Арнольдо Тайлер Лопес - Семь шагов следствия
Дверь вдруг распахнулась, и на пороге встал человек с ружьем в руках. Он не принес ни кирок, ни лопат.
– А вот и он, – сказал врач, – и ты мог думать, что вам с Хулией удастся обмануть его?
Человек улыбнулся, взглянул пренебрежительно на Фрэнка, потом на врача и высокомерно произнес:
– Оставь его мне.
Он прицелился, с невероятной силой из дула ружья устремились гарпуны, пронзившие жертву насквозь; несчастный так и остался с широко открытыми от удивления глазами, намертво прибитый к стене.
Суббота, утром.Женщина заметно нервничала, и тон ее, обычно сухой стал гораздо мягче. От нее он узнал, что доктор Мирамар не ночевал дома. Осорио повесил трубку. Отсутствие доктора и обнаруженный в мучных шариках, которые дали попугаю, цианистый калий ставили перед следствием новые вопросы. Выходит, доктор понял, что ему уже невозможно подтвердить свое алиби, и удрал за границу? Кто из подозреваемых мог воспользоваться цианистым калием? Кто мог приобрести его? Кто дал его попугаю? Хайме? Убийца Хайме? Хосе Антонио? Или доктор Мирамар?
Осорио снял трубку, набрал номер и подождал немного, пока голос на другом конце провода не сообщил, что патрульная служба слушает.
– Дежурный офицер? Здравствуй, товарищ, с тобой говорит Рафаэль Осорио. Нужно обнаружить машину: «Меркурий» пятьдесят седьмого года выпуска, голубой, номер семьсот пятнадцать – четыреста шестнадцать. Где б вы его ни нашли, следует задержать тех, кто в нем будет сидеть. До скорого. – Он откинулся на спинку стула и наморщил лоб.
Вошел Рубен, устало опустился в кресло и с отчаянием произнес:
– Ничего нового.
– Как ты думаешь, Рубен, кто убийца? – Взгляд Осорио был устремлен куда-то в пустоту, будто он спрашивал себя, а не Рубена. – По-моему, доктор Мирамар. Все улики против него: и записи в тетради, и смерть попугая, и шприц, и хирургические перчатки. Надо его задержать, я почти уверен, что это он убил Сабаса. И обратное придется доказывать.
Неожиданно громко зазвонил телефон. Осорио тотчас схватил трубку, и через несколько секунд его смуглое лицо стало серым. Рубен, казалось, угадал, что говорили Осорио по телефону, и, когда тот дал отбой, спросил одними губами:
– Ну?
– Объявился доктор Мирамар.
– Где?
– В Агуадоресе, Мертвый. Пронзенный гарпуном для подводной охоты.
Очки так и остались на его лице, но умный сверкающий взгляд угас навсегда. Голова склонилась на правое плечо, руки тяжело повисли вдоль тела, и, хотя ноги уже не могли держать мертвеца, он каким-то жутким образом казался стоящим. Один гарпун пронзил ему живот, второй грудь, пришпилив его к стене.
Когда эксперт сообщил, что среди тех, кто оставил свои следы на месте преступления, был мужчина, обутый в иностранные ботинки, у Осорио не оставалось больше сомнений, что здесь побывал сын Хосе Мануэля Трухильо. Он велел срочно изготовить гипсовый слепок, чтобы сравнить его с тем, что был в министерстве государственной безопасности.
Ружье обнаружили в нескольких метрах от лачуги, но отпечатков пальцев на нем не было. Рядом со старыми шинами нашли бумажник убитого со ста двадцатью песо и кое-какими документами. По этому можно было заключить» что убили доктора не из-за денег, хотя и было установлено, что, кроме жизни, у него отняли еще что-то.
Рыбак сказал, что наткнулся на труп случайно. Он рыбачил поблизости и, услышав выстрел, сначала подумал, что это лопнула шина – ведь он видел автомобиль, который немного раньше остановился у лачуги. А мертвеца нашел утром. Стал собираться дождь, и он решил кончать ловлю, а когда проходил мимо лачуги, дождь хлынул вовсю, и ему пришлось заскочить туда, чтоб не промокнуть. Только все равно промок, потому что побежал под ливнем сообщить о том, что увидел в этой лачуге.
Через какое-то время голубой «меркурий» доктора Мирамара был обнаружен на перекрестке Морро и Одиннадцатой улицы в квартале Вегита де Гало. Нигде ни одного отпечатка пальцев, и никто не видел ни тех, кто ехал в «меркурий», ни когда они покинули машину.
Осорио захлопнул окно и стряхнул с себя капли дождя. Вспышки молний то и дело озаряли комнату. Рубен по-прежнему сидел за своим столом, сгорбившись, запустив пятерню в густые каштановые волосы.
– Один подозреваемый ускользнул от нас, – сказал он тусклым голосом, – и именно тогда, когда почти было доказано, что он убил Сабаса.
– Это не снимает с него вины.
– Конечно. – Голос Рубена был едва слышен. – Однако все надо начинать сначала.
– Нет, не надо, просто кое-что усложнилось.
Молния осветила лицо Рубена мертвенно-белым светом.
– Получи ордер на обыск в доме Хосе Мануэля Трухильо, Рубен.
– В Виста-Алегре?
– Да-да. А когда получишь, зайди за мной, нам нужно снова повидать Марино Альмиру.
– Договорились, до встречи.
Осорио подошел к окну, глубоко вдохнул чистый после грозы воздух и стал смотреть, как какое-то суденышко пытается причалить к молу. Думать ни о чем не хотелось.
– А я решила, что вы из департамента по охране окружающей среды. Я вчера звонила на санэпидстанцию… – женщина запнулась, увидев улыбки на лицах мужчин.
– Нет-нет, мы из службы водоснабжения. Проверяем водопроводные трубы. В этом районе наблюдается утечка воды, и надо следить, чтоб нам без воды не оказаться. Понимаете?
– Разумеется, но проходите, прошу вас. Что вы хотите сначала осмотреть? Кухню?
– Нет, пожалуй, начнем со двора, – сказал старший из мужчин (говорил только он.) – С цистерн.
– Она у нас одна.
– Нет, две. Но одна зарыта, и возможно, именно она нас и заинтересует.
– Что ж, товарищи, вам видней.
Женщина ушла; когда она открыла дверь, ведущую в дом, оттуда еще громче донеслись голоса, смех и плач детей. На фасаде дома не было никакой вывески, которая говорила бы о том, что это детские ясли «Исмаэлильо». Расположенный, как и дом для престарелых, в конце дороги, ведущей в Сьюдамар, в самом высоком месте бухты, «Исмаэлильо» ничем не привлекал к себе внимания. От обычных строений его отличало лишь то, что в саду было много качелей, на которых так любят качаться дети. Мужчины нашли цистерну, очистили люк от травы, сняли крышку. Один из мужчин спрыгнул в глубь цистерны, другой поднял взгляд и встретился с двумя парами глаз, которые смотрели прямо на него.
– Меня зовут Хенеросо.
– А меня Росита.
– Привет.
– Вы ищете ребенка? – спросил старик, показав свои беззубые десны.
– Девочку.
– Мы тоже ищем девочку. Росита, видите ли, моя невеста, мы скоро поженимся.
– Не будь таким самоуверенным, Хенеросо. – Седые и редкие волосы старухи были схвачены яркой лентой.
– А разве у нас не будет дочери?
Из цистерны доносился звук, какой бывает, когда кирка ударяется о камень.
– Будет, но сначала мы должны пожениться.
– Росите семьдесят восемь, и она всегда чем-нибудь озабочена, а мне восемьдесят пять – и никаких забот.
Мужчина холодно смотрел на стариков. Другие престарелые пары беседовали о чем-то, прогуливаясь недалеко от ограды.
– Я говорила ему, что слишком еще молода для брака, а он ничего не желает слушать. – Старушка игриво захихикала.
– Не обращайте на них внимания, – служащий, который приблизился незаметно, указал на Хенеросо и Роситу, – они тронутые, и влюбляются, и женятся, несмотря на свой возраст. А эти помолвлены уже два года, их все здесь знают, они мечтают о девочке, такой, как Анита из этих яслей. По-моему, так и умрут с этой мечтой. Но не беспокойтесь, старики они очень добрые, тихие… Вам что-нибудь надо?
– Нет, спасибо, мы уже заканчиваем.
– Хорошо, в таком случае до скорого.
Служащий направился к гаражу, и в эту минуту в отверстии люка появилось лицо Фрэнка. Его глаза так и сияли от радости.
– Нашли девочку? – спросил Хенеросо, стоявший по ту сторону ограды.
– Да, нашли, – машинально ответил Фрэнк.
Суббота, вечер.– А знаете, лейтенант, мне никогда не нравилось нырять туда, в глубину, будто я рыба. Я хочу сказать, что человек создан для жизни на суше и должен на ней добывать себе пропитание. Морские глубины полны загадок и тайн. Знаю, что все эти морские змеи и гигантские осьминоги – досужие выдумки, а все равно не люблю про них слушать. А вот уж кто любил подводную охоту, так это сын Хосе Мануэля, он всегда таскал с собой маску и ласты и ружье с гарпунами.
– Какой сын?
– Как – какой?! Я знал только одного сына Хосе Мануэля и только он один охотился с гарпунами. Рамон Абель!
– Относительно следов, оставленных обувью иностранного производства, товарищи из министерства государственной безопасности дали положительный ответ: следы совпадают, они оставлены одним и тем же человеком. – Рубен включил вентилятор.
Дождь кончился, однако прохлады он не принес.
– А значит, – подхватил Осорио, – есть все основания думать, что сын Хосе Мануэля имел самое непосредственное отношение к обоим убийствам. Я бы сказал…
