Кэрри Гринберг - Темная Прага
Вот так все и началось. Или уже закончилось?
В целом, отправной точкой этой истории можно считать эту случайную встречу, хотя случилась бы она, если бы не приехали сегодня в Реймс мадам и мадемуазель де Сен-Тьери? Или если бы свадьбы не должно было быть?
Лишь с высоты прожитых лет Анна могла судить, что сделанного не воротишь. А сколько раз она проклинала этот день самыми страшными словами! Сколько раз умоляла Бога повернуть время вспять, чтобы не совершить ужасной ошибки, ошибки, стоившей ей не только жизни, но и души. И обрекшей ее на вечные мучения.
Так было сначала. А потом Анна смирилась. А еще позже она поняла — все, что ни делает Бог — к лучшему, как бы ужасно это не звучало.
Итак, в тот день Анна познакомилась с Эдвардом. Как вы догадались, именно так звали этого мужчину-англичанина, оказавшегося по воле судьбы в Реймсе.
Не будет преувеличением сказать, что Эдвард — мужчина всей ее жизни… И смерти тоже. Ее будущий муж, друг и повелитель.
Но конечно, тогда маленькая девочка Анна де Сен-Тьери этого не знала, поэтому лишь подняла на него заплаканные глаза и пробормотала:
— Прошу прощения, мсье.
Как это бывает в любовных романах, их глаза встретились, и Анна почувствовала, что если уж и пойдет замуж, то только за этого человека. Наверное, со стороны она выглядела, по меньшей мере, странно: огромные распахнутые глаза, растрепанные волосы и недошитое свадебное платье.
И до сих пор не смогла понять Анна, что же так приглянулось графу Эдварду Плантагенету в молоденькой девушке. Только подумайте: не наткнись та девочка на Эдварда посреди большого по меркам семнадцатого века города, и не было бы этой истории. Не было бы ни Анны, ни…
… Пусть все идет так, как идет.
Глупенькая девочка Анна влюбилась и захотела навсегда остаться со своим прекрасным англичанином. Конечно, тогда глупенькая девочка не понимала слова «навсегда», и это позволяло ей строить прекрасные планы на их чудесную совместную жизнь.
Стоит отдать должное Эдварду, он не поступил с Анной так, как поступал с подобными влюбленными девочками вот уже несколько сот лет — попросту говоря, не убил ее, выпив кровь. За что графиня должна быть ему благодарной или наоборот проклинать — она не определилась до сих пор.
23 сентября 1888 года
Когда смолкли ночные разговоры, а солнце уже подумывало подниматься и начинать новый день, пани Анна легла спать.
О крепком дневном сне осталось лишь мечтать, однако и несколько часов сна могли оказаться спасительными…
— Пани Анна! — звонкий голосок горничной разлетелся по всем уголкам поместья и достиг, наконец, комнаты хозяйки.
Анна приоткрыла глаза и недовольно посмотрела на часы: может быть, и считается, что в десять часов леди не пристало уже находиться в собственной постели, но какое, черт побери, ей было до этого дело!
Дверь тихонечко скрипнула, явив Мартину. Горничная осталась стоять на пороге, не решаясь войти в комнату без разрешения.
— Что случилось? — сонным голосом произнесла Анна, приглашая девушку зайти.
Мартина отошла от окна и в очередной раз удивилась про себя, как хозяйка видит хоть что-то в этой кромешной тьме.
— Пани, к вам пришли — сказала она нерешительно.
Анна удивленно приподняла бровь. Хотя, что там скрывать, о том, что, и главное, кто к ней пришел, она узнала уже давно — лишь слегка коснувшись сознания Мартины. И сейчас еле сдерживала себя, чтобы стрелой не помчалась отсюда, куда глаза глядят.
— К вам инспектор Рихард Тесарж. Кажется… это насчет вашего жениха, — потупив взгляд, продолжила горничная.
— Что ж, это заслуживает внимания, — немного высокомерно произнесла Анна и тут же одернула себя: «Переигрываю».
— Помоги мне одеться, — будничным голосом произнесла она.
Служанка поспешила зажечь лампу, чтобы рассеять мрак в комнате. Через минуту она вернулась из гардеробной графини с ее повседневным платьем в руках. Гардероб Анны заслуживал отдельного описания, Мартина всегда удивлялась такому разнообразию костюмов — он больше походил на гардероб актрисы — такое количество платьев различных стран и эпох, что можно было смело устраивать маскарад. Например, что делало в ее шкафу платье едва ли не столетней давности — очень смешное на взгляд Мартины, выглядевшее, словно ночная сорочка с завышенной талией. Неужели раньше такое носили?!
Пока Мартина шнуровала корсет, Анна обдумывала, что ей следует говорить и как себя вести с инспектором. Он не должен составить для нее проблемы — вампирша прекрасно подчиняла сознание людей, особенно мужчин. Гипноз удавался ей даже лучше, чем Эдварду, она по праву этим гордилась.
Через пятнадцать минут Анна спустилась по главной лестнице вниз, в зал, где ее ждал инспектор. За спинкой его кресла стояла вчерашняя нищенка — та самая девочка, что так странно смотрела на нее.
— Графиня, добрый день, — поприветствовал ее инспектор, вставая с кресла.
Вик отступила назад, но при этом вцепилась в рукав инспектора, словно боялась его отпускать, и не могла решить — оставаться ли ей здесь под опекой инспектора, или бежать прочь.
Эмоции ее лежали на поверхности: страх, ощущение опасности, злость — все это было обращено на Анну. Вампирша впервые встретила такую реакцию. Вик словно чувствовала, кем на самом деле является Анна, что за существо скрывается за доброжелательной улыбкой, учтивыми манерами светской дамы и приятной внешностью.
Анна постаралась не обращать на нее внимания. Графиня поздоровалась с инспектором, улыбнулась ему… После такой улыбки у него не должно остаться не единого сомнения насчет ее невиновности. «Эта девушка просто не может быть виновной», — внушала она ему.
Помимо них в комнате присутствовали и Мартина с Эдвардом, однако первая и главная задача горничной в доме — сделаться невидимой и неслышной для хозяев, когда им ничего от нее не требуется. А Эдвард лишь мысленно был крепко связан с Анной, словно говоря ей: «Я здесь. Я с тобой», но сам держался поодаль, не желая привлекать к себе излишнее внимание. Сейчас все зависело не от него, а от его дорогой Анны.
— Инспектор Тесарж, — обратилась к нему Анна, — что за обстоятельство заставило вас посетить мой дом?
— Я пришел к вам, чтобы известить вас о трагическом событии. Вчера, в предместьях Праги был найден мертвым человек, и, — Рихард выдержал паузу, — у нас нет никаких сомнений, что тело принадлежит герцогу фон Валленштайну. Мои соболезнования.
— Фридрих… — прошептала Анна, — о, нет…
О цели визита инспектора она, конечно, знала. И все равно, эти слова прозвучали, как гром. «Соболезнования…»
— Он… мертв? — еле слышно переспросила она.
Рихард кивнул.
Что делают в таких ситуациях истинные леди? Что должна была сделать Анна? Она побледнела еще сильнее, хотя, казалось, это уже невозможно… и бесшумно упала на руки подоспевшему инспектору, как бы потеряв сознание.
Признаться, Рихард ожидал чего-то подобного, ему и прежде доводилось сообщать невесте о гибели ее несостоявшегося супруга. Правда, тогда это был не подданный другого государства, к тому же герцог, а обычный лавочник, но все женщины реагируют одинаково! Мартина всплеснула руками и бросилась ему помогать. Уложив графиню на диван, он крикнул горничной:
— Воды!
Анна, услышав бодрый голос Рихарда и звонкие шаги Мартины, удаляющиеся на кухню, решила не испытывать судьбу, поэтому подняла веки и с ужасом взглянула на инспектора:
— Но… этого не может быть! Почему… почему?..
Вик все же решила выглянуть из-за спины инспектора. Она смотрела на графиню испуганно, не веря в ее искренность ни на секунду.
— Я не врач, но не советую вам пока вставать. Лежите, — Рихард пресек попытки Анны приподняться на локтях.
Возвратившаяся Мартина подложила под голову хозяйки подушку.
В этот момент рядом с инспектором возник Эдвард. Изобразив беспокойство, он присел рядом с Анной, взяв ее за руку.
— Боже мой, милая, какое несчастье.
Эти слова прозвучали настолько искренне, что если бы Анна не знала бы его, она могла бы подумать, что он действительно сожалеет о смерти герцога.
Эдвард рассчитывал, что тело Фридриха найдут как минимум через неделю. Но это девчонка, что пряталась за инспектором, подпортила все его планы. Граф чувствовал, что именно она нашла герцога.
— Меня зовут Эдвард Варвик. Я брат Анны, — представился он инспектору, все еще сжимая руку Анны, — как такое могло произойти…
Вик стояла в оцепенении. Она не знала, страх ли сковал ее, или это все чары графини Анны.
Пока все суетились вокруг Анны, Вик осмотрелась. Казалось, свет совсем не проникал в это темное помещение, обставленное изысканной мебелью ранней викторианской эпохи из темного дерева. «Ни за что бы не стала жить здесь», — подумала нищенка. Атмосфера давила и пугала… Жизнь, казалось, ушла из поместья, сейчас же Вик словно обманывали, пытаясь выдать фарс за настоящую жизнь.
