующих на этом белом свете. А почему непреднамеренно? А если они сообщницы? О чем Верочка беспокоится, не смыкая ночью глаз? Ждет какого-то известия, и ждет его из газет. А его все нет, потому что пока кто-то не спохватился.
Весь мысленно воспроизведенный мною телефонный разговор ошпарил изнутри догадкой: так это же о моей гибели должно быть напечатано сообщение в газете, а не появилось оно потому, что пока не обнаружили мой труп. Вот начну разлагаться, соседи почувствуют запашок, и тогда все узнают о моей смерти. Несомненно: они сообщницы, и странно, что такая мысль не посетила меня раньше. А теперь ситуация щекотливая. Я для них опасен, так как иду по их следу, дышу им в затылок, и ответа с их стороны следовало ожидать самого решительного и жестокого. Как же это я так «лопухнулся», имея неосторожность делиться всеми фактами и домыслами с Верочкой?! Вот уж не ожидал, что такая скромная, кроткая женщина заложила душу сатане во имя пока неизвестных мне устремлений. Да, ситуация щекотливая, основное сейчас для меня — покинуть квартиру, и как можно быстрее.
— Трагично, очень трагично, когда человек, еще не познавший всех прелестей жизни, видит близость своей кончины и ничего не может поделать, чтобы отодвинуть смерть, — нарушив молчание, с глубоким сожалением произнес я, и мне подумалось: этот монолог больше походил на короткую эпитафию самому себе, ибо не исключено, что и я нахожусь сейчас в западне и противоположная сторона только и ждет удобного момента.
— Это вы о моей подруге? — откликнулась Светлана на мое высказывание.
— Да, о ней, — кивнул я и признался: — Знаете, все веселье разом улетучилось из души.
Помолчал немного, тупо уставившись на бокал с вином, и предложил:
— Давайте встретимся сегодня вечером и навестим вашу подружку.
Ни согласия, ни возражения не последовало.
