Сесил Форестер - Возмездие в рассрочку
— Нет, — сказал он. — Мне надо домой.
И ушел. Даже став владельцем двадцати семи тысяч фунтов стерлингов, мистер Мабл не позволил бы себе провести вечер не в убогой, полутемной гостиной с окном, выходящим в сад, а еще где-то… Ибо там в любой момент может появиться какой-нибудь бродяга… или бездомная собачонка, из тех, что любят рыть землю…
Глава 6
Как-то вечером, спустя несколько дней, мистер Мабл явился домой более легкой, чем обычно, походкой и с более легким, чем всегда, сердцем. Даже если ты все время живешь в тени виселицы, все равно у тебя невольно кружится голова, если ты только что положил на особый счет, открытый в новом банке, сумму в двадцать семь с хвостиком тысяч фунтов стерлингов, и директор банка, подобострастно улыбаясь, поздравлял тебя и желал дальнейших успехов, и вы с ним серьезно и вдумчиво обсудили условия вклада, и ты решил, что лучше всего вложить все деньги в ценные бумаги — за исключением тысячи фунтов, которые пойдут на выкуп в собственность дома 53 по Малькольм-роуд. Но даже за вычетом этой суммы тебе будет идти солидный годовой доход — тысяча двести фунтов; правда, немалый кусок из этой суммы — как сокрушенно заметил директор — съест подоходный налог.
Мистер Мабл небрежным, необычным для него движением кинул свой котелок на вешалку и, только что не пританцовывая, прошел в столовую, где застал всю семью в сборе. Энни и дети пили чай.
— Ты сегодня так рано, Уилл, — сказала миссис Мабл, без тени недовольства вскочив со стула, чтобы приготовить мужу поесть.
— Рано, это уж точно… точно, — откликнулся мистер Мабл и весело плюхнулся в кресло, стоящее возле камина.
Странно, но его нисколько не раздражало, что Энни всегда говорит только очевидные вещи. Семнадцать лет назад, когда он, без всякого пыла, ухаживал за будущей своей женой, больше всего, пожалуй, его привлекало в ней то, что ему не нужно было ломать голову, как ее развлечь… И все же сейчас он не без удовольствия представил себе, как сообщит ей нечто, что удивит ее и пробудит в ней самый живой интерес; эту сцену он предвкушал уже несколько дней.
— Какие новости в школе, Джон? — спросил он. Прежде чем ответить, Джон спокойно допил свой чай. Такая была у него манера.
— Все нормально, — сказал он наконец. Ни за что на свете он не стал бы употреблять три слова там, где можно было обойтись двумя.
Мистер Мабл заранее знал, что существенной информации ему из Джона не вытянуть. Но его это не смущало: он был уверен, что следующие слова вызовут у сына неординарную реакцию.
— В конце полугодия заберешь из школы документы, — произнес он.
Джон с легким стуком поставил чашку на блюдце и уставился на отца.
— Вот как?
Опять два слова!.. Это начинало раздражать мистера Мабла.
— Да, вот так. Со следующего полугодия запишу тебя в колледж.
Мистер Мабл был разочарован: Джон молчал. Откуда Маблу было знать, что сын слишком потрясен, чтобы выразить свои чувства словами?.. За четыре года, которые он провел в школе, он свыкся с ней, даже полюбил ее — и с радостью ждал последнего выпускного года, вернее — тех маленьких привилегий, которыми пользуются выпускники. И вот эту радость у него бесцеремонно отбирают. И посылают его доучиваться в колледж. Сайднэм был колледжем открытого типа (и относился ко второму разряду, хотя Джона в его возрасте такие тонкие различия совсем не смущали), и среднюю школу, где учился Джон, даже упоминать было невозможно рядом с этим аристократическим заведением, воспитанники которого носились на мотоциклах и высоко задирали нос.
Для молчаливого, но обладающего чувствительным сердцем Джона именно тут таилось самое неприятное. Перейдя в Сайднэм-колледж, он оторвется от друзей, которых приобрел за четыре долгих года. Он станет презирать Мэнтона, Прайса и маленького Джонса с его криво сидящими очками. Разумеется, этого ему очень не хотелось, но ведь именно этого, как он предвидел, от него будут ждать. На какой-то момент Джон очень ясно увидел, что ему предстоит. В колледже на него будут смотреть как на существо второго сорта — и соответственно обращаться с ним, а ребята из старой школы инстинктивно начнут относиться к нему враждебно. Короче говоря, он надолго окажется в подвешенном состоянии.
— Ответь же, наконец! — досадливо сказал мистер Мабл. — Сидишь тут как пенек с глазами.
— Спасибо, папа, — ответил Джон, опустив в тарелку взгляд.
— Обязательно тебе надо все испортить, парень. — Мистер Мабл уже не мог успокоиться. — Можно подумать, тебе вовсе не хочется туда переходить. В лучший открытый колледж Англии! И еще, — мистер Мабл пустил в ход самую соблазнительную приманку, — если будешь хорошо учиться и достойно себя вести, то можно будет поговорить и о мотоцикле, которым ты в прошлый раз так восхищался.
Но все его старания были напрасны. Джону даже мотоцикл не был нужен, если для этого приходится переходить в колледж. Заговори отец про мотоцикл сначала, Джон и колледж воспринял бы по-другому. А так… Он снова пробормотал «спасибо», гоняя крошки по скатерти. Мистер Мабл махнул рукой и повернулся к своей любимице Винни.
— Ну а ты что скажешь, принцесса? — произнес он с потугой на нежность, и это было так непривычно, что произвело прямо противоположный эффект. — Тебе чего бы хотелось больше всего?
Вопрос этот явно не подходил для того, чтобы вот так, неожиданно обрушить его на четырнадцатилетнюю девочку, даже если ей и должно было вот-вот стукнуть пятнадцать. Винни надолго задумалась, теребя край платья, потом подняла взгляд и испугалась, обнаружив, что все в комнате смотрят на нее. Торопливо перебрав разные варианты ответа, она в конце концов решила назвать то, чему больше всего завидовала, глядя на больших девочек.
— Зеленый пояс для чулок, — сказала она.
Мистер Мабл громко, почти без притворства, расхохотался.
— Ты получишь гораздо больше, — сказал он сквозь смех. — На этой неделе купим тебе новые платья, оденем тебя с головы до ног. Что бы ты сказала, если бы я записал тебя в хорошую школу, где учатся настоящие юные леди, которые по утрам совершают верховые прогулки, и у них есть всякие красивые вещи, какие только можно себе представить, а у тебя в подругах будут дочери лордов, а?
— Это было бы великолепно, — сказала Винни. Но особенного восторга она не чувствовала. Слишком уж неожиданно отец выложил свой сюрприз. Тем не менее она в общем была довольна. — А это правда? — спросила Винни. — Мы в самом деле получим все, что захотим?
— Конечно правда. Что захотите, то и получите, — ответил мистер Мабл, воодушевленный тем, что хотя бы у Винни добился успеха.
— А что же получит мама? — разошлась Винни.
Мистер Мабл повернулся к жене, которая, войдя в начале этого странного разговора в столовую, тихо села у него за спиной. Мабл посмотрел на жену, и та задумалась, сконфузившись, как всегда.
— Все, что захочу? — спросила она скорее для того, чтобы выиграть время.
— Все, что захочешь, — подтвердил мистер Мабл.
Миссис Мабл дала волю своей фантазии, ненадолго забыв про тесные денежные рамки, в которых жила всю жизнь. Мысли ее, как это часто с нею бывало, улетели в зеленые поля, к залитым солнечным светом живым изгородям. Духовно ограниченных людей Бог часто награждает ярким воображением: перед ее мысленным взором появился солнечный пахнущий цветами луг, над ним жужжали пчелы, на заднем плане плавными волнами вздымались невысокие сонные холмы, поросшие лесом, а рядом с Энни, конечно, был Уилл, милый, ласковый, немного влюбленный.
— Ну, мама!.. Нельзя ли чуть-чуть побыстрее? — не выдержала Винни.
Миссис Мабл попыталась, по мере своих способностей, облечь расплывчатые мысли в слова.
— Мне бы хотелось новый дом. И красивый сад рядом…
Мистер Мабл не ответил. Он молчал, но молчал так, что все повернулись к нему. Он съежился в своем кресле, буквально ссохся, став почти наполовину меньше того человека, который совсем недавно вошел сюда. Лицо его побледнело, губы шевелились беззвучно. Потом он пришел в себя.
— Этого не будет, — сказал он. — Этого не будет никогда.
Увидев их лица, он понял, что ведет себя слишком странно, и попробовал смягчить впечатление.
— Нынче приобрести новый дом трудно, — сказал он обычным голосом. — Что касается меня, я люблю этот старый дом и не собираюсь уезжать отсюда… Ты больше ничего не можешь придумать, мать?
В конце концов им удалось растормошить даже Джона. Идеи так и порхали в воздухе: новая мебель, автомобиль, театр, по воскресеньям обед с цыпленком. Но ни один не упомянул о том, что давно бы уже пора покрасить дом заново снаружи и изнутри; ни один не предложил пригласить настоящего садовника, чтобы он привел в порядок участок позади дома. Трое из присутствующих не знали, почему они так делают. У них это получилось инстинктивно.
