Екатерина Савина - Салон черной магии
- Ничего себе, - удивилась я. - А существует какой-нибудь способ, чтобы изгонять этих бесов?
- Нет, - покачала головой Даша. - Правда, мне говорили, что есть в городе какой-то доктор, который лечит такое заболевание. Недавно появился... Какой-то самоучка. Но он берет за лечение такие деньги, что к нему и подступиться страшно. И берет не за излечение, а за лечение. То есть - конечный положительный результат не гарантирует даже он. А другие врачи и подавно, только разводят руками и говорят, что ничего не понимают в этом. Не берутся лечить. Ну а если и берутся, то вообще ничего не гарантируют. Даже улучшение состояния.
- А каково развитие болезни? - спросила я. - Ведь, насколько я понимаю, приступы мало отражаются на физическом здоровье детей. И на психическом... Они ведь даже не помнят потом, что у них был приступ.
- На первой стадии - да, - подтвердила Даша, - только примерно через год приступы становятся чаще, и тогда начинается резкое ухудшение физического здоровья и происходят некоторые изменения в психическом поведении ребенка. Он становится замкнутым и неразговорчивым. А позже совсем перестает говорить и обращать какое-либо внимание на предметы окружающей действительности. Как бы возвращается в первобытное состояние. А потом - неизбежная смерть. Уже несколько летальных исходов в этом году зафиксировано от этой болезни, и все умершие - дети в возрасте от семи до восьми лет. Знаешь, я набралась духа и съездила как-то пообщалась с родителями одного их умерших. Мне это нужно было сделать, чтобы попытаться понять, как бороться с этой болезнью.., или просто, как хоть чем-то помочь таким детям. Было трудно, но я все-таки пересилила себя.
Даша замолчала и несколько раз глубоко затянулась сигаретой.
- Очень страшно, - вместе с облачком дыма выпустила она слова. - Очень страшно, когда читаешь историю болезни умершего от такой болезни ребенка. Я просто физически чувствовала, как был растерян и подавлен лечащий врач. Такие.., скупые строки, и в них - боль. А в последние несколько месяцев жизни ребенка записи делались каждый день. Вот это самое страшное. Такой, понимаешь, дневник смерти.
Даша замолчала. И мне вдруг стало заметно, как она похудела и осунулась за все то время, которое мы не виделись. Да и эта ее новая стрижка, очень короткая, что называется "под мальчика", открывала худую и такую хрупкую шею. Даша молчала, и я не решалась сказать ни слова. Наконец, когда стрелка настенных часов остановилась на цифре "три", я спросила:
- А с тем врачом, который берется лечить таких детей, ты общалась?
- Нет.
- Почему? - с недоумением проговорила я. - Если он берется лечить, значит, у него хоть что-то получается. Значит, он знает хоть что-то об этом заболевании. Тебе обязательно нужно...
- Да я понимаю! - воскликнула Даша. - Я уже много раз пыталась добраться до этого врача, но у него какая-то непонятная система: в его клинику не пускают никого, кроме пациентов, записанных на прием.
- И ты запишись, - посоветовала я.
- Десять раз, наверное, записывалась, но мне все время говорили, что моей фамилии в списках нет.
- Странно, - сказала я.
- Конечно, странно, - согласилась Даша.
Мы еще немного посидели в тишине. Честно говоря, мне было совсем не по себе от Дашиного рассказа. Ведь это самое ужасное, когда дети мучаются. Нельзя, чтобы мучились дети. И почему, откуда берутся силы, заставляющие мудрую природу создавать подобные отвратительные заболевания... Или это виновата не природа?
"Черт возьми, - подумала я, - поскорее бы приехал Васик. Рассказал бы о своем приключении. Разрушил бы это гнетущее состояние, а то мы сидим сейчас, и будто вся комната наполнена густой, как липкая смола, тоской. Даша не смотрит на меня, задумалась о чем-то. Обычно, когда она о чем-то задумывается, то смотрит в окно - светлым и отрешенным, только ей свойственным взглядом. А сейчас она в пол уставилась. Да, здорово изменилась моя подруга. Вечно витала в облаках, а теперь столкнулась с жестокой действительностью. Да еще с какой!
- Интересно, - осмелилась я нарушить тишину, - что же такое с Васиком случилось? Менты, милиция... Неужели опять вляпался в какую-то историю? Это он может. У него на это просто талант.
- Что-то с Ниной случилось скорее всего, - бесцветным голосом проговорила Даша, - и что-то серьезное, судя по всему.
Голос у Васика по телефону был очень встревоженный, я его не сразу даже узнала.
- Ну, ты; может, преувеличиваешь? - неуверенно проговорила я. - Может, от всех этих кошмаров, связанных с твоей работой, у тебя несколько изменилось ощущение действительности? Такое бывает. Когда нехорошо внутри, тогда и снаружи все отвратительным кажется.
Даша пожала плечами.
- Сейчас он приедет и сам, расскажет, - проговорила она, - я что-то на самом деле устала немного. Да и еще вот... - вспомнила она вдруг. - Я ведь давно к тебе собиралась, но только не могла никак время выбрать. У меня к тебе большая просьба.
- Какая? - спросила я.
- Понимаю, что не имею права заставлять тебя влезать не в свое дело, но мне очень нужна твоя помощь... - Даша, как обычно, начала издалека.
- Говори, - сказал я, - ты же знаешь, что любую твою просьбу я исполню с радостью.
- С радостью... - невесело усмехнулась Даша, - радости, правда, в последнее время что-то маловато. Дело в том, Ольга, что хотела тебя попросить как-нибудь навестить меня на работе. Просто прийти и спросить у вахтера, как меня найти. Тебе покажут, в какой я комнате. Лучше всего это сделать в понедельник или вторник. Или, скажем, в пятницу. Но можешь и в любой другой день.
- По понедельникам у тебя тоже бывают больные дети? - догадалась я.
- Точно, - кивнула Даша. - Ты приди и просто поговори с ними, пообщайся, как ты умеешь. Глядишь, и обнаружишь, как им можно помочь. Мне почему-то кажется, - доверительно добавила Даша, - что у тебя это получится. Ведь помигала же ты многим людям...
Я неопределенно качнула головой. Прийти-то я приду. Могу и пообщаться с больными детьми, постараюсь проникнуть в подсознание кого-то из них, чтобы выяснить, в чем причина их странной болезни. Если организм поражен на уровне психическом, то почти наверняка смогу быть чем-нибудь полезна этим несчастным малышам.
- Так ты согласна? - с надеждой спросила Даша.
- Конечно, согласна, - ответила я, - в понедельник буду как штык.
- Отлично! - просияла Даша. И раздался звонок в дверь.
***
Конечно, это явился Васик. Но это был очень странный Васик. Одежда на нем болталась, а волосы были растрепаны так, что казалось, будто он приехал сюда не на машине, а скакал на коне через бескрайние снежные равнины; К тому же - что более всего бросалось в глаза - лицо его было изуродовано явно очень сильным ударом: губы вспухли и сочились кровью; слева ото рта расплывался обширный синяк, а когда Васик приоткрыл рот, чтобы поздороваться, стали видны острые осколки - то, что осталось от его передних зубов.
- Ждравштвуйте, - угрюмо прошепелявил он, вваливаясь в прихожую, только-только ошвободилфя и фраву к вам. Ольга. - Он исподлобья посмотрел на меня. - Ты мне офень нувна, офень...
- Мамочки, - произнесла позади меня Даша, - вот это видок!..
- Васик, - ошарашенно пробормотала я. - Кто тебя так отделал?
- Фейфаф рафкаву, - ответил Васик.
- Кто? - переспросила Даша, - Фейфах Рафкаву? Кто он такой? Имя вроде арабское...
- Погоди, - остановила я Дашу, - он не то имел виду. Он хотел сказать - "сейчас расскажу".
- А-а... - протянула Даша.
- А ты, Васик, - повернулась я к Васику, - раздевайся и проходи на кухню. Там и расскажешь все по порядку. И говори, пожалуйста, помедленнее и более.., членораздельно. А то и правда, очень трудно понимать, что ты хочешь довести до нашего сведения.
- У него же зубы передние переломаны, - прошептала, приложив ладони к щекам, Даша. - Поэтому он так неразборчиво говорит, шепелявит.
- Я не фепелявяю! - воскликнул Васик, сдирая с себя куртку. - То ефть... Я не потому фепелявлю, фто... Тьфу ты, фферт!
Он сплюнул в угол какие-то розовые комочки.
- Я не потому шепелявлю, - уже более или менее внятно повторил он, что зубы сломаны, я шепелявлю, потому что мне вату в рот заложили: рану обрабатывали.
- Так что случилось-то?! - в один голос закричали мы с Дашей.
Васик швырнул свою куртку туда, куда за минуту до этого выплюнул вату изо рта, и взмахнул руками, будто пытался взлететь.
- Не знаю я, что случилось! - заорал он. - Не знаю! Сам не понимаю! И ментам тоже объяснил - не понимаю, почему именно с нами такое случилось!
- А что случилось-то? - повторила я. - Где Нина?
- В больнице, - буркнул Васик и прошагал на кухню.
Мы с Дашей переглянулись. Я отчетливо увидела тревогу в ее глазах. Да и сама я не на шутку была взволнована внешним видом Васика, его состоянием; более всего его невнятными фразами, в которых, как мне казалось, таилось много страшного, чего он нам еще не успел рассказать.
Из кухни долетел шум разбивающейся об эмалированную поверхность раковины струи водопроводной воды, затем раздалось невнятное бульканье.
